Баллада

В ночи кричала птица,
кружила в вышине,
и напрягались лица
у стражи на стене.
Еще роса лежала -
принес конь мертвеца.
Каленая торчала
стрела в спине гонца.
И небо запятналось
как грязное бельё –
заранее слеталось
на тризну вороньё.
Звенело солнце злое
глядя на все с небес.
Густым и черным гноем
потек далекий лес.
Гудели медью трубы,
бил ровно барабан,
ощерил хищно зубы
раскосый грозный хан.
Пусть высоки их стены,
кольем утыкан под,
и нет внутри измены, -
тем слаще этот плод.
Играли желваками
суровые мужи,
стояли с топорами
на стенах, как кряжи.
Смердели и дымились
котлы с густой  смолой.
И женщины молились,
измазав лбы золой…

Но сила силу ломит.
Века, века летят.
Уже никто не помнит,
как звался этот град.
Когда упал, сраженный,
последний из мужей,
их матери и жены
взяв на руки детей
спокойно и надменно,
средь павшей тишины,
что б не достаться плену
шагнули со стены…

Останки стен тех грозы
размыли, разнесли.
Корявые березы
сквозь камни проросли.
Сплошной стоит стеною
высокая трава,
лисица нору роет
и ухает сова.
Луна порой нарушит
погибших сон. Легки
кружат тогда их души,
как будто светлячки.