Князь Потёмкин По мотивам романа-хроники В. Пикуля

Глава 1
Детство и юность

В восемнадцатом столетье
В семьях было многодетье
Сыновей и дочерей
У отцов и матерей.

У Потёмкина-майора
Как у всех - детишек свора,
Дочек лишь рожала мать,
Сына час настал рожать.

На полу, в обычной баньке
Роды матери-дворянки
В те далекие года
Проходили как всегда.

Родов лишь затихли муки,
От младенца плача звуки
Возвестили для отца
Принимать в семью мальца.

На Смоленщине лесистой,
Незатронутой и чистой
И родился дворянин,
Новый русский господин.
 
Мать назвала Гришкой сына,
Время шло, росла детина
Средь коров и лошадей
Средь неграмотных людей.

Не давалась Гришке штука -
Русской грамоты наука,
Хоть мозгами не дурак,
А учился кое-как.

Время шло, летели годы,
Межсезоний переходы,
Все болтался Гриц без дел,
Как он вдруг осиротел:

Был отец частенько пьяный,
И буян к тому – же рьяный,
Он от пьянства занемог,
Да «прибрал» майора Бог.

Жизнь сулила перемены,
Грицу - новые проблемы:
Повезла сыночка мать
В град Москву, чтоб обучать.

Привезла его в дом дяди,
Мол, «примите, бога ради,
На поруки молодца
Обалдуя-сорванца,

Нет совсем с мальчишкой слада
Без отцовского пригляда».
Ведь сама не в силах мать
Знаний нужных сыну дать.

Мать, на Гришку негодуя,
Все ругала обалдуя,
Их не выгнал дядя вон,
Был его не строгим тон.

«В том не вижу я дурного,
Что племянника родного
Я пущу пожить к себе,
Подсоблю его судьбе».

Принял Грица он охотно,
Тот и зажил здесь вольготно,
Пусть без мамки и сестриц,
Жизнью был доволен Гриц.

Дядя «взялся» за мальчишку,
Обучаться свёл он Гришку
В классы отпрысков дворян,
Где тот стал в учебе рьян.

Жил мальчишка беззаботно,
Но учился он охотно,
По годам еще был мал,
А по нраву – смел и шал.

Лишь немецкому как в пытке,
Обучался в классах Литке,
Препирался, точно бык,
На фельдфлюгерский язык.

Из-за этих «вас из дасов»
Был и изгнан он из классов,
Недоучка-сорванец,
Здесь и детству был конец.

Дядя выругался дурно,
Да «рукой махнул» на дурня,
На лице печаль и грусть:
Мол, живет, как хочет, пусть.

Воли дал ему так много,
Да воспитывал не строго,
Лишь накормлен и одет
Гришка был в пятнадцать лет.

И на два примерно года
Парню данная свобода
Прорывалась тут и там
С безпризорством пополам.

Все бесцельные прогулки
По московским переулкам
Приучали сорванца
К ленной праздности юнца.

Нагулявшись на просторе,
Стал он в церкви певчим в хоре,
Пел, как Курский соловей
Чистых певческих кровей.

Тут Указ Елизаветы
Им прочитан из газеты:
Создан университет,
Чтобы лить научный свет.

И без всяких проволочек
Гриц в семнадцатый годочек
На открытье прибыл сам,
А потом учился там.

С ним друзья – Денис и Яков,
То Фонвизин и Булгаков,
Как и он – дворян сыны,
Вышли в будущем в чины.

Поэтические «ниши»
Заполняли рифмой вирши
Васьки, Рубан и Петров,
Сочинительством стихов.

Сам писал стихи Потёмкин,
Но видать пером не тонким,
Сёк, как сучья топором,
Он размашисто пером.

Как любитель, мог открыто,
Непредвзято, деловито
Оценить других стихи,
Хороши ли те, плохи.

Он свободной мог минуткой,
Всей своей натурой чуткой
Окунуться в рифм поток,
Свежих струй вдохнуть глоток.

И отметим сим моментом –
Гриц не худшим был студентом,
Преуспел в ученьях он,
Будто в спорте чемпион.

Средь других мужей в столице
Гриц представлен был царице,
Говорил с ней «на один»
Этот важный господин.

Гениальный Ломоносов
Задавал ему вопросы,
В разговоре тет-а-тет
«Излучал научный свет».

Да представлен был Княгине
Он самой Екатерине,
И имел с ней разговор
Её будущий фавор.

«Пожирал» её глазами
Как горячими лучами,
Стал краснее, чем тюльпан,
Впившись взглядом в стройный стан.

А в Москве Гриц впал в безделье,
Дни пролёживал в безцелье,
Одолела парня лень,
Спал подолгу каждый день.

Надоело и ученье,
Лекций скучных посещенье,
Тут вердикт как страшный сон -
«Из студентов изгнан вон».

Да родни своей попреки
Загоняли в краску щеки,
На кого не вскинет взор,
Всюду слышит лишь укор.

Видит он друзей успехи
И своей судьбы огрехи,
В наказанье по делам
Ощущает стыд и срам.

Шел годок ему двадцатый,
Пред собою виноватый,
Гриц служакой вскоре стал,
Конной гвардии капрал.

В Петербурге он, в столице,
Стал служить самой царице,
Охранять  ее дворец,
Став военным, как отец.

Глава2
Взлет и паденье

Был голодным как собака
Конной гвардии служака,
Ведь доход ничтожно мал,
Обеднел совсем капрал.

Смерть пришла к Елизавете,
Вот же горе нынче в свете,
Встав пред гробом в полный рост,
Гриц Потемкин занял пост.

Смрад, стоявший в скорбном зале,
Нестерпимым был вначале,
Вдруг открылась настежь дверь,
Легче дышится теперь.

В зал вошла Екатерина,
Та великая княгиня,
Черен траурный наряд,
И печален женский взгляд.

Поднесла корону к гробу,
И одела на особу,
Что оставила свой трон,
Погрузившись в Вечный сон.

Тут заметила капрала,
Взгляд влюблённого нахала,
Не сводил тот пылкий взор,
Завязался разговор.

«Вы в моих аппартаментах
Были, будучи в студентах
Лет тому так пять назад?
Помню ваш я жгучий взгляд».

Встав пред нею на колени,
На лице мелькали тени,
Волю дал капрал словам: -
«Жизнь свою за вас отдам».

Бросил лишь одну он фразу,
Бумеранг вернулся сразу,
О, счастливец из мужчин
Вышел утром в новый чин.

Был отмечен он княгиней
Словно греческой богиней,
Словно сказочный герой
Он пронзен любви стрелой.

Сняты всякие барьеры,
Путь открылся для карьеры,
С той, что всех ему милей
Встреч искать он стал смелей.

Перейдем к делам дворцовым,
Далеко не образцовым,
Пётр Третий нынче царь,
Пьян и глуп сей государь.

Понеслись волной событья,
Склок дворцовых перепитья,
И с потоком мутных вод
Власть сменилась в тот же год.

То «взмутили ил» Орловы,
Метя в царские альковы,
Близок стал им царский трон,
Как сбывался сладкий сон.

Власть – Орловым, трон отныне
Отдан был Екатерине,
Свергнут Петр Третий царь,
Как никчемный государь.

В царском том перевороте
И Потемкин был в заботе,
Как участник смутных дел
Был отважен, тверд и смел.

Богател он помаленьку,
И в награду деревеньку
Получил Гриц за труды,
Зажил сладко, без нужды.

Взлет – быстрей полета птицы,
Камер – юнкером царицы
Стал Потемкин-удалец,
Что тут скажешь – молодец.

И уже наш Гриц-голубчик
В чине новом – подпоручик,
В гости звался как жених
Чаще молодцев других.

Во дворец свободно вхожий,
Словно чин большой вельможи
Рос карьерно на глазах,
Преуспел в своих делах.

Ведь сама Екатерина
Манит взглядом дворянина,
Фаворит ее Орлов,
Мстить Потемкину готов.

Вот любимое занятье
Крепыши Орловы-братья
«Чешут» бодро кулаки,
Сыпят Грицу тумаки.

«Что разинул рукавицу,
Метишь взглядом на царицу?
Что дружок за ерунда?
Нос суешь свой не туда».

Словно с ада были черти,
Довели до полусмерти,
Вот какая с ним беда,
Выжил после он едва.

Нет ужасней этой доли
Годы, корчиться от боли,
И не ведомо до коль
Мучить будет злая боль.

Чтоб облегчить те мученья,
Взялся знахарь за леченья,
Влез он с Гришкой в банный жар,
Припустил побольше пар.

Мазать стал какой-то грязью,
Вроде как лечебной мазью,
Да намазал эту мазь
Он на Гришкин правый глаз.

И почти что тут же сразу
Острым сжением по глазу
Словно сыпал кто-то соль,
Обожгла глазницу боль.

Все сильней по глазу жженье,
Что за странное леченье?
Точно быть опять беде,
Гришка ринулся к воде.

Да, не просто здесь оказа,
Ведь лишился парень глаза,
Изо всех Потемкин сил
С грязью знахаря взмесил.

Жгло в глазу как будто жало,
«Все пропало, все пропало,
Глаз ослеп, и я – кривой», –
Прокричал он сам не свой.

После этого леченья
Нет надежд для возвышенья,
Как разрушен к жизни мост,
Весь его карьерный рост.

Вся душа его в надломе,
Сам себя он запер в доме,
Легче вынести побой,
Чем себя мирить с собой.

Полтора примерно года
После с банькой эпизода
Гриц и прятался от всех,
От насмешек и потех.

А влюбленная царица,
Словно юная девица,
Ждать не стала без конца,
Позабыла молодца.

Так Орловых братьев свита,
Для Орлова-фаворита
Закрепляла свой успех,
Избавлялась от помех.

Это их, Орловых зона,
Подле власти, возле трона,
Возле царственной вдовы,
Окружили всё, увы.

Глава3
Возвращение

Хоть была она царицей,
Но для них – простой вещицей,
Как жемчужина в ларце,
Под присмотром во дворце.

Молода она, красива,
Но по-женски не счастлива,
То в заботах и делах,
То в гуляньях и балах.

Примечала как-то свита,
Что бывала даже бита
Полюбовником своим,
Стал Орлов невыносим:

Бесконечные гулянки,
Кабаки, девицы, пьянки –
Вот каков был граф Орлов,
Тут все ясно и без слов.

И тоска Екатерины –
Нет надежного мужчины,
В том совсем и не секрет:
Без любви и счастья нет.

И понятное желанье
Привлекать к себе вниманье,
Ведь царица – не стара,
И красива и бодра.

Стало плохо знать царице,
Вот и вспомнила о Грице,
Приказала молодцу
Появиться ко дворцу.

Одарила новым чином,
Да поздравила с почином,
С новым выходом во свет
В двадцать шесть почти, что лет.

Нес Потемкин справно службу,
Вел с царицей только дружбу,
Не гневил теперь судьбу,
За любовь не вел борьбу.

И самой Екатерине
Не до чувств сердечных ныне,
Все писала свой Наказ,
Закрываясь всякий раз.

Жизни всей страны зигзаги
Излагались на бумаге,
Здесь законов писан свод,
Весь людской затронут род,

Всё расписано практично,
Обсудить завет публично
Все ж решается она,
Какова ж трудам цена?

Все обшарил ум великий:
Быт, уклад житейский дикий,
Быт рабов и их господ,
Все, чем жил ее народ.

Шло Наказа обсужденье,
Разделялись резко мненья,
Громче всех народных масс
Возникал господский класс.

Бушевали разговоры,
Драки, склоки, споры, ссоры,
Средь дворян пошел разлад,
Словно все попали в ад.

Какова господ забота:
Для рабов побольше гнета,
А Наказ – наоборот,
Ослаблял господский гнет.

Закипели бурно страсти
Недовольством к царской власти,
Раздражал кого Наказ
На камчатку слали в раз.

В Просветительской эпохе,
В той ужасной суматохе
Пробуждаясь ото сна,
Обновлялась вся страна.

Камер-юнкер наш не в меру
Сделать смог себе карьеру,
Камергером вскоре стал,
А по службе – генерал.

Вверх «взлетел» за два-три года
Без сражений и похода,
Без геройства и стрельбы
Наш любимчик у Судьбы.

Глава4
Русско-турецкая война (1768-1774)

Тут беда – войны начало,
Заблестели сабель жала,
Вторгся враг в Россию вновь,
Чтоб пролить «не верным» кровь.

Нас тогда считала Порта
Как страну второго сорта,
Был готов турецкий меч
Поголовно русских сечь.

Бита в дребезг «мира чаша»,
Спешно армия вся наша
Уходила на войну
Защищать свою страну.

Юг страны стонал от боли,
Под врагом ведь был в неволе,
Крым-гирей – то хан татар –
Наносил нам свой удар.

На войну без сожалений
В самый пыл лихих сражений
Поспешил наш генерал,
Воевать лишь как не знал.

Начинал он бестолково,
Ведь служаке дело ново,
Развивал придворный франт
Вяло воинский талант.

По утрам ходил в халате
По дворцовой как палате
Он без дел вперед назад
Среди пушек и солдат.

На войне быть без мундира –
Стыд и срам для командира,
Вот войну как начинал
Камергер и генерал.

За военное он дело
Взялся как-то неумело,
Не обрел пока заслуг
Как и многие вокруг.

В конной гвардии с почином
В бой вступил он под Хатином,
Первый храбрости порыв,
Вел драгунов на прорыв.

Палаши в руках и пики,
Лязг металла, стоны, крики
Средь врагов неслись как смерч,
Все круша и сея смерть.

И прорвали окруженье,
В пекло ринувшись сраженья,
Рисковал он головой,
Но остался Гриц живой.

Как ответ найдя в задаче,
На войну взглянул иначе,
В череде военных дней
Что-то понял он о ней.

Отличался в эпизодах
По тылам врага в походах,
Лютой резвостью бросков
Сеял страх среди врагов.

На земле в батальных ранах
В битве грозной при Фокшанах
Был бесстрашен наш герой
Смело мчался первым в бой.

Смерть за ним «гналась» вдогонку,
Он не прятался в сторонку,
Нарубил сполна голов,
Сам остался жив здоров.

Приобрел в сраженьях свойство
Он душевное геройство,
Слыл отважным храбрецом,
Смелым опытным бойцом.

Вел он конницу умело
На врага отважно, смело,
Завязался смертный бой
Пред Могилою Рябой.

То урочище глухое –
Место гиблое, плохое,
Там нанес врагу удар
В день трагичный для татар.

Дрались яростно, как звери,
Русских – мизерны потери,
Загнан был в низину враг,
Стал могилою овраг.

И пред Ларгою, рекою,
Вскоре быть большому бою,
«В бой, вперед!», - звучит приказ,
Турок больше в пять, шесть раз.

И на турок русских кони,
Гулом скачущей погони,
Лавой пышущих голов,
надвигались на врагов.

Кирасирские рубаки,
Парни жадные до драки,
Разрубили столько шей,
Сколь ударов палашей.

И Потемкин на кобыле,
Как и лошадь, тоже в мыле,
Между вражеских рядов
Добавлял у турок вдов.

Враг разбит, повержен, браво!
Уцелевшая орава,
Час назад – лихая рать,
В реку бросилась бежать.

В тридцать лет быть генералом,
Да с полками под началом,
Вот какие времена,
А в награду – ордена.

Крепче всё в победу вера,
Продвигалась и карьера,
Честь по чести воевал
Наш Потемкин генерал.

Но войскам не доставало,
Подкреплений стало мало,
Пищи сытной для людей,
Фуража для лошадей.
.
А войска уж за Дунаем,
Перед адом или раем,
И за конницей пыля,
Разбивалась в пыль земля.

В ночь печального сраженья
В ночь потерь и отступленья
Переправу прикрывал
Наш Потемкин  генерал.

Через реку переправа,
Турки давят слева, справа,
Был ночной для русских ад,
Отступали мы назад.

Столько сгублено народа
В ночь такого вот отхода,
Что поделать тут теперь?
Не вернуть своих потерь.

Эх, война, война злодейка,
Жизнь, что медная копейка,
И Потемкин всякий раз
Исполнял любой приказ.

Показал себя вновь смелым,
Устоял, остался целым,
Нарубил опять голов,
Жив остался и здоров.

Встало войско на зимовье,
Сил набраться и здоровья,
По Молдавским по дворам,
Да по мазанкам – домам.

(Порта – название Турции)


Глава5
На зов любви

Получил он от царицы,
От самой императрицы,
Так нежданно письмецо,
Ярко вспыхнуло лицо.

Растревожилось сердечко,
Запылало точно свечка,
Разгорелись чувства вновь,
Пробудили в нем любовь.

Аккуратно и прилежно,
Очень ласково и нежно
Приглашала молодца
В стены Зимнего дворца.

На душе его тревога,
Пред глазами лишь дорога,
В мыслях лишь она, она
Из несбыточного сна.

Словно юная девица
Дух встревожила царица,
В Петербург он гнал коней
На призыв любовный к ней,

К ней любимой на свиданье,
Долгим было ожиданье,
Все стояло на кону,
Он любил ее одну,

Лет пятнадцать ждал он, Боже,
Всех она ему дороже,
И дорога уж к концу,
Но тревожно молодцу.

Ревность всплыла в нем откуда,
Взревновал, что стало худо,
Затуманил разум дым:
«Быть фавором ли шестым?»

Всплыли старые обиды,
Все грехи Семирамиды
Грешной царственной вдовы
Их не мог простить, увы.

Миг настал желанной встречи,
Генерал лишился речи,
Не сказал ни «Нет» ни «Да»,
«Да» – простить, «Нет» - никогда.

Нестерпимо стонут нервы,
А нужны ль такие жертвы?
Эх, разбойница Судьба,
«Да» иль «Нет», идет борьба.

Ну, а женщина игриво
Зазывала торопливо,
От него - ни «Да», ни «Нет»,
В чем тут кроется секрет?

Истомилась вся царица,
Заждалась императрица,
Над людьми ей власть дана,
В подчиненье вся страна,

А над ним нет царской власти,
И сгорая вся от страсти,
Все звала, звала, звала,
Все ждала, ждала, ждала.

Сдался глупенький ревнивец,
Счастлив глупенький счастливец,
Закипела в жилах кровь,
Сердце выбрало любовь.

Плод, созревший вкусом слаще,
И созрел в дворцовой чаще,
Сердце – всё же не гранит,
Славься новый фаворит!

(Семирамида – охотливая до мужчин царица Ассирии, правящая, как и Екатерина II, при малолетнем сыне.)


Глава6
Победа и послевоенные проблемы

И царица счастью рада,
Расцвела как ветви сада,
И любви вкушала плод,
И Потёмкин в свой черед.

Это лишь любви начало,
Но войны не дремлет жало,
Как царица ни мила,
Нужно браться за дела.

Для войны злодейки, стервы
Генерал искал резервы,
Всё, что можно дал войне,
Изыскал вдвойне, втройне.

Шли дела уже неплохо,
Есть возможности для вздоха,
Больше стало средств и сил,
Рад тому Потемкин был.

Полководец наш Суворов
Показал крутой свой норов:
Вёл солдат он за собой,
Туркам дав кровавый бой.

И от яростной атаки,
И напора рьяной драки
Биты тюркские мужи
У деревни Козлуджи.

Открывались русским взоры
На балканские просторы,
И Сераль в упадке сил
Мира тут же запросил.

Путь к победе долог, труден
Лик её – прекрасен, чуден,
Семилетняя война
 Наконец завершена.

Быть России Черноморской,
И державой мощной, флотской,
С обретением земель,
То была победы цель.

За завесой скрылись дыма
От Сераля земли Крыма,
Для султана то напасть –
Потерять над Крымом власть.

Крым России стал потребен,
Но пока ещё враждебен,
Прыщ на теле хоть и мал,
Но зудел и волновал.

Тут проблема запорожцев,
Раздражала вольность хлопцев,
Распухал и рос волдырь,
Вскоре лопнуть мог пузырь.

Есть ещё больная тема
Наибольшая проблема –
Стихла турков лишь вражда
Строить флот и города.

Той войны былой итоги –
Лишь к войне другой предлоги,
Ведь потерь всех туркам жаль,
Не смирится с тем Сераль.

Дел опасна волокита,
И Потёмкин деловито
С приближением тепла
Разом взялся за дела.

Вспоминал: когда-то в Сече
Зимовал он, слушал речи,
В хатах жил простых крестьян,
Был не брит, но сыт и пьян.

Звался здесь Грицко Нечёса,
Где без всякого вопроса
Заходил в любую дверь,
И скучал о том теперь.

Там дышалось так свободно,
Делай, что душе угодно,
Как садился изо дня
Он на резвого коня.

«Пугу, пугу, пугу, пугу», -
Слышен клич на всю округу,
Быстро скачет резвый конь,
Пышет жаром, как огонь.

«Пугу, пугу, пугу, пугу», -
Конь стрелой летит по лугу,
Догоняя быстрых птиц,
Гнал коня Нечёса Гриц.

Вспоминая всю ту вольность,
Ту свободу и раздольность,
Так случилось почему,
Разгонять-то сечь ему?

Не поспорить тут с Судьбою,
Что зря спорить сам с собою,
Чтоб все вольности пресечь,
Он войска направил в сечь.


Быстро, жестко, но безкровно,
Где штыком, где полюбовно
Разогнали казаков,
Да сожгли обжитый кров.

Оставляя Украину,
Часть ушла их на чужбину,
А другая хлопцев часть
Над собой признала власть.

Решена одна проблема,
В голове рождалась схема
Стройки новых городов,
Новых верфей и судов.

В голове рождалось мненье
Ханства Крыма истощенье,
План Потёмкина готов,
План из нескольких ходов.

(Сераль – дворец, власть султана.)

Глава7
Дела личные.

Приняла придворных свита
Возвышенье фаворита,
Да с царицей крепла связь –
Графом был он, нынче князь.

Так возвысился милейший,
Князь к тому же он светлейший,
Стал царице люб и мил,
Знать потратил много сил,

Другом женщине надёжным
В этом статусе вельможном,
В сердце – только милый друг,
Нет других людей вокруг.

Два счастливых в жизни года,
Точно теплая погода
Грела души их и кровь,
То цвела в дуще любовь.

Но за важными делами
Растеряли страстность сами,
Растеряли пылкость чувств,
Вянуть стал цветущий куст.

Но любовь не уходила,
Лишь ослабла страсти сила,
И накрылась полутьмой,
Как явился принц седьмой.

Ревность в сердце, только ревность,
Понимая счастья бренность,
Как не выйти из себя,
До сих пор её любя?

Прыгнул мученик в карету,
Покатил по белу свету,
Убегая от любви,
От любви в душе, в крови.

Без неё и жизнь ничтожна,
Гнал и гнал коней безбожно,
Сам не ведая до коль,
Но изгнал из сердца боль,

Коли гибнуть – то достойно,
Стало легче и спокойно,
Повернул назад коней,
К ней спеша обратно, к ней.

В ней одно его спасенье,
К ней одной его влеченье,
Исстрадалась и она,
Просто женщина, жена.

Вот счастливые мгновенья,
Миг их встречи, примиренья,
Временщик её седьмой
Опротивел уж самой.

Сразу быстренько низложен,
Мелок, жалок стал, ничтожен,
Был одарен он рублём,
И спроважен тем же днём.

Вновь с царицей князь был рядом,
Стал следить за женским взглядом,
Что блуждал среди мужчин,
Вроде как бы без причин.

Но понятная причина
В жар кидала властелина,
Будто злая чья-то тень
Заползала в светлый день.

И гася к другим враждебность,
Гнал и гнал всё дальше ревность,
Он то здесь не временщик,
Поступив как ростовщик:

Для неё князь деловито
Подбирать стал фаворитов,
Предпочтенье делал тем,
Кто ему не нес проблем.

Отбирал «товар по вкусу»,
«Одевал на нить как бусу»,
На, любимая, владей,
Вот что выдумал злодей.

Обходя вокруг напасти,
Не терял своей он власти,
Так лечил ее недуг,
Князь светлейший, верный друг.

Ею он владел умело,
Пусть не очень-то всецело,
Сам при ней, она при нем,
Но не ночью, только днем.

Продлевало этим счастье
Обоюдное согласье,
Подарило им покой
В отношениях межсобой.

Глава8
Дела Крымские.

А спокойство государства
Нарушало Крыма ханство,
Крымский хан – Дивлет гирей,
Становился все грозней.

Осмелевшие татары
С юга целили удары,
Вновь грозили нам бедой
Многочисленной ордой.

И Потёмкина решенье –
Упредить то нападенье,
Указанием прямым
Ввел войска немедля в Крым.

А войска повел Суворов,
И без долгих разговоров
Разогнал плетьми орду,
Отвратил от нас беду.

Крым-гирей бежал позорно,
Татарва сдалась покорно,
Воплощался князя план,
Был назначен новый хан.

Всю татарскую ватагу
Заставляли дать присягу,
Заменили их халат
На мундир драгун – солдат.

Как в каком-то сне кошмарном
Те селились по казармам,
Но кошмаром был не сон,
Жизнь вдали от нежных жен.

И вчерашние герои
Заходили в ногу, строем,
А Суворов, как жандарм,
Их гонял вокруг казарм.

Поиграв чуток в войнушки,
В бухтах он расставил пушки,
Чтоб турецкие суда
Не смогли войти туда.

Ум военного таланта
От возможного десанта
Сим решением простым
И закрыл от турок Крым.

Для татар сидеть на стульях –
Словно жить в пчелиных ульях,
Запрещалось ко столу
Им садиться на полу.

Новый Хан, как у царицы,
Захотел в своей столице,
Разместить свой летний сад,
И фонтанов ряд каскад.

И швырял с казны он средства,
Как бездонное наследство,
Все хотел иметь он в раз,
Лишь бы радовать свой глаз.

И не думал год из года,
Где брать хлеба для народа,
Принимал, как божий дар,
Деньги русских для татар.

Появился вскоре шёпот,
А потом – татарский ропот,
Вся реформа – в «битый клин»,
Вышел комом первый блин.

Все Потемкина старания
От турецкого влияния
Оградить деньгами Крым
Превратились в «едкий дым».

У Потемкина по плану
Нанести поглубже рану,
Но без всякого ножа,
Подложить «под Крым ежа».

И по княжьему приказу
Расселять Суворов сразу
Начал крымских всех крестьян –
Греков, русских и армян

В землях новых, князем данных,
Столь для них таких желанных,
Вырастали города
Постепенно, за года.

И заметили татары,
Стихли шумные базары,
Опустел внезапно Крым,
Стал безлюдным, не живым.

Манный дождь не лился с неба,
И никто не пек им хлеба,
Да никто не шил одежд,
Жить как прежде нет надежд.

И досада как заноза –
Денег много, нет привоза
Кто же выгребет навоз?
Столько всяческих заноз.

Не знакома им забота,
Не знакома и работа,
На работу – просто зуд,
Всем татарам чужден труд.

Неприкаянно по кругу
Ходят, жалуясь друг другу,
Потупили сникший взор,
Словно чувствуя позор.

А привыкли жить лениво,
Но жилось теперь тоскливо,
Страшен русских был удар,
Столь тяжелый для татар.

Разгорались чаще ссоры
Да взаимные укоры,
А в глазах татар – испуг,
Стало худо разом вдруг.

Глава9
Крыму быть Российским

Перейду от дел всех крымских
К новым землям я российским,
Наступала череда
Строить верфи, города.

Князь не стал страдать от скуки,
И в казну «засунул» руки:
Оживлял Днепровье он,
Строил мощный град – Херсон.

Строил верфи, строил хаты,
Строил мощные фрегаты,
Вырастал на юге флот,
Через труд, в пылу забот.

Да собрал сюда народа
От всего людского рода,
Разноликий люд честной,
Даже беглый – крепостной.

И давал он им свободу,
Всем боярам в неугоду.
«Пусть вопят крепостники,
Флот пусть строят мужики».

Молдаване, гайдамаки,
Всевозможные казаки
Собрались со всех сторон,
Дружно строили Херсон.

В черноморской колыбели
Зарождались цитадели,
Зацвели вокруг сады,
Словно в сказке, у воды.

Черноморье стало краше,
Оживились земли пашен,
Строят люди города,
Строят прочно, навсегда.

А в Крыму, в татарском ханстве,
В нищете и голодранстве
Вызрел бунт среди татар,
Разрастаясь как пожар.

Суть Потемкинского плана –
Отобрать всю власть у хана,
Чтобы сделать русским Крым,
Полуостровом родным.

От бунтарского нажима
Хан бежал в Херсон из Крыма,
Власть терял над Крымом он,
И винил в том флот, Херсон.

Этой царственной персоне
Князь Потемкин дал в Херсоне
К отреченью манифест,
Хан пером проделал жест.

В то великое мгновенье
Состоялось отреченье,
Больше ханства просто нет,
Плана в том и был секрет.

Перебив в Крыму восставших,
И предав земле всех павших,
Князь Потемкин встал у скал,
И торжественно сказал:

«Наконец сварилась каша,
Крым теперь – Таврида наша».
Сбылся словно славный сон,
Стал сейчас великим он.

Вот и кончились все муки,
Поднял в стороны князь руки,
Словно крылья он обрел,
Воспарил над всем «орел».

Сразу кончились кошмары,
Лиц не мывшие, татары
Ниц упали перед ним,
Пред хозяином своим.

За великое свершенье
Титул дан был в награжденье
Князь Таврический ему,
И понятно почему.

Глава10
Придверие войны

Как из мифа Атлантида
Зацвела его Таврида,
Цветом выросших садов,
Силой, мощью городов.

К верху рос могучий «тополь»,
Город славный – Севастополь,
Пусть и был пока он мал,
Но стоянкой флоту стал.

Как погранная застава
Укреплялась Балаклава,
Рыбаков и греков град
Расцветал как майский сад.

Николаев и Одесса,
«Принц» красавец и «принцесса»,
Гордо свой поднимут взгляд,
Друг за дружкой встанут в ряд.

Города и деревушки,
Корабли, солдаты, пушки
От набегов и войны
Защищали юг страны.

Все Потемкина заслуги,
Все старанья и потуги
Укрепляли юг страны
От врагов со стороны.

Посылал всё князь посланцев
В Черноморье, рудознатцев
Слал на поиск здешних руд,
Не пропал их даром труд.

Отыскали руд железных,
Столь сейчас стране полезных,
Как людских трудов итог
Вырос город – Кривой рог.

Столько всяческого люда
Появилось здесь. Откуда?
Их собрал он для чего?
То укор был для него.

На строительные бумы
Для чего швырял он суммы?
Не считал их никогда,
Воздвигая города.

Ради дела обороны
Воздвигал он здесь кордоны,
Вот откуда этот бум,
И растраты круглых сумм.

Вот зачем нужны здесь люди,
Понимал, война-то будет,
Ждал, когда придет война,
И дождался, вот она.

Глава 11
Русско - турецкая война
(1787-1791)

Как всегда пришла незвано,
Пусть ожиданно, но рано,
Флот еще был молодым,
И не слишком боевым.

Не хватало офицеров,
И военных инженеров,
Из обычных мужиков
Нужно делать моряков.

Флоту нынче не до схваток,
Столь серьезен недостаток,
Как на цепь посажен пес,
Лишь торчит из будки нос.

Да сидит себе тихонько,
Цепь, пытаясь снять легонько,
Чтоб сорваться на врага,
Но прочна цепь и туга.

Так и флот «вцепился» в берег,
Хоть немалым стал в размере,
Лишь шумел морской прибой,
А когда же флоту в бой?

Тут негаданно нежданно
Ветер с силой урагана
Разметал все корабли,
Погубив в морской дали.

Русский флот погиб без схватки,
Уцелевшие остатки
Возрождали целый год,
Столь печален был исход.

Начинали всё с начала,
Возрождать флот у причала,
Вновь строительства пора
Начиналась с топора.

Флот не сразу, не мгновенно
Возродили постепенно,
К бою он уже готов,
И окреп со всех бортов.

И стараньем Ушакова,
Командира удалова,
Флот отплыл от берегов,
Сыпя ядра на врагов.

И спасались турки средством
Лишь одним – постыдным бегством
Ушаков врагов губя,
Славу прочил для себя.

Для себя и флота славу,
И не просто как забаву,
А врагу вселяя страх,
Разбивая «в пух и прах».

Разносилась точно эхом
С Ушаковским тем успехом
Вера в наш могучий флот,
Кровь не зря лилась и пот.

Перейдём к делам наземным,
Поначалу тоже скверным,
И Потемкин полон дум,
В напряженье держит ум.

Начинать войну без флота -
Это тяжкая работа,
Эка выпала напасть,
«Лев» уже разинул пасть.

Не стерпел султан обиду,
И вернуть желал Тавриду,
И оскалил зубы «лев»,
 Зверь готов излить свой гнев.

Оборона, оборона,
И Тавриды и Херсона,
Достаётся нынче нам,
Наступать нельзя войскам.

И в порывах жарких схваток
Был успех победный шаток,
Столь жесток и страшен бой,
Всё смешалось – свой, чужой.

И победа Ушакова
Нам дала надежду снова
Одержать в войне успех,
Влила радость в души всех.

Та победа – это что-то,
Укрепила силу флота,
Чем важна той битвы суть?
Нам вперёд открылся путь.

Средь других победных знаков
Пал оплот осман – Очаков,
С болью множества потерь
Ранен «лев», могучий зверь.

Боль терзала побеждённых,
Столько павших и плененных,
Пленных ждал галерный флот,
Проливать там кровь и пот.

Туркам вновь сулили беды
Все Суворова победы,
Топот русских сапогов
Сеял страх среди врагов.

Наступленье начиная
В водах славного Дуная,
К Измаилу вышел флот,
Встав у вражеских ворот.

Был Суворов всё же гений
Быстрых маршей, нападений,
Ростом мал да скор на шаг,
И его боялся враг.

Вывел войско к Измаилу,
Показать решил всю силу,
И в бою насколько скор,
Войск стремительный напор.

Крик турецкий: «Вот нелепость,
Брать решил Суворов крепость»,
Разбирал османов смех,
Но смеяться было грех.

Не успел моргнуть враг оком,
Измаил был взят «наскоком»,
Столь стремительный удар
Ввёл в смятенье янычар.

Сколь велик позор османов,
Сорок тысяч ятаганов
Пали возле русских ног,
Столь печален был итог.

Вновь победа Ушакова –
Флот разбит турецкий снова,
Флота турков больше нет,
Сломлен был войне хребет.

(янычар – воин султана; ятаган – заострённый металлический, немного выгнутый клинок без крестовины и гарды)

Глава12
Предательство и смерть

А Потемкин, как фельдмаршал,
Всю войну проведший в маршах,
Вёл к победе он войска,
Управляя с высока.

Тут с курьером из столицы
От самой императрицы,
Как плевок себе в лицо,
Получил князь письмецо.

В том письме императрица,
Государыня-царица,
Разрывала с князем связь,
От чего взбешён был князь.

И общалась ради дела,
Видеть рядом не хотела,
Новый нынче фаворит,
Козни то придворных свит.

Власть дана кому попало,
То его конца начало,
Для Потёмкина – беда,
Гасла яркая звезда.

Повидать спеша царицу,
Князь стрелой летел в столицу,
И холоднейший приём,
Погасил надежду в нём.

Превратились точно в пытки
Бесполезные попытки
Возвратить былую власть,
От себя прогнать напасть.

Непосильная задача,
Князя ждала неудача,
С ним царица холодна,
И не только лишь одна.

И соратники буквально
Отводили взгляд печально,
В разговоре всякий раз
Пустотой холодных фраз.

Раньше с кем общались дружно,
Нынче речь вели натужно,
Пусть ещё был князь велик,
Меркнуть стал светлейший лик.

И сама Екатерина
Проводила дворянина
На войну в обратный путь,
Не печалясь в том ничуть.

Фаворит «подставил ножку»,
Яду всыпав на дорожку,
И был этому так рад,
Погружая князя в ад.

Пред глазами – пыль дорога,
На душе – тоска тревога,
Потускнел печальный взгляд,
Точит душу смертный яд.

Жизнь выходит понемногу,
Тянет душу к смерти, к богу,
Колокольный слышен звон,
А в душе протяжный стон.

Покидали силы ноги,
Всё сильней, страшней тревоги,
Тянет в мрак холодный свой
Смерть, пришедшая с косой.

То впадал в оцепененье,
То бежать куда-то рвенье,
Стонет, мечется душа,
То затихнет чуть дыша.

И последнее желанье –
С этим миром на прощанье
В пелене предсмертных дней
В Николаев гнать коней.

В столь любимое местечко
Призвало его сердечко,
Это место выбрал сам,
Смерть хотел он встретить там.

Так и умер князь в дороге,
В муках смертных и тревоге,
Величайший дворянин,
Вседержавный властелин.

Сказ об этом человеке,
Жившем в столь далёком веке,
За его великий труд
Выношу на ваш я суд.

Чтобы недруги и други,
Вспомня все его заслуги,
Рассудили, наконец,
Был какой князь молодец.

Чтобы помнили потомки,
Значим как для них Потёмкин,
Знали, чем велик тот князь,
За страну свою гордясь.

В честь его великой славы
Исторические главы
Средь достойнейших имен
Рассказали вам о нем.

И кому-то было ново
Это авторское слово,
Но рассказан без прикрас
Сей обширнейший рассказ.

И мое о князе мненье –
Знак глубокого почтенья,
Небольшая князю дань,
Славы той великой грань.

Говорю всем: «Досвиданья»,
И желаю на прощанье
наполнять теплом очаг,
Всех вам самых лучших благ.