Помнить не обязательно

Мы играем с Подругой в настольный теннис.
- Пинг!
- Понг!
- Пинг!
Шарик у нас ущербный. Белый и помятый. Как молочный шоколад. Как Луна.
- Надо же! - удивляется Подруга, увидев это "творение", - Я и не посмотрела. Как оно всё лежало в пакете, вместе с ракетками...
- Ну, может быть, обойдётся, - говорю я. - Попробуем? Стол-то ведь есть. И сетка.

   В моём понимании шарик - не главное. Подумаешь, мелочь. Какая-то вмятина. Стол-то ведь есть. И всё остальное. Я. Она. Сетка над столом. Делящая поле "напополам". И есть главное - желание играть. Мы играем. Не на счет. П р о с т о.  Просто так. Ради самой игры. Ради нас. Ради фантазии.

   Ради наших будущих воспоминаний.
Как мы играли помятым шариком.

- Надо же! - удивляется Подруга, - Получается. Получается!
- Ну конечно. - не удивляюсь я. У меня и сомнений не возникало. Что получится. Ведь всё остальное - уже - есть.

Шарик смешно звучит, но послушно летает. Отскакивает. Не всегда "правильно" Да это и не важно. Мне, по крайней мере, неважно. Я всё равно не умею играть.
Я нагибаюсь под стол в очередной раз и в какой-то момент вдруг оказываюсь в Лете.

   На границе парсеков моего восприятия. У песочницы. Я уже была здесь в прошлом году. Только сейчас она выглядит по-другому. Немножко по-другому. Размеры "коробки" те же, но доски определённо новые. Недавно окрашеные, но уже высохли. То есть - не пачкают. Я стою поодаль, за "границей", на то ли асфальтовой, то ли просто утоптанной дорожке.

Я смотрю на ваши лица...

И вспоминаю...

Сегодня всё по-другому. Немножко по-другому. У меня был развязанный бант. Слева. И по-моему, чумазое лицо. А может быть, оно стало чумазым после того, как я подралась с Васькой. И заплакала. Вытирая потёки просто руками. Наверное, у меня были испачканы руки.

   А как бы вы хотели? Если играть в песок, руки всегда "пачкаются"...

   Сегодня у меня завязанные "правильно" банты и чистое лицо. В отличие от Васьки. Который стоит с совком в руке и ждёт, когда я к ним присоединюсь. А я ещё пока сомневаюсь. Стоит ли мне - присоединяться. В прошлом году он огрел меня совком. Причём, не своим. А Колькиным. Который в это время строил башню и все совки на свете ему были до фонаря. Тем более до моего. Под глазом.

 Сегодня Колька не строит башен. У него новая игрушка. Кто-то подарил ему железную дорогу и он "расстелил" её почти по всей песочнице. И наверное поэтому Васька смотрит на меня уже более дружелюбно. Он просто не знает, как ему присоединиться к  э т о й  игре. Я смотрю на него с сомнением, но всё же схожу с дорожки и перешагиваю край. Красной доски.

   Совок теперь в моей руке. Ну понятно, у него же ещё есть - ведро. Но теперь мне тоже не понятно, как  н а м  присоединиться к Кольке. Возить в вагонах песок? Куда? Везде свой песок, одинаковый. Зачем возить его из одного края в другой? Да и вагончики для этого не предусмотрены. Они не грузовые. Не платформы. Я стою молча и вдруг у меня начинает развязываться бант. Тот самый. Левый. И пачкается "песочной" пылью лицо.

   Васька бросает ведро на песок и шагает ко мне, начинает усердно завязывать бант.

- Отстань! - отпихиваю я его локтем.- Няня ты мне что-ли?! - И замечаю, как моему платью становится тесно на мне. Особенно - впереди.

- Беременность, - догадывается Васька и заглядывает мне под подол. Задрав его почти до уровня своей головы. - Так и знал. Ходишь без трусов. Без тех. В горошек.

- Да отстань ты! - отпихиваюсь я. И оглядываюсь. Где-то здесь должна ещё быть Люська. Или Танька.

   И она выходит ко мне из темноты. И обнимает меня. И мы почему-то неожиданно становимся монадой. Лицо - к ногам.

- Лесбиянки! - шипит  Васька.
- Подруги! - шиплю я и изо всех сил стукаю его целлулоидной куклой по голове. И голова его становится ущербной. Как луна.

- Ни фига себе! - шипит он ещё "шипистее" и обращается к Кольке. И совершенно напрасно. Потому что тому ни до чего нет дела. Ни до Таньки (Люськи?). Ни до меня. Ни до Васьки с его ущербностью. Ни даже до башен.

   У него - н о в а я   и г р (у ш к ) а.

И катитесь вы все к ядрёна Фене...

И мы катимся. С Люськой. (Или Танькой)
За границу песочницы. Где уж точно есть кому утереть мне слёзы.
Вовка...


- Привет!!! - кричит Динка на весь заповедник, - Дядя Володя приехал!!!
- Здравствуте, Володечка, - говорит ему хозяйка Заповедника. - Наконец-то сами пожаловали в гости. А то всё пса присылали.
- Надо же вас как-то охранять, Девочки. - улыбается мужчина. И идёт рядом по дорожке. И откуда-то прибегает Волчок. Любимый Пёс моего детства.
Рыжий, как сама Жизнь.


... Я стою на берегу. Одна. На берегу своего океана. Всемирного океана. Поверхность воды мерно колышется передо мной. Чуть ниже уровня моих глаз.
- Привет! - говорит мне она. - Вливайся.

Но мне становится страшно.
Я всего лишь капля. Как я найду себя - потом?..

- Ты  с а м а  хотела, - говорит мне океан голосом БЕЗа.
- Помнишь? - это уже  с а м  о к е а н...

Это-то я как раз помню. Но я же не знала тогда.

Что

Это

Так

Больно...


Я становлюсь...

Становлюсь...

И вдруг - я уже лечу над поверхностью и чей-то добрый усмешливый голос говорит мне (или не мне)
- Ну вот. Уже и носится.

- Ещё носится, - хочу я поправить его. - Ведь  з д е с ь  время идёт  в с п я т ь.

Но  н е  п о п р а в л я ю.  О т к у д а  м н е  з н а т ь... 

Я стою. Снова - уже - стою.

Глядя на свой океан...

- Завтра приходи! - кричит мне Васька с другого континента.
- Ага. Щас. - отвечаю я мысленно.
Через весь континент.
И показываю ему палец.
Один из десяти.

Не помню уже -  какой.


Темболеечтоемуэто - глубокобезразлично. Абсолютно безразницы.
- Ну тогда, может быть показать ему - все?
Десять.
Или двадцать.

Больше у меня -  н е т...


27.01.10