Сны второй половины ночи. - не для слабонервных

___________ СОДЕРЖАНИЕ ___________

1.   Мышь
2.   Сны второй половины ночи
3.   Встреча с Альцгеймером
4.   Пятничная памятка водителя
5.   Любовь к животным
6.   Что случится потом
7.   В Страну Чудес
8.   Красные паразиты
9.   Подземные лагеря Медены
10. Мой друг
11. Кома
12. Сквозные окна
13. Империя света достигла сиянья цветов
14. Comme a la guerre
15. Ромашковый десант
16. Терминальный побег из декабря
17. Железнодорожное
18. Свинья
19. соnсоmitаnt
20. Одиночка
____________________________________




_______________ Мышь _______________

Мышь умерла поздно ночью, и было ей маетно, –
так же, как мне – наблюдать её трудный уход.
Ходики тикали, тихо постукивал маятник.
Мыши казалось, что смерть никогда не придёт.
Изредка дёргала тонкими лапками птичьими,
мелкие зубы оскалив и часто дыша,
слыша, как в лампе настольной поёт электричество,
маялась мышь... Умирала живая душа.
Хвостик подрагивал, усики слабо топорщились.
Мука светилась в мигающих бусинах глаз.
Спрятанный в маленьком теле, моторчик испорченный
бился, расходовал жизни последний запас.
Мерно тянулись минуты. Мышь знала, что близится
время агонии; истину эту приняв,
просто ждала, уповая, – вдвоём с несчастливицей, –
сжавшейся серенькой мышкой – внутри у меня...




__________ Сны второй половины ночи __________

              Этот доктор уже на пенсии, он теперь спокоен и тих.
   (Марина Ратнер, "Странное приключение на пути из Одессы в Жмеринку")


Доктор спит.

Он всегда в это время видит сон, где огромный петух
поедает его, словно семя.
Фермер, к происходящему глух,
надевает трусы – по приколу –
и провяленные кирзачи.

Доктор знает: он болен саркомой,
и её бесполезно лечить.

На семейных трусах из сатина веселятся смешные киты.
Сюрреальную эту картину
воплощением дикой мечты
не считая, но втайне смущаясь, доктор фермера благодарит...

Мирно гамма-лучи поглощает
чудотворец, святой Питирим, –
наблюдая за странною сценой двух мужчин, из которых в трусах –
лишь один.

А другой, Авиценна, –
петухом, забежавшим в проса,
поедается – в тёмных пространствах,
где ночные идут поезда,
что везут добровольцев из Брянска, – непонятно, зачем и куда...

И его повезут.

Доктор знает,
что петух – это символ орла.
У крыльца образуется наледь:
Дух Святый пребывает в делах...

Только доктору нет больше дела до больных.
Он рисует цветы
и всю ночь наслаждается, смело,
чередой – ювенильных, пустых, но отрадных для сердца – фантазий,
становясь воплощеньем греха,

видит Бога – во всех ипостасях –
и пускает во сне петуха...




____________ Встреча с Альцгеймером ____________

Весна.
И тополя шумят.
И ввысь взвиваются мячи...
И крик истошный: “Что, козёл, не смог ворота защитить?!”
А ты не можешь в туалет сходить,
Штаны не обмочив,
И за сметаной – целый час бредёшь в ближайший общепит...

Весенний дождь прибил всю пыль,
И скоро солнце из-за туч
Покажется,
И воробьи чириканьем наполнят двор...
А ты – в который раз – забыл,
Где положил от дома ключ,
И выдвигаешь, все подряд, в комоде ящики, как вор.

Как упоительно цветут кусты сирени!..
Аромат
Плывёт вдоль улицы.
Дома струятся, испуская свет...
А ты выходишь на крыльцо
И – так привычно – слышишь мат
Подростков,
И тугой плевок на рукаве, как первоцвет...

Весна...
Да хоть бы и весна.
Сирень... Футбол... Горящий куст...
И шёпот: “Господи!..”, и крик: “Ты мне ответишь за «козла»!!”
А ты сидишь один.
И взгляд – так  б е з н а д ё ж н о,  с т р а ш н о-пуст...

И кто я, в сущности, такой,
Чтоб утверждать, что жизнь прошла?..




___________ Пятничная памятка водителя ___________

В тесной дежурке сидели врачи, что-то писали...

Он молча курил.
Запахи йода, эфира, бинтов – дым сигаретный не мог перебить.
Как свою память в себе отключить?..
Пить – бесполезно.
Давай, говори...
Девочка в плюшевом жёлтом пальто,
кровь – цвета ягод ноябрьских рябин...

Лента событий, опять и опять, крутится в ватно-пустой голове.
Шорохи шин, свет приборной доски,
Слякотный вечер, все мчатся домой...
Как бы всё это назад отмотать?
Разве сознанием жив человек? Чем бы разрезать свой мозг на куски?..
Только б не ты, – кто угодно другой!..
Контуры трёх с половиной секунд:
тормоз – занос – звук удара – И ВСЁ.

Кажется, можно вернуться назад, –
скорость уменьшить, запить, заболеть, выбрать какой-то окольный маршрут...
Всё, всё на свете, – лишь только б лицо это не видеть
и эти глаза.
Только б не быть – тем, кто выдал билет
неосторожно метнувшейся сквозь
плотный поток проходящих машин...
Вот он, конец всех на свете начал. Детское тело, неловким комком...

Что было дальше?..
Куда её вёз?..
Дверь неотложки пытался крушить,
Что-то кричал, исступлённо, врачам...

После – обмяк, как-то слишком легко...

Главный сказал: “Успокойся,
давай сделаем флуфеназина укол.
В том, что случилось, никто не винит... – тот, из ГАИ, попросил передать...”
Мимо больницы проехал трамвай.

Слёзы размазав дрожащей рукой, выдохнул, глядя в окно на огни:
“В том и беда.
В том-то вся и беда.”




______ Любовь к животным ______

В террариуме разрывалась птица:
Её кормили мелкому варану.
Вараны не едят паштет и пиццу,
И людям не казалось слишком странным –
Отдать ему живого попугая.
Варан был молодым и неумелым.
Он знать не знал – как быстро убивают,
Кусал за крылья и увечил тело.

А птице было муторно и страшно,
Она кричала и вертела шеей.
Один из глаз был изнутри окрашен
Пернатой кровью, бусиной алея.
Варан ломал пластинки тонких рёбер,
Сжимая птицу ртом – почти бесцельно;
Их треск его нимало не коробил.
И попугай кричал – в тоске смертельной.

В стеклянных стенах не было спасенья,
А смерть была мучительной и длинной –
В один из дней стремительных осенних,
Когда так сладко – в кресле у камина
Дремать, – забыв о людях и варанах,
О тварях, пожирающих друг друга,
В компании варенья и баранок,
И стрелок, мерно рыщущих по кругу...

А птица всё кричала и кричала –
От боли, безысходности и страха.
И люди, возбуждённые сначала,
Теперь смеялись: им была рубаха
Варана ближе к телу. Их умищам
Казалось, что они неуязвимы.
А птица – это просто шум и пища.

И из троих двуногих побратимов
Никто не ведал, что один – погибнет
Спустя два года в автокатастрофе, –
Не сразу, в скорой помощи... Завидной
Такую смерть бы даже на Голгофе
Не посчитали. А второй приятель
Умрёт от пожирающей саркомы,
Шесть с половиной месяцев потратив
На "чистки", облучения, уколы...
И от агонизирующей боли
В последние пять дней ему спасаться
Ни хаш, ни даже морфий – не позволят...
Но это будет лет через двенадцать.

А третий наблюдатель сцены с птицей,
Хозяин злополучного варана,
Умрёт через пятнадцать лет в больнице
От осложнений позвоночной травмы,
Утратив чёткость мыслей и решимость,
И веру в хирургическую помощь,
Прицепленный к диализной машине,
По сути дела превращённый в овощ.
Из четверых – варан умрёт последним.
Его и прочих беспризорных тварей,
Оставшихся от овоща, соседи
Передадут для опытов в виварий.

Что делать!.. – Каждой ткани, шкуре, коже
Когда-то быть разорванной придётся,
И самые последние, возможно,
Увидят, как на небе гаснет солнце.
Ну, а пока – незнания печати
Им маскируют всё, что будет после...

А птица наконец-то замолчала,
И стало слышно, как хрустели кости.




_________ Что случится потом _________

                Янке Дягилевой посвящается

Ах ты, дЕвица-красавица, молодушка,
Отчего не спишь в глухую ночку тёмную?..
Что, любезная, глаза твои не-чёрные –
Знай-трепещут, будто сердце у воробышка?..

Что ты, дЕвица, взялась – на тело голое
Примерять чужое платье белоснежное?..
Глядя в зеркало, как школьница прилежная,
Надеваешь – снизу-вверх, не через голову.

Погоди, прошу, опомнись, моя милая!
Всяка нечисть под подол к тебе потянется.
Поздно, свет моих очей, теперь упрямиться:
С тёмной силой – не померяешься силами.

........................... А я тоже хочу лечь на траву,
........................... А я тоже хочу слиться с землёй.
........................... А я тоже – не здесь, и не живу...
........................... Мои пальцы сожми, мои веки закрой.

А уж ветер завывает по просёлочкам,
Обдувает твою буйную головушку...
А уж зверь лесной бежит в твою сторонушку,
И приданое разложено по полочкам.

Распускай же свои косоньки, любимая,
Да завязывай все вены – узелочками...
Да невыплаканными слезАми-строчками
Раздавай свои сокровища голимые.

В зачарованной стране, где сыть с неясытью, –
Потеряешь ли своё лесное солнышко?..
Жениха ли пальцы нежные – под рёбрышко
Повпиваются шипами горькой ясности?..

........................... А я тоже хочу всё потерять.
........................... Я сродниться хочу с мёртвой золой.
........................... Ах, как кровь холодна у декабря...
........................... Мне позволь, разреши – поравняться с землёй.

Счастье девичье – короткое, полынное.
Не удержишь, не узнаешь, не изведаешь...
Крикнешь: “Матушка!” – Тугие струи ветра лишь
На ладони разрывают жизни линию.

Тяжела водица – тусклая да в проруби,
ПуховЫм платком обнимет плечи белые.
Что ж вы, звёздочки, с моей желанной сделали?..
Не ответят – тараканы-крысы-голуби...

Так целуй меня покрепче, чудо-дЕвица,
Раскрывай, прошу, пошире губы чёрные!..
Упивайся злой печалью – тела сорного,
Что качается, так весело, на деревце.

........................... А я тоже хочу облаком стать.
........................... А я тоже хочу – жёлтым листом...
........................... Видишь: движется смерть, – тихо, как тать.
........................... Я тебе расскажу, что случится потом.

Горе луковое будет тебе дитятком...
В райских маковых полях, где нет усталости,
Где не водится – ни жалости, ни старости,
Станешь в Солнечных Часах последним винтиком.

........................... Я бы тоже хотел трубку курить,
........................... На крылечке лежать, рядом с котом...
........................... Слышишь? – Рвётся-звенит тонкая нить.
........................... Я тебе расскажу, что случится потом.

Я тебе расскажу, что случится потом...




__________ В Страну Чудес __________

                ...смотри, за зеркалом Алиса
                зовёт в недвижные миры.
                (Любовь Макушина, "Без движения")

Брат, поздняк метаться и косить!
Все твои истерики – до фени.
Видишь? – знак над тумбочкой висит:
«Всё освободить до воскресенья».

Молотом прекрасно служит боль,
Наковальней – собственная важность.
То, что происходит здесь с тобой,
Рано или поздно будет с каждым.
Экономишь вздохи, ценишь – грамм
Через силу поглощённой пищи? –
Молодец!
Бесчувственная грань
– Та, что всех находит (хоть не ищет) –
Подошла вплотную и теперь
Только ждёт условного момента.
Можешь воспринять её как дверь,
Сквозь которую уходит лента
Из остановившейся груди,
Сказку рассекая биссектрисой...........

На тебя из зеркала глядит
Радостная мёртвая Алиса.




____ Красные паразиты ____

Трубит рожок. Идёт охота
на красно-рыжих паразитов.
Собаки взяли след – и вот
один из них уже убит, а
за ним последуют другие:
худой подросток долговязый
пытался в лес крутить круги, – но
собаки разгадали сразу.

А всадники в кричаще-красных,
заметных издали, жакетах
галопом скачут не напрасно:
родившаяся прошлым летом
с такой красивой рыжей мордой,
с хвостом пушистым – взлает тонко,
уже настигнутая сворой,
а с ней – два маленьких лисёнка.

Не будут больше паразиты
душить цыплят на ближних фермах,
не будут им вослед грозить,
губу покусывая нервно,
ни исполнительные шелти,
ни располневшие терьеры...

От крови слиплись пряди шерсти,
кривой оскал застыл на скверных,
усатых паразитских мордах;
болтающимися хвостами
трофеи украшают гордых
подручных, шествующих сзади.

А всадники несутся дальше,
туда, где на холме за лесом
застыл последний зверь: захвачен,
отрезан от укромных мест;
стоит – оранжевый, свободный,
как птица дикая лесная, –
и огненным хвостом поводит.
Стоит и ждёт, прекрасно зная,
что шанс спастись давно потерян,
что солнце плавится в зените...
Глядит – с презрением безмерным –

на стаю красных паразитов.




___________ Подземные лагеря Медены ___________

––Ж––Ж––Ж––Ж––Ж––Ж––Ж––Ж––Ж––Ж––Ж––Ж––Ж––Ж––
=Х==Х==Х==Х==Х==Х==Х==Х==Х==Х==Х==Х==Х==Х==Х=


«ЗА ПОБЕГ – СМЕРТЬ ПОД ПЫТКОЙ» табличка висит.
Это правило знает здесь каждый дурак.
Лучше – как мой сосед, что был током убит.
Смерть в пустыне, от жажды, в сравненье – пустяк.

Здесь ротвейлеров группы, с людьми или без, –
Тех, что натренированы целиться в пах.
Здесь не бегает даже последний балбес...
Безопасней ходить, как ряды черепах.

В воздух предупредительных выстрелов – нет.
Не стреляет никто здесь – сперва – по ногам.
Здесь слепящий глаза ртутно-кварцевый свет
Волны страха выносит к чужим берегам.

Здесь сбежать невозможно. Забор здесь тройной.
Ток. Бетон. Взгляд – рентгеновский – прожекторов.
Нет деревьев. Забыто, как пахнет весной...
Здесь любой – в грязь лицом, по команде, готов.

Это место – как тягостный, долгий кошмар.
Этот запах – карболки и ужаса... Всё
Им пропитано здесь; самый мелкий комар
Его, как микрочипы под кожей, несёт.

Возвращаясь в барак, я, замедлив шаги
Вдоль колючей и лезвийной проволок-стен,
Снова вижу ту надпись, что – Бог, помоги! –
Не узнать, что она означает, совсем.

«ЗА ПОБЕГ – СМЕРТЬ ПОД ПЫТКОЙ» над крышей горит,
Отражаясь неоновой болью в мозгу...
Слышу я: кто-то – вместо меня – говорит:
“Я сбегу. Я сбегу. Я сбегу. Я сбегу.”


=Х==Х==Х==Х==Х==Х==Х==Х==Х==Х==Х==Х==Х==Х==Х=
––Ж––Ж––Ж––Ж––Ж––Ж––Ж––Ж––Ж––Ж––Ж––Ж––Ж––Ж––




________ Мой друг ________

Друг, ушедший за горизонт,
Мне приснился... Он – нет, я – выжил.
Не тверди, что печаль пройдёт, –
Ведь и мой горизонт всё ближе.

Но не этим сдавило грудь.
Одиночество хуже боли.
Мне бы друга того вернуть,
Что хотел быть, как я, свободен!..

Что-то бьётся, но не в груди.
Что-то светит, но вряд ли это
Солнце... Хмуро. Зима. Дожди...
Или – снег... Не хватает света...

Я встречаю других людей,
Оставаясь к ним безразличным.
Ну, иди ко мне!.. Веселей!.. –
Неужели я неприличен?..

Может, будут ещё – весна,
Поцелуи, и мокрый зонт?..
И вернётся ко мне – из сна –
Друг, ушедший за горизонт...




________________ Кома ________________

Стремительно падая вниз, в черноту позвоночника,
Успеешь заметить спирали светящихся змей...
По мере движения к жизненной силы источнику,
Всё тело наполнит огонь драгоценных камней.

Ты – каплей, что в море янтарного сумрака падает,
– В нём волны, как мёд, и бисквитный несут аромат, –
Мне скажешь, что жизнь на земле тебя больше не радует
И, в вечность струясь, не захочешь вернуться назад.

И я посмотрю на тебя, и – из мартовских, бежевых –
Тех дней, где пронизано небо цепочками лун, –
Не стану тебя умолять и пытаться удерживать,..
Лишь тихо вздохну и воздушный пошлю поцелуй.




_____________ Сквозные окна _____________

За окном больничный сквер. Клёны с гнёздами грачей.
Клумба, голая, как плешь. Пять нестриженых кустов.
Сколько в нём сломалось вер?.. Сквозь отчаянья простор –
Сколько уплыло надежд?.. Он – больничный.
Он ничей.

Улыбайся.
Не молчи. Говори – не важно, что.
Если знаешь. Если нет – не смущайся, всё равно.
Эти скрытные врачи... Люди в белых кимоно.
Не дают простой ответ. – И не надо.

Длинный шток,
На котором реет флаг – на картине. Ветер стих.
Посиди со мной, хоть час. Здесь почти до десяти
Разрешают... Нет, не мрак. «Если любишь, отпусти.» –
Может, это и про нас. Вурдалак ты, или псих, –

Но моё воображе... Да, рисует, ещё как!
На картине выпал снег. Чёрным бисером – грачи...
На вопрос: “Ещё?.. Уже?..” – раздражаться нет причин.
Он обычный человек. Ты – пылинка на руках
У Творца

Прозрачных стен... Сколько здесь знакомых лиц!..
В свете солнечном танцуй. В лёгких радужная слизь...
На картине ночь и день
Окончательно слились...
Загляни в лицо скворцу, сквозь мерцание ресниц...

И опять больничный сквер. Клёны с гнёздами грачей.
Запах снега...
Не вдохнуть. Что-то умерло внутри...
Сколько в нём – надежд и вер!.. Ничего не говори.
Здесь заканчивает путь слов серебряный ручей...




_____ Империя света достигла сиянья цветов _____
                памяти ФРАНКА


Империя света достигла сиянья цветов –
Но некому выдохнуть звук или слово – в закат.
Дрожащее марево солнца увяло, зато
Волшебные волны, мерцая, снуют в облаках.

Печаль... Да, я знаю, откуда приходит печаль –
И режет на части – лучами колеблемый свет,
Выводит на лбу ослепительный символ-печать...
И ты восстаёшь – даже если тебя уже нет.

Что в венах редеет – вишнёвый закат или кровь?
Что в веках струится – вода или проблески дня?
И будут молебны – на Спас, Рождество и Покров –
Когда воспоют, но не вспомнят – тебя и меня...

А в сумерках летних мальчишка, разлив молоко,
Поймёт, что не крикнет уже никогда – на простом
Наречии – радужный зов кучевых облаков:
«Империя света достигла сиянья цветов!»




___________ Comme a la guerre ___________

Мой взгляд не порадовал, то есть, порадовал НЕ –
мальчишка, стоящий напротив в цветных труселях.
АК-47 был направлен в меня (на войне –
обычное дело). “Да ты не умеешь стрелять!” –

Зачем я сказал это вслух? – Кисть руки напряглась,
под кожей видны стали русла встревоженных вен,
и ствол очень медленно всплыл – мне до уровня глаз...
Теперь ты умрёшь: доигрался, дурак-человек!

Зелёная муха, приняв за котлету цевьё,
решила нас всех примирить – потиранием лап...
Мальчишка по-прежнему думал о чём-то своём
и целил мне в лоб, но по-прежнему медлил стрелять.

И вдруг кто-то выстрелил: БАХ! – Я, должно быть, убит
и падаю, падаю – в солнцем прогретую пыль...
Но нет! Я стою, как стоял, а мальчишка в крови
лежит в трёх шагах от меня, обо мне позабыв.

И делает вдох, и от судорог рот его кругл,
и тонкая кисть продолжает сжимать автомат...
И я, наклонившись над ним, исступлённо ору:
“Зачем вы, ребята?! Ведь он НЕ УМЕЕТ СТРЕЛЯТЬ!!!”




_________ Ромашковый десант _________

Теплее. И темней. И ближе –
земли распавшееся лоно...

Из ста восьми никто не выжил.
Не будет маршей похоронных,
ни ярких флагов, распростёртых
над конгруэнтными гробами.
Не будет траурных эскортов,
ни песен – про любовь и память.

Ромашки белых парашютов
раскрылись срезанным букетом
в секретно проданном кому-то
пространстве-времени планеты.

Так – неожиданный десант стал
весомой жертвенной фигурой
в игре за власти постоянство,
где люди – части партитуры.

Ну, а пока есть три минуты
у всех ромашек над плацдармом,
чтоб осознать, как мир запутан,
что никогда не станешь старым...

А солнце нежными лучами
тянулось к лепесткам заплечным,
и кто-то вспоминал о маме,
а кто-то – смех любимых женщин...
Кому-то мнились дни без смуты
и чудилось, что счастье брызнет –

сквозь целых полторы минуты
оставшейся прекрасной жизни.




____ Терминальный побег из декабря ____

                Слышишь ритмичное тиканье в недрах глубокого дня?
                Это не дождь барабанит по дну ноября.
                (Ирина Каменская, "Тик-так")

В тёмной палате не слышен дыхания свист.
Спящим не хочется знать – что скрывается за
Этой расширившейся тишиной. За окном
Видно дрожание колких по-зимнему звёзд...
Утром не будет шагов ординаторских свит.
Кто-нибудь в синем – тактично прикроет глаза
Пальцами, пахнущими никотином и сном.
Кто-то в пижаме – себя не удержит от слёз...

Ночь. Сталагмиты ветвей в бесконечной тоске
К небу протянуты. На подоконниках – снег...
Тянет лекарствами, краской, постельным бельём.
Воспринимай своё прошлое просто как скетч,
Думай о нём отстранённо, – неявственный смех,
Мальчик, бросающий гальку в ночной водоём...

Холод мелеет. Пространство растёт на дрожжах...
Не позабудь, что привязанность к формам – твой враг.
Рокот. Мерцающий свет... Сколько можно лежать?!.
Я отделяюсь от тела – и делаю шаг, –

Не беспокоясь ничуть, ничего не храня...
Что-то созрело в беспамятных недрах меня.




_____ Железнодорожное _____

Я сяду в поезд, что идёт
туда, где жил ты.
И, неожиданно, в виске
набухнет жилка.
Саднящий памяти мотор
забьётся пылко...
Фрагменты прошлого скользнут,
как из копилки...

И вспомню я, как нам с тобой
шептало лето...
Как было весело вдвоём
встречать рассветы...
И спорить ночи напролёт,
и спать – валетом...
И по утрам искать ключи
и сигареты...

И я пойму: тебя забыть
мне не под силу.
И будет – всё, что хочешь, да... –
Но так уныло!..
Мне эта лёгкость бытия
давно постыла.
И звёзды чертят странный знак, –
наверно, "вилы"...

Меня поймали – шум колёс,
гудок протяжный,
И трепетанье штор-стрекоз,
их звук бумажный,
И проводник, что чай несёт
смешно и важно,
И тени длинные – домов
многоэтажных...

И крикну я: “Кто не судил,
тот неподсуден!!”
И будут пялиться в купе
чужие люди...
Их лица разлетятся вдруг –
колодой бубен...
И будет – всё, что хочешь, друг...

Тебя не будет.




______________ Свинья ______________

Длинный нож – и рука человека, который не юн.
Мне не хочется видеть, и я закрываю глаза...
Рождество.
Человека позвали – зарезать свинью.
Он был занят. А может, болел. Но не смог отказать.
Пожилой человек, не колеблясь, заходит в загон.
Мне не хочется знать, как испуганно дышит свинья...
Мне не нужно – ни пряных копчёностей на Новый год,
ни горячих домашних сосисок.

Исполнено ям
и провалов декабрьское небо с иголками звёзд.
Закурив, я иду вдоль сараев.

У дома с крыльцом
исподлобый осёл, беспокойно жующий овёс,
производит копытно-ледовую дробь: цок-цок-цок.
В это время доносится возглас несчастной свиньи,
и, обрушившись, вечер хоронит – меня и осла –
в общей яме, где смерть, и смердит полусгнивший маис,
где боятся и давятся кровью, где не удалась
наша трижды паршивая жизнь – до таких степеней,
что не жалко уже – ни себя, ни детей, ни семью...

И, последним желанием, – снежная пустошь,
и в ней
нет ни нас, ни двора, где ножом убивают свинью.




______ соnсоmitаnt ______

тебя привычно давит жизнь
как масло давит жизнь
ты так давно устал твердить
держись держись держись

и вот утратив резкость черт
старанием врачей
ты просто хочешь знать зачем
желаешь знать зачем

и под прицелом глаз больших
как зеркало души
ты слушаешь приказ дыши
давай дыши дыши

усталость лёгкая как смерть
и тянет слиться с ней
а говорят не смей не смей
а говорят не смей

а сердцу нужно не стучать
и можно не стучать
но только пусть они молчат
на час всего на час

я верил мы с тобой одно
двойное но одно
с тобой мне было всё равно
по дну до дна на дно

могли луну рукой достать
и даже лечь под танк
а вышло что конкомитант
простой конкомитант

и кто ты сам и где твой дом
тогда теперь потом
а говорил что мы уйдём
что мы уйдём вдвоём

усталость лёгкая как сон
прозрачная как сон
а говорил другим путём
под пируэты сов

и вот тебя и нет совсем
и запах твой осел
и не осталось мне ни тем
ни очертаний тел

привязанность к другим вещам
любовь к другим вещам
но помнишь ты же обещал
ведь ты же обещал




_________ Одиночка _________

Листок. На нём – полоски знаков,
Которых я не понимаю.
Их вид – уныл и одинаков.
Учись довольствоваться малым:
Полоски знаков.
И жизнь иная.

Стена из серого бетона.
И остальные пять – похожих.
Проём – малюсенький – оконный.
Так истребляют непокорных.
Стена бетона...
Беги, прохожий.

От серых стен – не зарекайся,
В них день неотличим от ночи.
Цветы глициний и акаций...
Ручей, петляющий сквозь рощу...
Не зарекайся
Здесь, в одиночной.

Придёт положенное время –
И непременно станет легче.
Листок предчувствием беремен,
Ждёт дуновения, трепещет...
Придёт ли время?
Скажи, тюремщик.

А за окном – полоска неба
И непонятная погода.
Двуликим Янусом – монета
Позолотила дол и горы...
Полоска неба...
Побойся Бога.

...Ручей. Над ним кружатся птицы.
Закат, как море, нескончаем.
Лучи напоминают спицы,
В них вплетены фигурки чаек...
Кружатся птицы...
И нет печали.






___________________________________