Иней

Рождественское утро звенело радостью. Лёгонький мороз, голубое небо, яркое солнце, сверкающий снег.
Деревья  в саду онкодиспансера, все в белом, пушистом инее, были похожи на цветущие яблони. Я шёл забирать свою Любушку после операции.
               Разговор с доктором оказался коротким. - Держись, мужик … Рак поджелудочной, IV   стадия … не лечится … несколько дней …может недель … она не знает. Нашпигуем наркотиками, дадим машину, забирай.
       От «скорой» я отказался, ВЫЗДОРАВЛИВАЮЩАЯ поедет на такси. Вышел в сад.
Метался между чёрных деревьев, по чёрному снегу, орал, задрав голову, в чёрное небо:
«ЗА ЧТО? ЕСЛИ ТЫ ЕСТЬ, ЗАБЕРИ МЕНЯ, ПУСТЬ ОНА ЖИВЁТ! ЕСЛИ ТЫ ЕСТЬ!»
Часть инея забралась под шапку. Любушка, моя жена, была моей первой и единственной женщиной, мамой наших девочек 27 и 19 лет, моя подруга и любовница. Я тоже был первым и единственным у неё, и мы не имели секретов друг от друга. Боялся, что не смогу обмануть её. Но, очевидно, помог инстинкт самосохранения -  больным раком не приходит такая мысль в голову.  Она не знала, до конца. Может, подыгрывала?
Нет, иначе бы она не сказала потом, когда я нёс её исхудавшую из ванны: « Вот выздоровею, и буду тебя любить, как никогда раньше».
      Я  НЕ ОТПУСКАЛ её ещё полгода. Приезжали колоть наркотики под видом лечения печени. Умерла она у меня на руках, ночью. Ирочка была рядом, подставила своё плечико. Сердце сбилось с ритма. Навсегда. Голова  моя под утро стала белой полностью.  Иней достал летом.