Боже, царя храни

Тромбон и бас, и нервная труба.
Три парня, три богатыря, три лба
Лобают на Арбате в наши дни
"Боже, царя храни."

Как громом, рявкнули. В каком ударе!
Вот чуточку пораньше бы,
                пока
Не завели семейство государя
В глухой подвал
               кожанки из ЧеКа.

Но эта тройка глухотой ведома.
Читал стихи,
            привычные к смычку,
"Поэтоград"
          у пушкинского дома,
Но глушит медь
              лицейскую строку.

Хоть времена погромов вспомяни.
"Боже, царя храни."
Зачем же, други,
                сеете на ветер?
Скорей наперерез судьбе и смерти.
Ведь ваши трубы
                волшебству сродни.
Рвем в Екатеринбург
                в те дни,
 
Пока беда российская во чреве
В стволах чекистов каплями свинца,
Пока
     прозрачный мальчик цесаревич
Играет на коленях у отца.

И девочки, не ставшие княгинями,
Пока еще пленительно теплы,
На нас глазеют васильками синими...
Ну, грянь же, музыка,
                пока молчат стволы.

Молчат стволы,
             стучат сердца сонетов.
Молчат стволы
             вопросов и ответов.
Молчат стволы,
              наведенные прямо
На Гумилева
           и на Мандельштама.

Ведь у поэтов
             тоже есть цари.
Ну, музыка, мы ждем,
                заговори,
И стань щитом
             надежнее брони.
Боже, царей храни!

Но эти трое юношей с Арбата,
Три витязя по стопке, три собрата
Особо не торопятся
                туда,
В те, очень неуютные года.
 
Ведь рублики и серебро со звоном
Струятся к ним в футляр из-под тромбона.
Как на троих сообразят они!
Боже, царя храни.