Движениe 82 Коля с косичкой

Француз с Лешим, напившись пива и вина на даче у Молодого и оставив его пьяным в сисю, ехали домой в Крылатское на съёмную квартиру, там у них был самурайский меч и дробовик. Они пели и орали:

- У самолёта горит мотор один!
  Дерутся двое, а парашют один!
  А я валяюсь, лежу с пробитой головой!
  И проклинаю, проклинаю весь шар земной!

Потом шёл припев.

  Жить на свете не стоит!
  Пусть всё к чёрту летит!
  Смерть нас всех успокоит!
  Смерть нас всех приютит!

Потом:

  Пройдут столетья, пройдут ещё года!
  И люди вспомнят героев черепа!!
  Хоть вся могила травою заросла!!!
  Но всё слышнее, всё слышнее их голоса!!!!

Эту песню очень любил Коля-с-Косичкой. Прозвали его так потому, что он всегда заплетал свои длинные волосы в косу когда тренировался. Жал лёжа он 150, приседал 170, перекачанные ноги нам были не нужны, порхай как бабочка, жаль как пчела, мы жалили. Коля жалил в основном носком сапога по голове, растянут он был нормально, удар было практически не видно. Кастрюля жалил заточкой, он меньше Коли любил людей.

- Но даже я не смог бы, как Мавроди, - говорил он. Ему было жалко всех этих пенсионеров. Собаке собачья смерть, Мавроди умер на остановке на улице как пёс, а не в кругу семьи. Из Людей никто с МММ не работал, сначала только Петрик, Алексей Петров, Вор, положенец из Мазутки, жил в Москве на Патриарших, потом и он отказался.

- Пантелеич - ненормальный.

По паспорту Мавроди в Париж улетел его брат, хотели скрыть следы, сам Сергей в жизни выехал за границу только один раз на Кипр, где сорил чужими деньгами, наворованными им у населения. Несмотря на до сих пор не установленное их количество, он и сам не знал, сколько у него денег, в душе Мавроди был нищий. Не нищий духом, их есть Царствие небесное, а нищий сердцем и душой. Крыса, охраняющая чьи-то подземные сокровища, паук в золотохранилище, ни себе, ни людям!

Поэтому и держали его на спецу на «девятке», шагни он на воровской продол, не было бы такого имени больше, Сергей Мавроди! Однокурсник Биты по училищу был в охране штаб-квартиры МММ, там, где стоял народ, предлагал провести Юру внутрь без очереди купить акции. Многих печатников, которые делали Маврику эти горе-билеты, он кинул. Не дал даже их, не заплатил вообще.

Кент Бита открывал дверь наряду милиции, который брал Мавроди в его доме на Фрунзенской, кудряш в толстых очках в разных носках спускался вниз на землю по балконам. Крышевали МММ только бывшие сотрудники органов, Ворам он был хуже горькой редьки. На горе и слезах народных сделал состояние! Из него бы вышел отличный владелец казино, они занимаются тем же.

Коля-с-косичкой и товарищами получали в основном с автосервисов, в том числе и с известного станции гарантийного обслуживания всех моделей GP «Тринити Моторс», вообще-то «моторз», в английском после звонких согласных на конце произносится «з», это книги - «букс», потому что «к», а «Тринити» - «моторз». Сам салон на Тверской был под чехами. Автосервис на Кетчерской улице, 13 был реутовский. Он был расположен между железной дорогой из Новогиреево в Реутово и улицей Старый Гай. Сервис «Тринити моторз» был на самом верху, если повернуть налево на выезде из Москвы перед постом ГАИ, а ниже был пацанский просто сервис, там трудился брат одного из будущих лидеров перовских Кота, нормальный парень. Когда у Студента загорелась машина, помогал ее тушить. Измайловские пытались влезть на сервис в лице Кияна, но не смогли.

Центр «Тринити» действительно осуществлял гарантийный ремонт американских автомобилей, детали заказывались из Америки, персонал был квалифицированный. Чиниться туда ездили из военного городка «Звездный» даже космонавты! В гостинице самого военного городка несколько раз прятались, ложились на дно члены Балашихинской ОПГ, встречал из у ворот и расселял там один прапорщик, серьёзные, кстати, были ребята. Вообще подмосковные пацаны часто были проще, честнее и надёжнее братвы из Москвы, иногда богаче. Зеленоград тоже держала серьёзная ОПГ, там был бывший боксёр по кличке Тайсон. Перед гостиницей стоял недетский макет ракеты, а рядом был весьма недурный и не дорогой продуктовый магазин, Студент сам туда два раза ездил. Сейчас и центр продаж и сам гарантийный салон давно закрыты. Так проходит слава мирская.

Коля был, пожалуй, единственный из всех, за кого мы не только не смогли отомстить, но так и не узнали, кто его убил! Он погиб внезапно. Человек он был порядочный. Один раз ошибся, сломал нос не тому, кому надо, нашёл его, дал ему сто долларов, другой бы как у Швейка ещё бы добавил из-за душевного волнения. В верха Коля не лез, низам спуска не давал, в историю Движения вошёл как Человек, который заставил партнера своего коммерсанта написать знаменитую расписку:

- Я, такой-то, такой-то, имярек, съел две машины сникерсов. - У тех был торговый спор из-за двух КАМАЗов с кондитерскими изделиями из Германии. Виновник убытков на всю жизнь получил обидное прозвище!

- Пацаны, Сникерс здесь? - кричали на улице Сталеваров из окон тонированных «восьмёрок» мастера грязных дел.

- К Баунти уехал! - орала другая бригада. - Райское наслаждение!

Быть коммерсантом в Перово было тяжело. Бизнесмены тянули на пике своих возможностей, их жены прохлаждались. С одной стороны Мансур, с другой Аксён, оба большее зло, крутились насколько позволяли мозги. Сейчас из верхушки перовских в живых давно уже никого нет.   

Расстреляли Колю во дворе собственной школы, где он учился. Коля жил дома с мамой, иногда ставил машину, заходил во двор школы постучать об стену теннисный мяч, помахать ракеткой, здоровья у него было не отнимать, Колю на районе знали и любили. По словам очевидцев подъехала красная спортивная машина с двумя дверями, и очередь. Похоронили его недалёко от автосервиса на Перовском кладбище. До сих пор перед глазами стоит он с косичкой в чёрной кожаной куртке с заклепками, джинсах и красных ковбойских сапогах. Земля тебе пухом, Коля!

- Жить на свете не стоит! Не стоит, нах!! - стучал пепел Клааса в сердце Лешего, он ставил в известность о своём мнении спящие окрестности, при этом закладывал руль то вправо, то влево, машина делала кренделя. Не стоит, мрачно кивал на пассажирском сидении Француз, он чистил пистолет. Выезжал с Арбата он редко, он вообще не любил быть дальше Садового кольца, но у Молодого в гостях была Ленка Матерщинница, он поехал. Когда Француз выходил из дома, он клал пистолет в большую сумку, которую вешал на плечо. На вид простой арбатский художник.

Ленок только что проводила своего испанца и бухала. Лена была женщина хорошая и очень современная, настолько, что одновременно не боялась двух, а то и трёх мужчин! И куда угодно, это была её изюминка. Она даже могла исполнить номер женщина и конь. Француз с Ленкой сначала обнимался по-пацански, пока у него не встал, потом он ей засадил, при этом она страшно ругала его матом, самое нейтральное из этого было:

- Срать тебе на голову!

Он отвечал ей тем же. Они с теплом относились друг к другу, это был их ритуал. Через который можно было познать вселенную московского Движения. Для этого он и существует. Инна хотела взять Лёню в Париж, но боялась. Свяжется с местными!

Было почти светло, трасса была пустая. У въезда с МКАД пост их пропустил, видимо, там все спали, но на въезде в микрорайон гаишник их остановил:

- Чё орёте? Куда едете?

Француз, ни слова не говоря, спрятал пистолет в сумку, достал из нагрудного кармашка свёрнутую в рулон и туго перетянутую резинкой для волос пачку стодолларовых купюр, аккуратно вытянул из них одну и отдал служивому. Тот был рад. Брат его стоял на выезде с Рублевки, те давали и по тысяче. ГАИшников ненавидел Скиф из-за того, что из-за них приговорили к смертной казни и расстреляли одного из лучших учеников Штурмина, потом сел сам сенсей, остальные к ним относились спокойно. Лозунг тех лет был:

- Отсидеть за каратэ!

- А как вы нас услышали? - смешно притворяясь трезвым, у него это плохо получалось, спросил Леший. - Мы же ехали тихо. Француз кивнул, кто понял жизнь, тот не спешит. Пацаны действительно ехали медленно . Хотели невидимками проскочить все границы, но не получилось. В преступной жизни часто так бывает, хотели, но не удалось.

- Что, - спросил Француз, - громко пели? Вроде же все спят?

- А как вас не услышишь? - ответил гаишник. - Если вы едете на первой скорости! С той стороны рёв было слышно!

Заплатив, Леший тронулся на Крылатские холмы со второй с перегазовкой.

...Когда Студент приехал из Америки Скиф был в депрессии. Над ним сгустились грозовые облака. Он перетренировался и плохо спал, друзья его в олимпийской сборной брали все новые награды, лица некоторых начали мелькать в рейтингах за границей. Единственным несгибаемым, как ни странно, оказался московский кунгфуист Гусев, который отбывал срок. Когда сидел, в камере, где он был, встал на лыжи, то есть, попросился в другую, смотрящий, так ему Гусев промазал костяшками пальцев по бокам. Из авторитета наблатыканный сиделец стал «ломовым», это западло. Гусев за границу не поехал, а основал в Москве свой клуб, где учил стилю Дракон. Померяться с ним силой мог любой желающий. Гусева обманул следователь. Позвонил, спросил, не зайдёте к нам на Лубянку? Домой тот вернулся через много лет.

- Хочу в Америку, - просто сказал Скиф.

- Там такое же синее небо и такая же стремная жизнь, - сказал Студент. - Зачем?

- Там всегда можно стать маньяком, - Скиф приободрился, - из штата в штат ездить. - Он смотрел много фильмов про Америку.

- Слава Богу, - сказал Кастрюля. - Я думал ты гуманист!

- Смотри при Бате такого не говори, - сказал Манерный,  - может не понять. Маньяком быть не по понятиям. - Он был прав, за своё Батя мог стоять по пояс в крови, чужую проливать не любил и часто не давал, как американского президента его надо было на это уговорить.

Раньше в мыслях Скифа было желание так называемого успеха, успеха любой ценой, которым столь дорожит наше гнусное общество, желание не заботиться об остальных, отсутствие чувства сопереживания, пренебрежение и игнорирование всех окружающих, и равнодушие ко всему. Кроме победы Скифа ничего не интересовало.

Этот демон планирования и действия ради спасения собственной шкуры, стеклянное одеяло, зашоренность, ткань-стекловата как раз и было тем, что старалось выдавить из него Движение. Придя из спорта законченным эгоистом, Скиф на собственном опыте узнал, что такое уголовная солидарность и взаимопомощь в ОПГ, на выручку одному шли все.

- За друга можно и жизнью рискануть!

Скифа это изменило раз и навсегда. В воровском мире не было команд ЦСКА - «Динамо», гол забивали все. Один придумывал, второй планировал, третий исполнял, четвёртый стоял на стрёме. Раньше это стайное, клановое мышление пугало Скифа, потом он уже не мог без него жить. Его звали не на все разборки, Скиф привык идти до конца, но его талант был востребован, однажды он избил грузинского сумоиста, борца выше его на голову, Скиф был злее и быстрее. Тот выл как волк! Но иногда хотелось отдохнуть, в его варианте уехать куда-то желательно подальше побыть маньяком. Избавить белый свет от сотни - полторы чертей, пока силы есть. Молотить народ всегда надо одному, подельники сдадут. Даже если кто-то ждёт тебя внизу за рулём. Так сгорел Джон Готти.

Это удивительно, что происходит со временем! Наши друзья становятся нашими врагами или к нам безразличными, враги - друзьями, падают и возносятся империи, а истина остается той же:

- Держи масть! - Такой, какой она и была с самого начала, синей.

Время это круги на воде, все к нам возвращается. Вернее, круг, заключенный в квадрат. Еще вернее, квадратура круга. Если вдуматься, мы сами губим себя, мысли непрестанно стекают вниз из головы в сердце подобно сбеганию капель по паутинке, издавая звуки, как при вливания масла в пламя, получается ведьмин кашель. Мы кашляем мыслями, мысль звучит, она материальна.

- Мысли как к крысы душу изгрызли,
  Лучше я ручку возьму,
  Дни, что как скалы над морем повисли
  В календаре зачеркну!

От этих звуков кишки заворачиваются ниже пояса перевернутой буквой «Ф», Фёдор Достоевский, это почувствовал Сорокин, замыкаясь где-то в пищеводе в области желудка. Говорят, во время геноцида цыган, который так и не признала ООН, в лагерях смерти в Польше у ромал с голубыми глазами могли вынуть эти глаза, сделав их предметом точного изучения:

- Редкий феномЕн!

Вот так же и литературоведы, проповедующие критику чужого творчества как смысл самополагания, хотят вынуть это из тебя, убить, а потом исследовать, как и что автор хотел дальше сказать, губят интонацию. Преступник, писатель и мытарь должны все время звучать на одной волне, причём на самой высокой.

Кто произносит звуки эха, кто рисует образы зеркала, где происходят сновидения? Надо быть зеркалом, а не отражением всегда и везде. Нету большего греха, чем бесстрастие и большей добродетели, чем наслаждение творчеством. В дальнейшем Большой стал достаточно влиятельным человеком в гангстерских кругах Москвы. Когда мы с ним встретились через много лет, сказал:

- Хорошо, что ты не стал журналистом! Тебе бы печатную машинку на уши одели. - Мавродик, сучок, умер своей смертью! Не успели объявить его Гадом.

конец эпизода