Белозерье

Окропил рассвет озёрной зернью
воды сонные у топких берегов.
Снулой рыбой шевельнулось Белозерье
в глубине Божественных садков.

Встрепенулось с петушиным вскриком
и c тележным скрежетом, да скрипом,
c жеребячьим ржанием да взбрыком
да с мычаньем горестным коров,
что бредут в туман, покинув кров.

А пастух Серёга с похмелюги,
в пиджачке с отцовского плеча,
на коров орёт: "Шибчей, подлюки"!
Да в туман кнутом бьёт сгоряча.

У Серёги нынче "не все дома".
С гитаристом убежала Тома.
Изошла вся похотью-истомой...
Вот и пьёт Серёга ей вдогон
бабки Нюры крепкий самогон.

Разве ж я жлобина, разве зверь я?!
Разве ж тёзки нету мне родней?!
В пик застоя даже в Белозерье
я достану "Cолнечный" портвейн.

Сядем мы у краешка дороги
да опустим в ручеёк мы ноги,
будем мы задумчивы и строги.
Разопьём, закурим по одной,
размягчает друг Серёга мой.

- Да не плач, Серёга! Девки - дуры!
Вся их жизнь - гитарный перезвон.
Музыканты едут на халтуру:
для них девка - на один сезон.

И Серёгин плач всё тише, глуше...
- Ты торчком держи, Серёга, уши!
И скажи, да разве было б лучше,
если б года через два от свадьбы
вдруг тебе о нелюбви узнать бы?

Предков наших древние поверья
говорят, что горе делят вместе.
А мы радость делим в Белозерье.
Радость по ушедшей вдаль невесте.

Пастырь-пастушок Серёга, верь, я
даже через двадцать с лишком лет,
хоть и много испытал потерь я,
не забуду наше Белозерье
и портвейна "Cолнечного" cвет.


Москва,
5 июля 1999 г.