Комиссар Мегрэнь. 13. Ну кто еще мог так...

13.
Ну кто еще  мог так , когда насквозь промоет
его весенний дождь, любить и обожать,
от Эфелевой башни до сказочных помоек
любовью все того же сюземного бомжа.

Ну кто, скажите мне, ну кто перебирал,
как драгоценности , обрывки писем, чтобы
восстановить все то, что переврал
весь этот век, загнав себя в трущобы

неправды, лжи, обмана и подлога,
в надежде преуспеть. Но разве преуспел?
И вот уже  тупее, чем морда у бульдога—
мораль с юрусприденцей. И явно переспел

познанья  плод. Он горек и противен.
И скалятся с  высот химеры Нотр-Дам…
И все ж, когда пройдет Парижем летний ливень,
cтановится он дивным, как шляпки у madame.

Как болтовня в кафе. Как модных платьев пена.
Как  умопомрачительных причесок торжество…
Но, впрочем, сколько тел потом выносит Сена,
после того, как выпито вино,– и божество

еще вчера блиставшее, отброшено, как  кукла,
и у актрисы кончился ее ангажемент.
И мухи дохлые в вине. И рыбина протухла.
И глядя вниз с моста … Но это сантименты

уже, а им не место в работе детектива.
Бесстрастность—наше credo. Всю жизнь – в актерской  маске.
Ну разве что немножечко принять аперитива,
чтоб логика – как швейная машинка после смазки

крутилась – шить дела – не рюшки пришивать
на нижнее белье! Тут вам не безделушки!
Тут пляски Шивы. Шива  же, поймите,– бесноват…
Поэтому не плохо и пива – этак кружки

две-три с дружками детства – в зашорканной пивной,
где драками и раками прославились мальчишники,
неспешно выпить, чтобы рак с клешней,
туда ж ,куда и конь …О, эти злоумышленники

воспоминаний юности и анекдотов сальных!
Ну где еще узнаешь про то, как кувыркались
вчера  без меры в мэрии и кто   у мэра в спальне
у этого, у мерина скакал, и ржа , и скалясь.