Тайна

Дождь лил как из ведра, но с небольшими перерывами, как будто там, наверху, требовалось время для наполнения этого самого ведра.
Почти все прохожие были сметены с тротуара, словно огромной метлой, и часть из них нашла убежище во входах в гастроном. Но даже туда резкими порывами ветра забрасывало струи.
Женщина, стоявшая рядом, точнее, чуть впереди, ни чем не напо-минала, ни секс-бомбу, ни женщину-вамп, но что-то в ней было этакое, неуловимое, о чем не расскажешь словами, не опишешь на бумаге, но действующее на чувства на каких-то иных уровнях сознания.
Ее абрикосового цвета сарафанчик, точнее, его верх, намокнув, пристал к телу, обрисовывая небольшую ладную грудь с темными кружками, украшенными, как печенье – ягодками, чуть привставшими сосками.
Нижняя же часть сарафанчика, будучи не суше верха, облепляла бедра и ягодицы, рисуя их покатость и рельефность.
На первый взгляд казалось, что она молода, но это на первый взгляд. Присмотревшись, можно было различить легкие предательские морщинки на шее.
Взгляд ее был устремлен в сторону проспекта, по которому в авто-бусах, троллейбусах или в собственных автомобилях ехали счастливцы, которым дождь не был страшен. Но, хотя взгляд и был устремлен туда, создавалось впечатление, что весь этот поток транспорта скользит мимо ее сознания, что она его просто-напросто не видит, как и не видит стоящих рядом сотоварищей по несчастью.
Он осторожно погладил взглядом ее шею и спину, поросшие абрикосовым пушком, да и цветом не отличающиеся от этого плода и гармонирующие с цветом сарафанчика. Взгляд медленно скользил от стриженого затылка к тому месту, где кончалась голая спина, и начинался материал сарафана, медленно и осторожно.
Она, очевидно, почувствовала ласку, поскольку кожа стала розо-веть, что в сочетании с абрикосовым загаром образовало изысканное сочетание.
В то же время было видно, что она, наслаждаясь непонятным ощущением, хочет узнать, кто это делает. Но оглянуться назад не было повода, а резкий поворот головы спугнул бы ласкающего.
Он прекратил поглаживание, и несколько минут спустя (кожа к тому времени вернула прежний цвет) она обернулась. Обернулась нехотя, как бы случайно. Но… за спиною стояло столько мужчин, что трудно было догадаться, кто источник неожиданного наслаждения. А ведь им (источником) могла быть и женщина…
Она вновь невидящим взглядом уставилась в проспект, и он, вы-ждав пару-тройку минут, возобновил ласку.
На этот раз он стал спускаться глубже, что требовало больше уси-лий, поскольку сарафан был преградой для взгляда. Но она, облегчая ему задачу, а, скорее всего, чтобы углядеть Дон Гуана, повернулась к нему боком.
Глазам предстал изящный профиль груди. Да, о таком только можно было мечтать.
Он подвел под эту грудь ладонь и покачал ее вверх вниз.
Что-то мелькнуло в ее глазу,  повернутому к остальным людям. Что-то похожее на удивление. Удивление, в которое добавили чуть-чуть удовольствия.
А он меж тем стал поглаживать эту грудь, нежно касаясь темного кружка, увенчанного соском. На его глазах сосок стал приподниматься и вскоре превратился в столбик, приподняв ткань сарафанчика.
Она, явно ощутив наслаждение, стала краснеть, кожа лица ее пошла красными же пятнами, а груди стали ритмично вздыматься и опускаться.
Глаз продолжал искать того, кто все это производит, но сладостное ощущение стало действовать  на него тоже, и он стал потихоньку прикрываться.
- Кто же это все делает? – на ее лице (она все-таки внезапно повер-нулась) был написан этот вполне резонный вопрос.
Но повернулась она не только лицом, но и всем телом.
Это было для него совсем уже подарком судьбы, и невидимая ладонь принялась гладить вторую грудь. Та откликнулась на ласку гораздо быстрее ее товарки. Еще бы; хозяйка уже почти таяла от неведомого наслаждения.
А невидимая ладонь меж тем поползла ниже, и вот она оказалась у места раздвоения ног.
С превеликой нежностью она ласкала женское естество, и скоро женщина была вся в его власти.
Если б он захотел, она бы не задумываясь, пошла туда, куда он ее повел. Но он – не захотел, ибо считал, что наивысший пик – это владеть ей, оставаясь для нее загадкой, фантомом, невидимкой.
Поэтому, убедившись, что она получила полное удовлетворение, постепенными ласками успокоил ее.
Тут как раз окончился дождь, и он, выйдя вместе со всеми, зашагал своим путем. Зашагал, предоставив незнакомке гадать, что это с ней было, и вспоминать этот случай, когда накатит непонятная тоска.