Сингулярный человек, 21

                (Продолжение, начало см. 1-20)
            Прежде, чем Дашкевич вошёл в своё новое жилище, на пороге появилась девушка ослепительной красоты. При виде этого невиданного совершенства он еле устоял на ногах. Эта девушка как будто вся светилась и Иосиф Ромуальдович казалось вошёл в некий розовый туман. Сквозь этот туман он услышал её приятный артистически правильный и колоритный голос:
            _-Добро пожаловать в наш храм радости и счастья. Здесь всё предназначено для нашего всестороннего расцвета. Я создана как естественный усилитель радости и счастья супруга. Я опытный вариант универсального усилителя счастья. И создана как воплощение всех лучших качеств женщин: красоты, ума, доброты, сексуальности и всех других качеств. Все мои недостатки будут исследоваться с Сингулярной цивилизации и устраняться.
              И Дашкевич шагнул навстречу своему счастью. Вернее он был в таком возбуждённом состоянии, что не мог полностью осознать случившееся с ним.
             Затем они вошли в выставочный зал его лучших картин, написанных им за всю его жизнь. Тут были пейзажи, в которых он был особенно выразителен и портреты. С каждой картиной был связан целый сонм воспоминаний. Выставочные залы занимали все три этажа. Был ещё подвал-хранилище.
            Новая жена объяснила ему, что уже дано объявление в городской газете об открытии с завтрашнего дня выставки картин Дашкевича. Потом она ознакомила его с новой квартирой в одноэтажном пристройке к дому. Здесь было пять огромных комнат со всеми удобствами.
           И тут у Дашкевича впервые промелькнуло сомнение в правильности принятого решения. Он ещё не осознал причину своих сомнений, но чувствовал, что чего-то здесь не хватает или что-то здесь не то. Всё нахлынувшее на него счастье: и омоложение, и разрыв со старой женой. И новая жена, и уход со старой работы на пенсию, и возможность заниматься живописью, и возможность корректировать своё индивидуальное развитие. Но на ум лезли такие мысли, что всё это далось ему даром без малейшего усилия. Что легко даётся, то слабо ценится. Что легко даётся, то легко отдаётся. Вспомнил он, что когда-то любил свою жену и долго добивался её руки, кажется год или полтора. Даже дарил ей стихи. И тут всплыло одно стихотворение:
 Я в мыслях о Любви великой,
Любви божественно святой
и этот облик "огнеликий"
стал всесжигающей мечтой.
И этот образ все затмивший
и всех отвергнувший собой,
всех в мир вступающих и живших
поверг небесной красотой.
Взойди на ясном небосклоне,
не для меня, но озари
и буду счастлив как на троне
не знали счастья короли.
И буду вечно как молитву
я повторять Любви слова.
Ты позови меня на битву,
Любовь, ведь ты всегда права!
        Это стихотворение он подарил жене, когда они ещё встречались и у неё был другой кавалер. У Дашкевича тогда было скверное настроение и он страдал. То есть его переживания никто не видел и он тогда умел делать вид, что он самый весёлый и радостный человек на свете. С годами это давалось ему всё труднее, ибо требовало огромных затрат духовных сил.
             Казалось, что в прошлом всё было иначе, была борьба, было сопротивление противников. Сейчас же всё преподносилось в неограниченном количестве извне.
                *    *     *
          А доме, в квартире жены Дашкевича в это время был переполох. Жена увидев и прочитав записку мужа об уходе вначале расплакалась, потом упала в обморок. Когда дочка привела её в себя, она попросила позвонить в милицию. Но когда в милиции узнали в чём суть дела, то ответили, что такие дела не разбирают. Потом с женой Дашкевича случилась истерика, вызвали скорую помощь и определили симптомы внезапной шизофрении, этот вывод сделал зять. Затем её увезли в ту клинику, где работал зять-психиатр.
                (Окончание следует)