Второй круг

Неважно, что там были за часы,
Наверное, пластмассовый будильник…
Когда он зазвенел, всё стало так:
Открылись шторы, пропуская свет,
Стал виден дождик  росчерком косым,
Осенняя листва, немного дыма 
Из дальних труб… я продолжал листать
Назад. На полтора десятка лет.

Так что же это может означать?
Мол: «Время говорить о невозможном,
По вечерам спешить к себе домой,
Дверь открывать (и собственным ключом!)»?
Добавлю от себя: на кухне чай
С друзьями распивать… Я осторожно
Листаю время. Кто мне скажет: «стой»?
Или - ему? Пускай себе течёт.

Пусть дверь подъезда скрипнет в полусвет,
И я увижу, что листва - другая,
И свежий воздух с запахом дымка
Знаком лишь только с этою листвой,
Но не со мной. Я в поисках примет:
Где остановка моего трамвая?
Там рельсы убегают на закат.
Они и приведут меня домой.

Ты можешь оказаться только там.
Пусть каждый лист хоть трижды изменился,
А ты – подавно... Значит, стал самим
Собою. Это тоже хорошо.
И вот, за поворотом - темнота,
Но там где отсвет осени пробился -
Ты собираешь охру и кармин,
Пока пустой трамвай не подошёл.

Охапки листьев. Молча, наугад.
Вот эти – города. А эти – горы.
Но нам не взять в дорогу ничего:
Всё - листья, всё - слова, всё - пустяки.
И по листве уже не погадать,
Тем более - по звёздам. Разговоры
Об этом - шорох дождика с листвой,
Когда-то - волшебство, теперь - стихи.

Пойдём. Пора. Уже звенит металл,
И запах шпал  - острее. И до дрожи
Доходит длинный приглушённый гул.
Звенит звонок. Подходит наш трамвай.
Под горлом где сгущалась темнота -
Мерцает отсвет звёзд. И это тоже
Знакомо. Время, тая на лету,
Сгорает там. Шепчу ему: сгорай.

Я знаю, смерть бывает и такой:
Пустой вагон, мельканье остановок,
Калейдоскоп взметнувшейся листвы,
Там, за стеклом, колёса - тук, да тук…
Ты скажешь: «Если это Круг Второй,
Мы можем всё попробовать по новой…»
И снимешь с рукава сухой листок.
И, улыбнувшись, бросишь в темноту.