Два кресла

Был человек
Были он и она.
Встречались друг с другом -
Свела их судьба.
Он был старше
Наверно мудрее, умнее.
Его привлекала - наивность, упертость,
Желание быть чемпионом
И блеск серых глаз
До боли казался знакомым.
Он спорил с нею часами,
Разговоры, часы и недели,
Года за чашечкой чая
И кресла,
Два
У камина.
Улыбки, молчанье порою.
Ей нравился ум
И открытость, и грусть,
Умудренность жизнью
Влекла как магнитом.
Она засыпала частенько за кофе,
Он позволял оставаться,
Заботился нежно
Как о ребенке,
А утром будил
Незаметно.
И жест был один
Он думал - она спит,
Он целовал ее у затылка
И волосы, цвета каштана, рукой ворошил.
Не знал он
И думал наверно,
Что она не заметит,
Что спит беспробудно,
Что наверно лентяйка.
А она просыпалась
И пряча улыбку
Игру незаметно опять начинала.
И годы сменяли друг друга,
И время летело для них незаметно,
Взрослели, старели.
Однажды
Исчез он из жизни,
Не умер,
А просто ушел.
Не оставил записки
И сжег все мосты, по которым когда-то пришел.
Пред встречей, наверное утром,
Ушел.
Не находит она себе места
И поиск бесплоден, и надежда пуста.
Как трудно дышать,
Когда кто-то уходит,
Как страшно причины не знать.
Быть может он испугался чего-то,
Быть может просто ушел.
Со временем боль стерлась утраты,
Рутиной закрылась слеза.
И только два кресла,
Как прежде,
Стоят у камина
И ждут,
Что когда-то
Вернуться
Часы и недели
И чашечка чая
И люди,
Что с улыбкой напротив сидели.

***
Годы спустя
И она повзрослела
И жить научилась без боли
Забыла его
И те разговоры.
И только тогда,
Когда видела чашечку чая
Она вспоминала
Улыбки, молчанье порою
И кресла,
Что обшивкой пылятся, изъедены молью.
Хотелось ей взвыть от бессилья
И боли
Что улыбчивый образ в душе вызывал,
Прошла бы вся жизнь,
Но с судьбой не поспоришь.
Какова вероятность
В многолюдной толпе
Повстречать человека?
И узнать,
Улыбнуться,
Заплакать.
И наверно понять
Отчего так в груди защемило
И душа почему заболела.
И вспомнить тот жест,
Ту, казалось, плохую привычку.
И снова он будит ее поцелуем...
В затылок
И кресла,
Что стоят у камина
Уже никогда не пустуют.