38. Ленский над телом Татьяны. Фрагм. романа

...Разжались пальцы на мгновенье,
И пистолет пошёл в отрыв…
Бах! Выстрел – следствие паденья –
Был оглушителен, как взрыв!

Вот бы была  мальчИшкам  радость!
Но нервы  дЕв  пора щадить!
Татьяна мертвенную слабость
Успела в теле ощутить
И  чУвств  лишилась…  Так и быть,
Мы ей  простИм  такую малость.
Она за дух свой не ручалась…

Свались тут Таня неглиже,
Глядишь, гостей бы  рАть  примчалась…

В тот миг  паниковАл  уже
Поэт на спальном этаже.
Словно вибриссами, он усом
Себя во тьме вёл нужным курсом,
Как предприимчивый клошар.
Прибил бы Петьку он, как гнуса,
И в этом бы не оплошал!

Гость после выстрела споткнулся
И часто-часто задышал,
Поскольку ухнула душа
Куда-то в  нОги,  трепеща…
               .           .           .
Путь в неизвестность страшен многим…
И, будучи у тьмы в залоге,
Путь в спальню Ольги удлинён.

СомлЕл  спасатель быстроногий:
Шатаясь, как во  снЕ  дурном,
Шагнул невидяще в проём
И вновь споткнулся на пороге.
Дела и впрямь, похоже, плохи…

«Как допустить ты с нею мог
Такое, милосердный Бог»?! –
В аффекте стайер малахольный
Такою  фрАзою  крамольной
Прокомментировал, как мог,
Увиденное в свете молний
В алькове на полу у ног.
Ещё б чуть-чуть и на порог
Он  сАм  бы пал, как старый тополь.
Гость испустил звериный вопль,
Предвосхитив переполох.
Ему уж грезился некрополь –
Никак ни менее – приют
Последний для его невесты.
Ей, как невинной жрице Весты,
Стал ненавистен (так сочтут)
Невыносимый Вовин блуд.

Владимир  зарыдАл  гортанно
И лил бы слёзы неустанно
И, может, вскоре б стал седым,
Как вдруг заметил с высоты
Несоответствие  форм стана
Привычным Ольгиным… «Ах, ты,
Безглазый! Это же Татьяна!
Совсем не Олины черты»! –
Смекнул герой не от балды.
Да,  обмишУрился  ты, Вова!
Тебе что зёрна, что полова.
Ты был во власти темноты.
А в парке разве же не ты
Сам всё воспринял безголово?!
Об Оле ж не было ни слова!
«Ни тени  Умысла  тут злого.
И Петька в прыти не дурён», –
Подумал Вова, чуть взбодрён.
Он в шоке: мол, пусть Смерть и рьяна,
Но поступила Таня странно…
Ужели вся причина в нём?
Ничто не намекает прямо,
В чём он быть может обвинён.
С чего тут разыгралась драма?
Малец наплёл и был таков –
Его б в  крапИву  без портков!
По недомолвке мальчугана,
Бедняжка барышня – Татьяна!
Не Оля! Но взгляни-ка, Вов:
Обильной крови  нЕт  следов
И со спины  не вИдно  рану…
Владимир на  колЕни  прянул
Пред Таней, словно повинясь.
Над телом девушки склонясь
С надеждой, мол, ещё не вечер,
Он развернул её за плечи,
Увидеть  хУдшее  боясь.

Погасшие валялись свечи,
Валялся  пистолЕт,  дымясь.
С сим грозным автором увечий
Весь  рОд  спознался человечий.
Ужель и  Таня  убралась?!
Не слышал Ленский отродясь,
Чтоб барышни стрелялись. Рано
Ушла, жаль, со свету Татьяна,
Причём не в  рАйские  сады!
Как бы там ни было всё странно,
Поэт  себЯ  клял неустанно:
«Теперь за  всЁ  себя суди!
Пораньше б я сюда приди,
Глядишь,  живА  была б… Проклятье!
Ну, вот и  рАна  на груди…
Чуть пропиталось кровью платье…
Мать хватит, не дай Бог, кондратий!
Что за  платОк  тут впереди?
Весь окровавлен. Ты гляди,
Должно быть, прижимала к ране…
Да что ж я  хоронЮ  заранее?!
Похоже,  дЫшит  ведь она.
Совсем не  вИжу  ни хрена»!

Для песнопения  земного,
А не  загробного  какого
Душа поэта рождена.
Не будь он в горе и в испуге,
Так  рассудил бы на досуге,
Что речь покажется длинна.
Вот для  примера  вам она:
«Когда б влюблённая милашка
За мной гонялась бы, как шашка
Чеченца  в яростном бою,
А я стоял бы, как стою,
Клинком  ни рАзу не огретый,
Увёртлив, стоек, как казак, –
Кем я бы был в её глазах?
Жестокосердным привередой?
Что ж приключилось, чёрт меня
Возьми, с Татьяной в ходе дня?!
Жаль,  повод  Танин мне не ведом
К самоубийству… ни по средам
Ни в дни другие…  Холодна
Ко мне из всех была одна…
Не  удовОльствуюсь  я бредом
О том, что  втАйне  влюблена
Давно в  менЯ  была она»…
Для впавших в обморок  марш духа
Лишь заиграет, вновь житуха
Начнёт хвостом вилять, как пёс,
Пленять каскадом форм и поз
И принимать, как повитуха,
Продукт воспрянувшего духа…
Пока что  дрейфит  гость, небось.
Костюм героя мокр насквозь.
Сам полумёртвый от напасти,
Он щупал пульс ей на запястье.
Затем ритм сердца в тишине
Поэт (но это между нами)
Считать осмелился губами,
А так же, словно в полусне,
Прощупал  стАн  по всей длине,
Желая жизнь вдохнуть извне
И разбудить сознанье силясь…
В тревоге мысли проносились,
Быстрей, чем молнии в окне...