Такое вчера, или попытка му-му-аров

                Какое время было, блин!
                Какие люди были, что ты!
                О них не сложенно былин,
                Зато остались анекдоты.
                И. Иртеньев

В детстве, когда детей обучают календарю, те часто путают понятия “вчера” и “завтра”. Но это дети, а вот я, взрослый, до сих пор не могу понять, как счастливое детское “сегодня” вдруг стало унылым “вчера”, а обещанное светлое “завтра” обратилось в беспросветное “сегодня”.
Но были и в этом “вчера” некоторые происшествия, которые и по сей день вспоминаются с улыбкой.
Вот о некоторых из них и хочется мне рассказать.

                С ПИСТОЛЕТОМ НА… БРЕЖНЕВА

Было это в 1967 году, году, когда весь мир удивили (или отвлекли от судеб Синявского и Даниэля) двумя событиями в Советском Союзе: открытием Мамаева Кургана, точнее, Мемориала на нем, и выстрелом “Авроры” в день, еще раз точнее, в ночь 50-тилетия Великой Окктябрьской социалистической революции.
Но то было в Ленинграде, а я-то, братцы, о другом граде – Волгограде.
Приехали на это эпохальное событие все: и Леонид, разумеется, Ильич, и Алексей, естественно, Николаевич, и Николай, ну как же, Викторович (коллективное руководство еще было в действии!), и, куда ж без него, министр обороны, ну, и протчая, протчая, протчая мелочь пузатая.
Короче, едут. И едут, естественно, по главной магистрали города – проспекту В. И. Ленина. А вдоль дороги… нет! не мертвые с косами стоять… и тишина. А вполне живая публика, и тишины нет, а, напротив, веселится и ликует весь народ, и вполне живые милиционеры, может даже, и вооруженные.
Через этакое оцепление пробиться поглазеть на верного ленинца трудно, даже невозможно. Взрослому. Но мы-то – дети.
Вот так мы с Надюшкой оказались в первых рядах, где махали красными флажками.
А где-то в начале проспекта точечка появилась черненькая. Никак “Чаечка” правительственная. Ближе, ближе, бли…
И тут бдительный милиционер замечает, что тонкая детская (Надюшкина) ручка сжимает… ПИСТОЛЕТ!!!
Куда там телохранителю Кэвина Костнера! Милиционер меняет цвета, почище, проделывающего ту же работу, светофора (во куда цветное кино надо!). Выражения лица же у него меняются – умри, Джим Кэрри!
Но вот и цвет, и выражение лица его становятся надлежащими, и он выхватывает оружие. У Надюшки, разумеется. А вы что подумали?
Надюшка начинает тихо хныкать: “Отдайте мою игрушку! Это моя игрушка!”
- Игрушка? – так же тихо произносит милиционер и начинает повторять это простое слово с разными интонациями. – Игрушка? Игрушка! Игрушка.
Наконец в его напряженном от непривычной работы мозгу что-то срабатывает, и он, облегченно вздохнув, еще раз произносит: “Игрушка…” И возвращает(!) пистолет хозяйке.
А мимо проносятся машины с ничего не подозревающим коллективным (пока еще!) руководством.

                1995 г.


                ПАРТИЙНАЯ ПОРНОГРАФИЯ


Случилось  это в 1980, олимпийском и смерти Высоцкого, году. Уж не знаю каким образом, а появилась у нас в городе-герое выставка-продажа болгарских пластинок.
Вот на ней-то я познакомился со своим тезкой – студентом пединститута, который хоть и был моложе меня, но в общем интересы наши совпадали.
И вот на одной из наших встреч он, сияя от удовольствия, показал мне фотографии с картин Сальвадора Дали. Надо сказать, что у нас в стране (в то время) великого испанца не любили. Точнее сказать, не внушал он доверия власть предержащим, в отличае от его не менее великого земляка – Пабло Пикассо. А посему и указано было ругать его во всех изданиях по искусству, что наши искусствоведы и делали изо всех сил. Притом, делали они это просто удивительно; не печа-тая репродукций его работ.
Ну, точно по Жванецкому (давайте говорить о крахе Голли-вуда, не видя ни одного фильма!). Впрочем, одну его работу печатали:”Предчувствие гражданской войны”. Тут же в тексте статьи охаивая ее с ног до головы, и обратно. Поэтому, когда в книге Ю. Борева «Эстетика» напечатали «Постоянство памяти» и «Пылающий жираф» (в цвете!), вы можете себе представить, какую сенсацию это произвело в нашей компании.
А тут, хотя и не в цвете, но где-то порядка сотни снимков. Каково, а? Причем, Санька объяснил, что это из французского(!) альбома.
Пришлось пожертвовать одной пластинкой, чтобы получить на время у него негативы.
Дома, несмотря на отпуск, заниматься печатью не хотелось, и я придумал хитрую хитрость. Купил реактивы, бумагу и до-говорился с цеховой художницей – Галкой, что печатать буду в ее лаборатории, так как она, кроме наглядной агитации и про-чего оформления, еще и передовиков снимала.
Отпечатал все, что тогда меня заинтересовало, сел глянце-вать. Сначала долго это дело шло, а потом поднагрелся глянце-ватель и пошло: щелк-щелк, только успевай карточки менять.
Вот отлепил я от глянцевателя очередной снимок: это была штудия великого мастера «Обнаженная спина» (ну, удивительно целомудренный рисунок! Не поленитесь, найдите монографию А. Рожина «Сальвадор Дали: знакомый и незнакомый», она там, на стр. 131, напечатана и убедитесь сами), как заходит в мастерскую парторг цеховой. Пренеприятная личность, я вам скажу. Бывало, как начнет на комсомольском собрании речь толкать, засыпаешь только так, почище, чем от снотворного. Я думаю, от его речей и молоко запросто скиснуть могло.
Ну, да ладно. Значит, заходит он. Ну, зачем он зашел ясно, год-то какой, а? ЗАВЕРШАЮЩИЙ!!! Во!
Зашел, и сразу ко мне. Дескать, чем это тут комсомолец за-нимается? И что же видят его светлые  очи? А видят они эту штудию, а, увидев, расширяются на глазах (моих и Галкиных). И начинает он, как-то визгливо, как говорят в Одессе по-жлобски, выкрикивать одно только слово: «Порнография!»
Я, конечно, пытаюсь воздействовать на его психику и посе-ять разумное, доброе, вечное, то есть пытаюсь объяснить, дескать, какая же это порнография, Владимир Сергеевич! Это же произведение искусства! Художник рисовал, вон и подпись имеется! (Сам-то в то время недалеко от него ушел; рисунок, картина либо скульптура – искусство, а вот фотоснимок – пор-нография!)
Но спорить с ним, все равно, что заевший патефон пере-орать: упрется в свое и орет: «Порнография!!!»
Пришлось в организованном порядке отступить по всему фронту: прекратить увещевания (без толку!), собрать отглян-цованные снимки в один пакет, неотглянцованные – в другой и покинуть поле идеологического сражения с позором.
А спустя некоторое время Галке (партийная была) выговор влепили, с какой-то хитрой формулировкой, чуть ли не за по-пустительство классовой вылазке буржуазного пропагандиста Кучерука.
А еще через какое-то время(во дела!) подошел он ко мне и предложил (чтоб вы думали?)… в партию вступить.
Я этак ехидненько улыбнулся и говорю: «А что мне в той партии делать, где такие дураки, как вы, искусство от порно-графии отличить не могут?» Похлопал он ртом, словно рыба на берегу, и молча по своим партийным делам пошел. А что тут скажешь?

                1995 г.