Ганнибалово кольцо

В работу, будто вороные цугом,
Впрягалися российские ветра.
Заводик полотняный под Калугой
Ткал крылья для флотилии Петра.

А погодя тиснил заводик этот
Бумагу непорочной чистоты,
И на столы министров и поэтов
Ластились лебединые листы.

Да, прадед
          был отважным мореходом,
В сражениях, когда входил он в раж,
Под парусами этого завода
Брал корабли врага на абордаж.
А правнук
          был не менее отважен.
Из-под полета пишущей руки
На гончаровской белизне лебяжьей
Рождалось чудо пушкинской строки.

Он с Шаровой горы кудрявым чертом
Скатился в тарантасе, аки гром,
Он въехал прямо в Спасские ворота,
Вошел почетным гостем в Красный дом.

Всем
     талисман удачи, блик в лицо —
На пальце Ганнибалово кольцо.
Еще в Москве
            родные отказали
В ее руке. Он с горя на Кавказ.
Он перья грыз жемчужными зубами,
Бил голубыми молниями глаз.
Узревши в бегстве барда бунта суть,
Царь Бенкендорфу приказал: — "Вернуть!

И гения гоняли, как мальчишку,
Ничтожества, чиновные умишки,
Травили сыск и сплетня, и цензура
В лице поэта всю литературу.

И талисман — не власть на подлецов,
Распалось Ганнибалово кольцо.

Потешился тогда двуглавый коршун.
И Натали не ведала того,
Что мать ее послала Бенкендорфу
Запрос в благонадежности его.

Уже в кудрях благоразумья иней,
Но искры вновь из-под копыт коней,
И он опять у ног своей богини,
И вот он снова сватается к ней.

А мать и дед, как на базар клубнику,
Детьми работорговцы во плоти
Сдирают за нее пиратский выкуп.
Он дорого за счастье заплатил.

Приданого ни гроша, ни полушки.
Богиня —
        бесприданница, увы.
Но он берет —
               ведь он на то и Пушкин
В приданое
          сокровище любви.

Она тогда в Санкт-Петербургском круге
Затмила всех великосветских дев.
Мадонна красоты из-под Калуги,
Наталья с тихой речки Суходрев.

И вновь на заколдованное место
Приводит заплутавших тишина.
И вот он здесь... Она его невеста,
И вон он здесь... Она его жена.

И для него на речке Суходреве
Морями бредят всполохи ветров.
И одиноким парусом белеет
По волнам строк гусиное перо.

Кипит под вулканической золою
Живой ретроспективы волшебство,
И обжигает магмою былое —
Царя Петра и прадеда его.

Не льстила кисть волшебника Брюллова,
И не распался сказочный мираж,
И красоту, и сердце Гончаровой
Их правнук
          взял в бою на абордаж.
 
И я люблю в ненастную погоду,
Отбросивши дела и словеса,
Бродить по Полотняному Заводу,
Чтобы ветрами пушкинской природы
Наполнить вдохновенья паруса,

Чтоб золотом листвы в мое лицо
Сверкнуло Ганнибалово кольцо.