Она любила Меладзе. Песня февральского ветра

Выйду вьюгу провожать,
В окна зимние стучать.
Саван белый
Ищет тело,
Чтоб тоску его принять.

Снежной пылью,
Спящей былью
Время рыщет,
Имя ищет.

Выйду в полночь горевать,
Ветви стылые  качать,
Саван спешный
Тьмой кромешной
У порога  расстилать.

Снежным полем,
Спящим горем
Время рыщет,
Имя ищет.

Выйду слушать плач чужой,
Ой…
Стыд маячит за враждой…
Вой…
Омывают тело руки
Не свои,
Примет ангел на поруки
По любви.

Снежной пылью,
Горькой былью
Время свищет
Имя ищет,
Имя ищет,
Ищет,
Ищет…
Ой…

    ****

Долгая старость разбилась
песней, раскрывшей тайну ее имени,
чтобы  обменять  ум на любовь.

Она любила Меладзе,
и имя ей было- Сэра,
но кто же об этом знал?

Жизнь была милосердна
к женщине, задавленной долгом,
раскрыв лишь бледную тень ее имени.

Спасибо Меладзе за песню,
которую он не спел,
за то, что Кармен
ушла, так и не узнав своего настоящего имени.
Просто она родилась в 1931 году
в Советском Союзе. 

В ее пакете с одеждой,
приготовленной ко дню прощания с жизнью,
лежали тончайшие бирюзовые чулочки,
маленькая кружевная комбинация цвета морской волны
и шелковая косынка в мелкий зеленый цветочек.
И когда старые женщины, обмывавшие ее перед дальней дорогой,
удивленно застыли над ее большим и сильным телом
и искали самую широкую рубашку,
я смотрела на ее надменное от обиды лицо,
на отрешенность восходящего лба
в простоволосье седины
и почему-то вспоминала плакат, памятный с детства
и тревожно волнующий:
«Родина-мать зовет».

Наверное,  ей сегодня будет 20 лет,
и она пойдет на свидание с Небом
в тоненьких прозрачных чулочках
послевоенной поры
и кружевной комбинации
из бабушкиного сундука
под зеленым саваном
счастливых ожиданий.
 
Прости нас, моя тетя,
хотя ты и была самой счастливой
из женщин нашего села
и поколения моей матери,
до сих пор не устающей оплакивать свою жизнь.
Пойду обниму ее,
пока она спит.
(Она плачет от доброты,
и мне приходится быть суровой).
Обещали ночью ураган,
Кажется, ветер затихает…

13. 02. Полночь.