Стол

Твой глянец плоскости как анекдот отбросит блик,
И в нем – все, что мешает сосредоточенью.
Мой молчаливый друг, ты так и не привык
К такому же кубизму заточенья
В установившемся порядке. И впритык –

К мышлению хозяина вне плоскости твоей,
Что не касается тебя и не меняет.
Ты наблюдаешь искоса людей,
Того, кто свет из окон заслоняет
И не подозреваешь, что вещей

Гораздо больше, чем прикосновений
Вещей. И взгляд поверх летит неуловимо,
Столешницы касаясь плоскостей. А тени
Артритом согнутую спину
Не в силах разогнуть, касаются коленей

Когда садишься за тобой. Атолл,
Самодостаточный настолько, что
Стал параллелен и земле и небу, чтоб назваться «стол»,
И чтоб хоть как-нибудь назваться. То,
Что больше неких незначительных размеров (пол,

Пейзаж за окнами, хозяина стен и шкафов)
Презрительно не замечает. Просит
Все больше мелочей, чтоб несварения миров
Шкатулок избежать – как тесен мир! А кости
Скрипят, скрипят (наверно, топоров

Срубивших дерево стук помнят). Лампа
Макушку лысую почесывает нежно
Твоей амбиции к господству. Ямба
Строка как в зеркале, назад ползет и грешно
Обнажена, ведь снизу – ты. Эстампы

Откроют лишь тебе смысл черт,
Поскольку ты способен зреть их снизу,
Сквозь матовость листа и на просвет,
Сквозь лака заяложенную линзу
И пепел белых, словно время, сигарет.

Ты не меняешься и не меняешь. Только
Все так же огибаю место у окна,
Почти тебя не замечая. Сколько
Терпения в морщинах волокна
Древесного! Локтям на лаке скользко.

И от кофейных пятен чуть-чуть горько.
«А дальше – то бишь над тобою – тишина!»