Узник

1.
Печалью застятся глаза,
коль рок свой час пробил...
И даже если скорбный лик
слезою окропил,-
но все равно твоя душа
намечена в распыл.

Не избежать лихой судьбы
предначертаний нам,
а посему: кто жизнь вкусил -
не верьте вещим снам
и продолжайте дальше плыть
теченьем по волнам.

Вас обязательно прибьет
потоком роковым
туда, куда укажет бог
решеньем волевым;
судьбу никак не обойдешь
в обход путем кривым.

Сие я испытал сполна
и долей горькой сыт:
меня всегда сопровождал
по жизни скверный гид,
который в совершенстве знал
весь надлежащий быт.

И я по молодости лет
свой выражал протест,
и в пользу доводов своих
готовил манифест.
Однако, рок определил
мой персональный крест...

*  *  *
Со мной однажды случай был,
я рассказать хочу...
Алел восход и небосвод
задул звезды свечу,
и пала доля мне тогда
совсем не по плечу...

Этап наш гнали за Урал
в таежные места;
давалась вовсе нелегко
нам каждая верста;
проклятьями и стонами
осквернены уста.

И звон цепей тиранил слух
отверженных судьбой,
и стук колодочный будил
в душе протест тупой,-
и, в общем, впору было петь
псалмы "за упокой".

По тракту Северскому лег
наш долгий скорбный путь,-
конвой в острог препроводить
спешил не преминуть;
вот так мучительно судьба
решила нас распнуть.

И мы - заложники ее,
туша душевный пыл
слезами горькими обид,
чтоб крах не наступил,
не смели больше расправлять
своих подбитых крыл.

И был один такой средь нас,
в котором взор застыл -
как будто скован глыбой льда;
лишен моральных сил,
он, словно призрак, среди всех
колодочников был.

С обритым наголо челом,
среди убийц, воров,-
он отрешенно принимал
укусы комаров,
как знак карающей судьбы,
которой бич суров.

В нем горе мира растеклось,
повисли плети рук -
как будто только что с креста
для продолженья мук
Он снят, чтоб ада испытать
седьмой последний круг.

Кромешна всякая душа
для посторонних глаз.
Но Он светился изнутри,
как драгоценный страз,
и этим Он до глубины
души меня потряс.

Не видел больше никогда
я столь кристальных душ.
Вдруг опрокинулся с небес
поток на эту глушь,
как будто вызван неспроста
пророчеством кликуш...

- Он политический,- шепнул
мне душегуб-сосед.-
Царя Он бомбой напужал!-
известно из газет.
Злодейству этому Его
в веках прощенья нет.

Как угораздило Его
вдруг оказаться тут?
На срок пожизненный в острог
жандармы отведут.
Но предстоит Ему познать
еще и божий суд.

Привычна каторга для нас -
убийц и щипачей,
мошенников, насильников
и прочих сволочей,-
которых души падшие
кромешнее ночей.

Но обреченный до конца
быть узником в тюрьме,
собой пожертвовал за то,
чтоб не ходить в ярме,
а посему высокий лоб
Его теперь в клейме.

Смотрел Он с грустью на закат,
едва смиряя крик,
я видел лишь на образах
такой похожий лик
и даже нимб блеснул над Ним
в один прекрасный миг...

2.
Среди попутных деревень
пролег наш долгий путь;
и выходили люди к нам,
чтоб бросить что-нибудь:
копейку, хлеба иль табак -
совсем не в этом суть.

А дело в том, что люд простой
сочувствовал всегда
всем обездоленным, больным,
убогим,- чья звезда
потухла и преступлена
запретная черта.

Но Тот, который чужд был нам,
Он долу стан свой не склонял:
не подбирал ни грош, ни хлеб,
на участь вовсе не пенял;
обет как будто бы принял,-
себя в аскезе сохранял.

А вслед Ему неслись плевки
и крики: "Душегуб!
Почто царя хотел сгубить?
Обрили тебе чуб!.."
Толпа желала, чтобы так
все было: зуб за зуб!

Каменья целили в Него
детишки мал-мала
и кровь по раненой главе
Его не раз текла.
Я не хотел бы пожелать
врагу такого зла.

Никто не жаловал Его.
А строгий комендант,
чуть что, бросавший в карцер нас,-
законности гарант,-
вообще орал: "В тюрьме сгниет
сей подлый арестант!"

Ну что ж. У каждого судьба
своя. И тяжек гуж,
коль в арестантской робе ты -
не выпал значит куш.
Собрали много в тот этап
заблудших падших душ.

И небо рухнуло на нас,
потоком окатив;
зигзаги молний гневно так
полнеба охватив,
стращали карой смертной наш
отпетый коллектив.

Жандармы сделали привал,
забились под навес
и нам ослабили слегка
режима крепкий пресс.
...невдалеке вокруг мрачнел
дремучий черный лес.

Под реквием небесных струй
уныло полилась
песнь арестантская тотчас.
Округа напряглась.
Из нас угрюмых, страшных, злых
душа вдруг прорвалась:

АРЕСТАНТСКАЯ ПЕСНЬ

Эх, доля, ты горькая доля,
зачем ты меня предпочла?-
маманю на барщине в поле
однажды в могилу свела.
Отец не вернулся с турецкой
жестокой проклятой войны.
Сестренку снасильничал в детской
один из сынов сатаны.
Она от такого позора
покончила счеты с судьбой.
А брат-сосунок без надзора
погиб под пролеткой лихой,
которую пьяный извозчик
по улице гнал во весь мах.
Меня же презренный доносчик
обрек жить в казенных домах.
С тех пор голодраным бродягой
по жизни раздольной бреду:
украл, закусил и беднягой
потом привлекаюсь к суду.
И вот расцвели мои годы,
и я на тюремном дворе
увидел Ее - даже своды
искрились теперь в серебре.
Мечтал я: как выйду на волю,
с любимой в ладу заживу,
забуду проклятую долю
и счастье вкушу наяву.
Но рухнуло небо однажды,
судьбу под собой схоронив:
такое осилит не каждый -
трагедией дух осквернив.
Она оказалася дочкой
начальника мрачной тюрьмы.
Так участь поставила точку,
пред носом мне хлопнув дверьми.
Эх, доля, ты горькая доля,
зачем ты меня предпочла?
Весь век мне томиться в неволе -
несчастьям моим несть числа.
...Морщинами катятся слезы
по дряблой щеке старика;
не сбылись заветные грезы -
у рока жестока рука.
А месяц надменно смеется,
на мир наш глядя свысока;
как только заря чуть займется,
положите два пятака
на очи затихшему старцу,
обретшему вечный покой.
Вот так предоставил скитальцу
господь наконец упокой...

3.
Стих дождь и алая заря
залила небосвод,
казалось, ночь зарезала
текущий день, и вот
кровоточИт безудержно
распоротый живот.

Сей страшный знак таит беду!-
трепещет хрестьянин.
Цареубивец статью сник -
прескверный гражданин,-
как будто принял внутрь себя
убийственный стрихнин...

Нет, не был кровью зАлит Он;
разлившийся закат
лик алой краскою покрыл
Ему и лес, и хат
далеких чинный караван
под щелканье цикад.

И теней мрачный кавардак
запрыгал на ходу,
и души с плотью, трепеща,
зажили не в ладу -
вот так, похоже, грешники
ведут себя в аду.

И тени... тени... сонм теней,-
как душ усопших след
убийц тревожит на земле,
чиня моральный вред,
или безумца невпопад
в ночи тревожит бред.

Химеры, демоны вокруг,-
как неизбежность мук,
нам предстоящих испытать
в чистилище, на звук
цепей кандальных собралИсь,
чтоб взять нас на испуг.

В душе молитву: "Отче наш..."
смиренно я шептал,
и каждой клеткой организм
затравленно роптал.
Я знаю: каждый арестант
такое испытал!

И посетил виденья миг:
фантомом вдруг возник
на черном фоне бледный лик
и праведный старик,
срываясь на истошный крик,
бил тяжестью улик:

- За ваши гнусные дела
совсем прощенья нет,
и неизбежность кары ждет -
достойный вас ответ;
страданья вам ниспосланы
за причиненье бед!

Пороки дОлжно наказать,
предотвратить чтоб страсть
к ним пагубную навсегда,-
в разинутую пасть
греха не смели никогда
голов чтоб люди класть.

А Тот страдалец среди вас -
отверженный изгой,
который ради ваших благ
пожертвовал собой,-
Он принял муки, как Христос,
с надеждою благой.

Молитесь, смерды, вознесясь
душою к небесам,
ведь пребыванье ваше здесь
распишут по часам;
пока надежда в сердце есть -
вот для души бальзам.

Впадать в отчаяние вам
как будто ни к чему,
за добродетели хотя
и не ведут в тюрьму,
но сатана взывает сквозь
навеянную тьму.

Внемлите, слуги божие,
душой мои слова!
Иначе вас в муку сотрут
судьбины жернова.
...А в темноте кромешной вдруг
заухала сова.

*  *  * 
Полезен, в общем-то, Завет
и Свод Законов строг,
но смертным дабы оценить
весь смысл мудрых строк -
вот испытания и шлет
коварный злобный рок.

И бог, наполненный забот,-
вершитель славных дел,-
для очищенья наших душ
назначил всем удел,
поскольку средь лихих страстей
о благе он радел.

Разверзла бездна алчно зев:
из нас составят сбор...
Как хищно клацнул в тишине
винтовочный затвор!
Да, на расправу рок всегда
необычайно скор.

Погрязли по уши во зле,
и вознестися чтоб,-
мы познаем сей мир страстей
путем ошибок, проб;
готов для каждого из нас
свой персональный гроб.

Откован век из звеньев лет
и цепь сия крепка,
она связала с жизнью нас
не умерли пока
и держит безысходности
на поводу рука.

Вот так плутаем в скопище
расставленных преград,
запуганные до смерти
прямой дорогой в ад;
а в преисподней стелется
кромешный едкий смрад.

4.
Нависла неба пустота,
мерцает россыпь звезд.
Вдруг неожиданно мелькнул
кометы яркий хвост.
И приглушенный голос был,
как в лоб каленый гвоздь:

- Беги! Вокруг дремучий лес.
Последний шанс тебе.
По позолоченной луной
скорей беги тропе.
Весь смысл жизни заключен
в неистовой борьбе!..

А конвоиры на посту
уже устали бдить:
ну сколько можно в темноте
туда - сюда ходить?
Не нам служивого за то
назначено судить.

Не разразится в небе гром,
коль нет на то причин;
и происходит бунт сторон
в конфликте величин:
быть может это нового
начала есть почин?

Но всё от бога; создал он
таким наш мир - как есть,
за что и стоит оказать
ему хвалу и честь:
неоспоримый этот факт
нам следует учесть.

Плетет фатальность кружева
суровой нитью дней
пока не примут сей продукт
в прискорбный мир теней,
и с каждым делается днем
для нас земля родней.

А что же узник? Слышал зов -
знамение небес?
Да! Угнездился в нем тотчас
неукротимый бес;
и ринулся наружу дух
Его, как сквозь порез.

Все ближе к звездам по лучу
колодочник всходил
и мрак прохладою Его
горячий лик студил.
Но неустанно зоркий глаз
за всем вокруг следил...

Вот удаляется беглец
всё далее; уже
пора молитву сотворить
вознесшейся душе
всем нам, оставшимся внизу
в тюремном неглиже.

И звон малиновый цепей
рассыпался окрест,
как будто колокольный стон
разносит благовест.
Ведь так не каждому дано
вдруг избежать свой крест.

Но был недремлющий один
в дозоре, начеку;
такому жизни и вверять -
надежному стрелку,
а посему и носит он
винтовку на боку.

И передернул он затвор,
и к небу вскинул ствол,
и громом выстрел прогремел,
свершая произвол.
А я в бессилии своем
руками лишь развел.

И глАза выпучен - кровав -
налившийся белок:
сразил жестоко наповал
мишень свою стрелок.
Но не дописан жизни сей
тем самым эпилог.

Да-да, была убита плоть
жестоко, наповал;
упало с неба тело вниз,
как в пропасти провал,
и труп лежал у наших ног
и к вечности взывал.

Застыл бедняги скорбный лик,
очей утратив блеск,
из рваной раны на груди
лишь крови слышен плеск.
Чтоб возвеличить смерть, отнюдь
не нужен и гротеск.

Лежал Он, в общем, на земле,
остекленевший взор
вовнутрь кротко устремив,
нам грешникам в укор -
мол, сущей жизни суета
есть бесконечный вздор.

Он жертвой доли роковой
безропотный вдруг стал.
А ведь когда-то был живой -
о будущем мечтал.
И сник теперь вот головой
и руки разметал.

Коварен мыслями жандарм
и действиями строг,
его бы впору самого
навек упечь в острог;
но, впрочем, есть кому-то в нем
необходимый прок.

Он верой, правдой услужить
воистину готов,-
чужому благу посвятить
не жаль своих годов;
мундир сверкает золотом
Егория крестов.

И вдруг разнесся среди звезд
цепей кандальных звон.
Чу! Узник снова продолжал
лучом всходить на склон:
в явь воплотился дух его
и не был это сон.

5.
Да, был со мною случай тот,
я рассказал о нем.
Как вспомню снова свой этап,-
душа горит огнем
и нет покоя мне совсем
ни ночью и ни днем.

Идут года, проходит жизнь,
все обращая в прах,-
и продолжает бытовать
в наземном мире страх,
и души зябнут от того,
как на семи ветрах.

Нас на страданья и позор
незримый рок обрек;
сопротивлялся в жизни я
ему как только мог,
но этим лишь усугублял
и похоть, и порок.

Меня склонял коварный бес
соблазнами на грех
и непрестанно совращал
усладами утех
и в жизни я не признавал
ничьих запретных вех.

Ведь говорил святой отец,
что ждет нас запредел,
там тяжким мукам предадут
за растлеванье тел.
...Зачем скорбеть теперь, раз сам
и выбрал свой удел?

*  *  * 
Эпохи канули в ничто,
в стране иной режим,
но дух монарший - угнетать -
остался нерушим,
и отвергаю участь я,
протестами движим.

Жандармы, стражники, конвой -
зловещ сам смысл слов,
ведь призваны умерить пыл
отчаянных голов,
производя порученный
охотничий отлов.

Да будет вечно процветать
любимая страна!
Однако, для смиренья масс
воздвигнута стена,
а посему имеет быть
меж классами война.

И как себя б ни называл:
товарищ... господин...-
для угнетенного раба
остался смысл един
и он влачит свое ярмо
под тяготы годин.

Не много сыщешь смельчаков
в отаре средь овец...
Нас пламя вдохновляет тех
неистовых сердец!
Да только всяк из бунтарей,
по сути, есть мертвец.

*  *  * 
Сегодня осень на дворе,
увяли зеленя...
На север шествует этап,
цепями вновь звеня,
и дух нетленный узника
преследует меня.

В небесном царствии теперь
нашел Он свой покой
и остается только мне
взывать к Нему с тоской,
при жизни дабы вдохновил
надеждою благой.

Удача ходит стороной
и не возьму я в толк
за что крадется по пятам
судьбы матерый волк
и слышу близко за спиной
зубов голодный щелк.

На что мне в жизни уповать,
коль сплошь проклятый бес,
внедренный в наш приватный быт
протекцией небес,
диктует правила игры,-
на стол с ногами влез?

Чертополохом изгонять
пора нечистый дух,
иначе доведется стать
добычей трупных мух;
решенье нужно для себя
принять одно из двух...

*  *  * 
Вновь трактом Северским бредет
измученный этап.
Плывут эпохи стороной,-
как вехи вдаль; итак,
всё те же узники, конвой...
сменили псов хотя б!

Тюрьма - она и есть тюрьма:
ломает дух и плоть
и продолжает смертных нас
безжалостно молоть.
Куда же только зрит тогда
всевидящий господь?

Народ по милости богов
распяли на кресте,
взываем небо вспомнить о
замученном Христе,
ведь вдоволь люди испытать
успели муки те.

И адом нас не запугать -
прошли его уже.
А вам пора, держащим власть,
подумать о душе,
поскольку ходите давно
по пламенной меже...

*
Всё тот же тракт
из года в год
бдит зорко
комендантский взвод
...и светлый узник среди звезд
обходит небосвод.