Человек Счастливый. предупреждаю есть ненорматив

Когда-то мы умели быть счастливыми. А потом забыли, как. При этом в том месте, где раньше – очень, очень, очень, просто-таки безжалостно давно, в полузабытом детстве – царило это простое и безупречно чистое «как», теперь беспокойно ворочается, гундит и царапается смутное недовольство тем, что всех нас где-то наебали: одарили довольно сомнительным преимуществом перед братьями нашими меньшими – способностью, пусть и корявенько, но всё же осознавать себя как некое «я», а инструкцию по интерпретации и применению этого расплывчатого пятна Роршаха приложить забыли. Вот и маемся.

И вот ведь ещё какая подлость: куда слать рекламации относительно неполной комплектации, никто толком не знает. Нет, говорят и пишут об этом бесполезно много, вполне аргументировано, до тошноты пафосно и на гране идиотизма уверенно. Представители различных мировоззренческих систем, философских концепций и религиозных конфессий - а также их паства, последователи и просто сочувствующие - категорично рассуждают и дискутируют про «как», «почему», «зачем», «откуда» и пр. с момента зарождения устного - а чуть позже и письменного – слова. В конце-концов, надо же чем-то занять это непонятно зачем и от кого доставшееся человеку свойство: (само)сознание. Почему бы не пообъяснять мир и себя в нём? Пусть и бесперспективное (ибо за всю историю человечества ещё никто никому ничего окончательно и бесповоротно не доказал), а какое-никакое применение этому прибамбасу без мануала. Но по факту, нам, простым смертным, даже пожаловаться некому. Да чего уж там – и не на кого, кроме себя, (не)любимых.

Кхммм… О чём это я? Нет, ну, скажите, пожалуйста… До чего гадская вещь – этот рассудок! Вот что я делаю? Рассуждаю, блять. Типичный Человек Разумный. А ведь хотела просто рассказать о Человеке Счастливом – о том, который знает, «как», но не знает о том, что знает…

Так вот. Рассказываю.

В моей суматошной жизни «взрослого состоявшегося человека» есть стабильный (пока) островок сладостной безмятежности. Небольшая кофейня - прямо напротив школы, из которой я каждую субботу в течение часа жду дочку, пока она добровольно грызёт нетривиальные математические задачки на факультативе. Изысканно простой антураж старой Франции. Любимое кресло с высокой спинкой под книжными полками и старинными ходиками в дальнем углу. Фрэнч-пресс на низком столике. Песочные часы, неторопливо приближающие ароматный кофе крупного помола к восхитительной степени готовности «как я люблю». Сигарета. Книжка на коленях – «Т» Пелевина. И, за исключением хрупких, улыбчивых, тактичных официанточек, – ни-ко-го. Боже, какое блаженство.

Внезапно атмосфера радикально меняется. Я, погружённая в многослойный пелевинский текст, ещё не понимаю, что произошло, но удивлённо отрываюсь от книжки: «кто здесь?». Жизнерадостный вихрь. Я пока не вижу его источника, но уже ощущаю. Через несколько секунд в поле моего зрения возникает белокурое вихрастое чудо лет пяти, сверкающее румяными – с мороза – щеками, огромными голубыми глазищами и всем своим существом. Пока его мама прямой дорогой шествует к выбранному ею столику – как раз по соседству с моим, мальчик успевает осуществить молниеносный слалом между всеми столиками кофейни и плюхнуться в кресло, являющееся целью маминого путешествия.

Я с детства по собственному хотению легко самоустраняюсь из внешнего мира, если он пытается отвлечь меня от внутренних занятий. Именно так я и поступаю, улыбнувшись ребёнку и снова занырнув в свою книжку. Мальчик исчезает, и я получаю возможность продолжить увлекательную светскую беседу с графом «Т» и его создателем (ями).

Не тут-то было. Реальность за соседним столиком каким-то чудом умудряется вытащить меня из тотального уединения. Поднимаю голову и застаю моего нового знакомого за выслушиванием материнской нотации на тему правил приличия, не позволяющих любопытному ребёнку претендовать на предмет, находящийся в чужом личном пространстве. Песочные часы. Вот что его так заинтересовало. Перехватив мой взгляд, молодой человек мгновенно телепортируется к моему столику и радостно вопрошает: «Тётя! А можно посмотреть вот это?» «Конечно, можно, - говорю, - если хочешь, возьми их себе».
Мама, ещё не закончившая воспитательный процесс, даже сообразить не успела, что произошло, а счастливый ребёнок уже стоит на коленях перед столиком и, уронив на руки лохматую голову, зачарованно пялится на таинство, разворачивающееся внутри песочных часов. «А почему вот тут больше, а тут меньше?» «А как оно было там, а стало тут?» «А почему оно в бок не падает?» «Мама! Ну, мама! Почему, говорю, оно по бокам нету?»

Всё. Плакал мой Пелевин со всей своей неисчерпаемой глубиной и умностью. Нет, не потому, что отвлекли. А потому что расхотелось. Нет Пелевина. И графа Т нет. Есть счастливый малыш, увлечённый песочными часами.
А был ведь и Пелевин когда-то таким мальчишкой…

И никто никого не наебал. В смысле, инструкция-то прилагалась. Это я, высоколобая идиотка с двумя вышками и аспирантурой за плечами, умудрилась её проебать среди бесполезного вороха умной бумаги и почти забыть язык, на котором она написана...