Серьезные игры для взрослых

(Исследование творчества Таисы Бондарь:  поэма «Рогнеда», роман «Игра в подкидного» и повесть «Мотыльки»)
«Играй, покуда над тобою,
Еще безоблачна лазурь,
Играй с людьми, играй с судьбою…»
(Александр Блок)

                О поэзии и поэтах.
Шестидесяти лет от роду, в год шестидесятилетия Великой Победы ушла в мир вечности еще одна дочь белорусской земли, Таиса Бондарь. Земля ей пухом, да светлая память.
Не мы выбираем дату, время и место рождения, не сами себя рождаем.  Есть высшее предопределение в том, где, когда и кому родиться. Говорят, поэтами не становятся. Наверное, рождение поэтов совпадает со временем всеобщего народного ликования или тяжелой скорби? (Таиса Николаевна Бондарь родилась в победном сорок пятом, в поселке Руденск Минской области). Прожила плодотворную жизнь. Ушла… Но часть души покинута среди людей. Что-то весомое и важное осталось на родной земле. В назидание? В поучение? В пример?
Ничего в жизни не происходит случайно. Все имеет смысл. Так уж получалось, что мои редкие публикации почти синхронно выходили с публикациями Таисы Бондар. Наверное, в этом тоже скрыт какой-то смысл? Найдем его хотя бы в том, что последняя книга прозы «Игра в подкидного» попала  ко мне, и теперь я пытаюсь осмыслить и анализировать прочитанное.
Таиса Бондар - поэт милостью Божьей. И это естественно, когда поэты в итоге творческого пути обращаются к «презренной прозе». Такое обращение натурально для развития поэтического дарования, оно уже стало неким традиционным актом в литературе: в зрелом возрасте душа тяготеет к простому прозаическому языку.
Жизнь - игра. Автор романа конкретизирует это сравнение: «Игра в подкидного. Когда тот, кто проиграл, остается в дураках… Просто. И справедливо. Не умеешь, не надеешься ни на удачу, ни на хитрость - не садись играть. Сиди в сторонке и наблюдай. По возможности не выпячивая перед азартными игроками своё присутствие, ибо ты не просто наблюдаешь, ты еще и свидетель: а кому из тех, кто остался в дураках, понадобится потом свидетель?» Верно, но итоги земной жизни к счастью подводятся за её пределами, кто выиграл и кто проиграл -  определяется не здесь. Древние говорили, убьешь меня на земле, - сразимся на небесах, и там посмотрим, кто из нас сильнее.
* * *
Истинные поэты не просто пишут стихи, творят поэзию своим действием, каждодневно утверждают написанное, расплачиваясь за письмена горестями и болезнями, через лишения и тяжести смиренно несут свой крест, доказывая единожды написанное всей жизнью, в конце которой, как истинным свидетельством, скрепляют продолжительный подвиг печатью смерти. Такова была Таиса Бондарь: поэт, прозаик, гражданин… Дочь белорусской земли, плоть и кровь своего народа. Она запретила священникам отпевать бренное тело. По завещанию её облачили в индийское сари… Лежала в гробу, как спящая царевна из сказки Пушкина. Говорят, была очень красивой, не по годам молодой, с одухотворенным лицом…
 «Запретила? Да как она могла?» - слышу возмущенные возгласы негодования. Возгласы, несущиеся вдогонку всякому, имеющему смелость быть не таким, как большинство, имеющему мужество выйти из общего стада и стать личностью.
Замолчите! Поэты на всё имеют право! По Праву Рождения. По праву Совести. Слово было вначале. Слово есть и пребудет в веках. Словом рождаются мироздания, словом творит Господь Новые небеса и новую Землю. И в рати небесной, в деле Господнем, здесь на земле, истинные Поэты - Божьи работники. «Ратаи слова» -  всегда на передовой великого сражения. Потому и уходят, уходят… Иногда преждевременно, оставляя за собой кровавые следы своего не легкого пути: поэмы, песни, стихи - оставляя после себя слово. И песни продолжают борьбу.  И будят живых, подымают с колен павших. И жизнь продолжается.

                «Жизнь – это игра!» Но с Кем?
Человек - существо играющее. Посредством игры мы познаем мир и самих себя; играя, овладеваем навыками мастерства, развиваемся и обучаемся, пробуем жизнь на вкус и запах; благодаря игре, испытываем в чувствах то, что, не дай нам Бог, испытать в реальной жизни. И потому прав поэт, утверждая: «Судьба играет человеком…», - но стоящий человек в то же время играет и судьбой, обстоятельствами собственной жизни. А одновременно Боги играются людьми, судьбами народов и государств, целыми мирозданиями. Игра - неотъемлемое свойство жизни: всё живое играется, везде и всюду, во все времена. Посмотрите на малых котят, или на копошащийся возле теплого живота матери щенячий выводок. А брачные игры у животных, - сколько задора, красоты, изобретательности! Именно потому дети, этот идеал совершенного отношения к жизни, постоянно играют. Самой Жизнью произносится заманчивое предложение: играй! Играй и выигрывай. Все мы - Дети Божие. Творец радуется, видя детей, играющих и веселящихся. Вопрос лишь в том, какие игры предпочитаешь? Каков сам, такова и твоя игра. Ведь игры  тоже бывают разными, вот хотя бы такая.
«- Шаноўная публіка! Разыгрываецца вясёлая драма, у якой на памінках па вялікай дзяржаве п’юць-гуляюць усе, прапіваючы рэшту страху перад усеўладнымі валадарамі гэтага свету, - тэатаральна на ўсю моц голасу, абвяшчае дылда і, задаволены сам сабою, гучна смяецца. - Дзе ўжо ім, ха-ха-ха, уразумець-уцяміць, я к о м у валадару шлях расчышчаюць!” - это цитата романа Таисы Бондар «Игра в подкидного», по авторской характеристике, романа «о величайшем предательстве - предательстве самого себя».
Все мы вовлечены в глобальную игру. События, происходящие в романе,  сыграны на наших глазах, итоги не утешительны - мы оказались в проигрыше, а если судить строже - предали завоевания своих дедов и прадедов, изменили родной земле и её государственности. Ведь половина Европы усеяна разноплеменными «советскими» костями, а земля от Волги до Буга, от Буга до Вислы и Одера удобрена кровью наших дедов и прадедов, солдат советской армии. Теперь такой армии не существует, нет на карте и государства, занимавшего шестую часть суши, но остались народы, которые заплатили дорогую цену. Об этом нужно говорить. Ведь многие, называя себя Православными, уже не догадываются «какому властителю расчищают дорогу»(?), считают, что существующие проекты мирового господства из области мифов и фантастики. Я допускаю, некоторые не понимают, о чем речь? Хотя об этом написаны тысячи книг, а самим пророчествам более двух тысяч лет. Но игра продолжается.
Если существует пророчество, есть люди которые верят в него, и люди которые не верят. Это закономерно: те и другие есть, а между ними - противоборство. Пророчество потому и является таковым, что рано или поздно оно исполняется. Возьмем классический пример: «Повесть временных лет», - загадочное пророчество волхвов о смерти Вещего Олега от своего коня. Казалось бы, такому пророчеству уже никогда не исполнится, дескать, и конь «давно сдох и кости белеют его на кургане», все сроки прошли, но как только Олег сказал в сердце: «Не правду говорили волхвы, всё это ложь» - пророчество тут же исполнилось! Невероятным и непостижимым образом выползает змея из черепа коня и жалит его в пяту… Круг замкнулся. Так будет всегда. Такова природа истинных пророчеств, какими бы невероятными они не казались. Не спроста это устное предание о смерти Вещего Олега включено по принципу вставной новеллы  в летопись. Это завет предостережение потомкам. Несколькими страницами выше Нестор развивает тему философского диспута, отстаивая позицию наличия богослужебных и боговдохновенных книг на славянском языке. А немногим ниже описан выбор истинной веры Владимиром. Всё взаимосвязано. С Христианством на Русь пришли и пророчества о «Втором Пришествии», «о воцарении Антихриста», и пророчествовал не какой-то свихнувшийся пророк малого народа, - это предсказания самого Божьего Сына: «Сядет во храме яко бог…». Следует внимательно вчитываться в некоторые вещи Достоевского, Пушкина, Гоголя, они открывают понимание. Источников предостаточно, было бы желание. «О последних временах» достаточно говорилось и в писаниях святых отцов. Приняв Христианство, принимаем и апокалипсические пророчества. Третьего не дано. Палка всегда о двух концах. Дня без ночи не бывает. Принимая Христа, в свое время должно отвергнуть его противника: «Бдите и молитесь, ибо не ведаете ни дня ни часа…»  Но тема этого исследования не о приходе Антихриста, (пусть этим занимаются те, кому положено по сану),  наша цель скромнее: исследование творчества Таисы Бондарь, через призму романа, через иные произведения (поэма «Рогнеда», повесть «Мотыльки») - высветить процессы, произошедшие с нашим  обществом, и с некогда мощным государством, и со всеми нами.
Мы имеем то, что имеем. Любой исторический результат - суммарное действие божественного провидения и человеческого волеизъявления. Для того, чтобы понять, что и почему произошло ныне, нужно учесть тысячи составляющих закона причины и следствия, действующего неотвратимо. Что посеешь, то и пожнешь, но не собрать урожая, если сеять на воде. Потому совершим небольшой экскурс в историю, к истокам: «откуда есть и пошла», ибо «не всякий, говорящий, Господи, Господи….»
Всё возвращается на круги своя. Всё повторяется. Советский союз разрушен путем подписания «беловежских соглашений», но нечто подобное уже «было в веках» связано со словосочетанием «белая вежа»… Лукавый проявляется в мелочах.
Общеславянская история пережила несколько сложных периодов. Особо трагических  и поворотных - два, они укладываются в сотню лет: один из них -  начинается княжением Игоря и Ольги, продолжается военными походами их сына Святослава и заканчивается крещение Руси Владимиром. Второй - весь двадцатый век, на который приходится падение Российской империи, низвержение царской династии, революция и гражданская война, две мировые войны и крушение советского государства. Оба периода нашли отражение в творчестве Таисы Бондарь. Начнем с первого.


                1. Часть первая - поэма «Рогнеда»
                «Сквозь вечер, заблудившийся в веках,
Никто не разгадает тайны духа…»
Эпиграф для этой части статьи взят из поэмы «Рогнеда», написанной Таисой Бондарь в 1983 году и переведенной на русский язык Георгием Киселевым. Отметим, что художественные произведения на историческую тему всегда востребованы читателем, так как выполняют не только художественно-эстетическую, но и просветительскую функцию. Эпоха Петра Первого, например, многими воспринимается по роману А. К. Толстого, царствование Анны Иоановны, «бироновщина» - (по-Лажечникову), историю пугачевского бунта знаем, благодаря Пушкину и Шишкову… Это ни хорошо ни плохо, таково свойство массового сознания.
Строки, приведенные выше, наиболее точно характеризует основную авторскую мысль поэмы, объяснить действие таинств духа в истории, предугадать его и предопределить - не возможно. Да, мы знаем известные исторические факты: «сватовство Владимира», «отповедь Рогнеды: «Не хочу разуть сына рабыничи», «сожжение Полоцка, убийство Рогволода и его сыновей, насилие над княжной, женитьба и блуд Владимира, его многоженство, попытка убийства Рогнедой мужа-изменника, заступничество сына Изяслава, ссылка, монашество…» - это основные вехи судьбы Рогнеды, прозванной в народе Гориславой, (в монашестве – Анастасия). Но через её судьбу проходит и судьба нашего народа. «И с того времени меч поднимают Рогволодовы внуки супротив внуков Ярославовых» – запишет позднее летописец.
Говоря о Рогнеде, как об историческом персонаже, и как о героине одноименной поэмы, нельзя обойти тему язычества в становлении русской государственности. Образно, язычество - это плоть народа, тогда как христианство - его Дух. Духовное не существует само по себе вне физического тела. Дух нуждается в материальном воплощении, только через материю он проявляет полную силу. Как содержание произведения неразрывно связано и предопределяет, волит для себя определенную форму, так и дух не отделим от материи. «Единство и борьба противоположностей» - верный философский принцип, отражающий реальную природу бытия. Можно говорить о силе языческой духовности, о природной силе народа. Примером тому служат военные подвиги Святослава, никогда не знавшего поражений и низвергнувшего иудейскую Хазарию. Как ни увещевала его Ольга, сын так и не принял веру своей матери, мало того, Святослав заклеймил новую религию: «Вера христианска – уродство есть».  Прошло больше тысячи лет, и в 1917 году потомки иудейских хазар низложили царскую династию.
Как известно из летописей, Ольга жестоко расправилась с древлянами, отомстила убийство своего мужа Игоря, который вынужден был обложить непосильной данью древлян по причине того, что сам платил дань Хазарскому Каганату. В самом Киеве к тому времени находился мощный хазарский гарнизон. Только исходя из этого факта, становится объяснимым, почему резиденция Ольги выносится за пределы городских стен.
До Владимира известно три крещения Руси, «Аскольдово», крещение южной Руси просветителем славян Кириллом, и третий раз Русь была крещена Ольгой в 957 году, специально приехавшей для этого в Константинополь.
В десятом веке иудейская диаспора находилась на пороге невиданного взлета. Казалось, «избранный народ» через тысячу лет после сокрушительного военного поражения, нанесенного легионерами Рима, и не менее сокрушительной духовной катастрофы, вызванной преступлением богоубийства, вскоре осуществит давнюю мечту о мировом господстве. Дело оставалось за малым: уничтожить  молодую и неопытную Русь. Но в это время у кормила власти стояли два человека, пресекшие далеко идущие планы, это жена Игоря христианка Ольга, и её сын - язычник Святослав. В 965-том году  Святослав взял главный город иудейской Хазарии Итиль и завладел крепостью Саркел (Белая Вежа). После этого похода Хазарский каганат прекратил существование, как политическая сила. Прошло немногим больше тысячи лет и опять, по злой иронии судьбы, «Беловежские соглашения» разрушили  советское государство. Для демонических сил снова расчищен путь к мировому господству. Дело, как всегда, остается за малым: добить, расчленить, разделить народы - и утвердить над ними абсолютную власть.
Стремясь осознать исторические процессы, мы часто допускаем одну ошибку, то есть сбрасываем со счетов такие составляющие, как родственные связи. А ведь они в жизни очень важны. Иногда забываем учитывать обыкновенное человеческое эго, которое тоже играет в процессе выбора не маловажную, а очень часто, и определяющую роль. Кто знает, если бы у римского прокуратора Понтия Пилата не болела голова, когда в преторию привели какого-то Иешуа, возможно решение было б совершенно другим и история, которую мы знаем, имела бы совершенно иной ход. Но история не терпит сослагательного наклонения. Всё было как было, и ничего исправить нельзя. Единственное, что мы можем, это из уже свершившихся событий делать разные выводы, верные или не верные. И одно дело исторические персонажи, личности в истории, и совсем другое, когда эти же исторические персонажи по своим отношениям являются кому-то матерями, сыновьями,  невестками… На многочисленных примерах можно убедиться: родственные связи часто оказываются прочнее государственных интересов. Нелепо считать, что княгиня Ольга мстила только за убийство великого князя киевского. Да, власть должна демонстрировать силу, чтоб другим не повадно было, но для жены было гораздо важнее, что она потеряла мужа, потому и месть женская была чрезвычайно жестокой: на руках малолетние сыновья, кому-то из них выпадет жребий княжить. Глупо предполагать, что Рогнеда хотела совершить убийство киевского князя Владимира, то есть государственное преступление. Гордая дочь Рогволода временно смирилась со своей судьбой, покорилась грубой силе, ради будущего и ради собственного сына, но когда чаша терпения переполнилась,  старые раны открылись, как язвы: смерть отца и братьев, разрушение родного города, глумление - она просто отомстила неверному мужу за все те унижения, которые испытала. Владимир пожал то, что сеял в душе Рогнеды, и не прости он её, то предстал бы перед историей настоящим изувером. Это свершившийся факт, что Владимир Первый, креститель Руси умирает, спустя несколько месяцев после объявления войны родному сыну Ярославу, отказавшемуся выплачивать дань Киеву. Есть у абсолютной власти некое тайное искушение, подобное отраве, вкусив которую, не возможно остаться прежним: никто не желает отдавать власть добровольно. (Что это за тайна - знают прошедшие через саму власть). Надо сказать, что кроме земных законов, существует Закон Небесной Гармонии, закон справедливого воздаяния: до той поры, пока общая сумма добра в какой-то личности больше, нежели творимое и очевидное зло, - небеса терпят. Хоть иногда нам и кажется, что это не справедливо, что Бога нет, коли такое позволено, но это кажется всего лишь по той причине, что мы не видим конечной цели, не знаем последнего пункта назначения.
Поэма «Рогнеда», начинается коротким (в три строфы) вступлением и продолжается описанием купальской ночи. Каждую главу (их шесть) предваряют эпиграфы «Лаврентьевской летописи». Имеет смысл привести название глав: «Купалье», «Помолвка», «Полонянка», «Чужая сила», «Сын», и «Возвращение», - по этим названия, как по основным пунктам, пройдет сюжетная линия произведения, по ним выстроиться повествование. Кратко перескажем содержание.
Ночь на Ивана Купалу - один из самых любимых в народе праздников. Это ночь молодых и влюбленных, в эту ночь по преданию расцветает цветок счастья, пускают за водой венки, гадают, прыгают через огонь. Весь праздник пронизан природными языческими верованиями. С праздником Ивана Купалы связан древний миф, которому больше трех тысяч лет. Купалица родила сына  и дочь, Купалу и Кострому. Однажды сына унесли в неведомые дали гуси-лебеди. Через много лет он возвратился из чужбины в родные края. И на купальскую ночь поймал в реке венок Костромы. Сыграли свадьбу. Только на брачном ложе открылось, они брат и сестра - но кровосмешение уже произошло. Не вынеся позора, брат с сестрой топятся в реке. Боги превращают их в цветок «Кострому и Купалу».
Вместе со всеми празднует основной языческий праздник и молодая княжна. Её портрет сродни сошедшей с небес богини Артемиды:
                Рогнеда ступает  -
                И плавно коса золотая,
                Коса, от лучей золотая,
                В высокие  травы стекает.
                Коснется пригорка - и всходят
                Ромашки, склоняясь вослед ей…
                И вновь все кружит в хороводе,
                И вновь все кружит в хороводе,
                И песнь окликает Рогнеду.
 
     Природа ликует, радуется вместе со своей царицей и «день из кубка золотого пьет густую тишину». Не спит только полоцкий князь, старый Рогволод. Тяжелые предчувствия  бередят душу опытного воителя, хоть и далеко Киев, «как за веками», а «уж раздумья печалят сердце». И князь приходит единственно верному выводу, что «не славой князя род выживает - коль славен князь, то своим народом…». Отцу есть о чем задуматься: два сына, да красавица дочь. Время крутое и жестокое. Оно не прощает ошибок, не принимает извинений. Оступился - падай, ошибся - получай расплату.
О чем мечтает юная Рогнеда? Естественно, о любви. В её возрасте это натурально. В эротических девичьих фантазиях привиделся какой-то Янук, - персонаж явно вымышленный. Из летописей знаем, что полоцкая княжна была влюблена в Ярополка. В купальскую ночь сбываются самые сокровенные мечты, «одно за другим отплывают венками девичьи желанья». Но реальная жизнь не утешительна.
Уже вспыхнула между князьями, между родными братьями, междоусобная война. Владимиру нужна поддержка Полоцкого княжества, и он шлет к Рогволоду сватов. Во главе свадебного посольства - родной дядя Добрыня. Естественное желание: «посватавшись, род свой возвысить женой». Самый младший из отпрысков Святослава, к тому же бастард, он имел наименьше шансов на великокняжеский киевский престол. Мы помним из летописи каким образом он вообще очутился на княжении. (Пришли Новгородцы в Киев просить себе князя и услышали от Святослава ответ, дескать, не хотят идти к ним ни Ярополк, ни Олег. Наученные Добрыней, новгородцы стали просить Владимира). Засылая сватов к полоцкому князю, Владимир ищет поддержки полоцкого войска в войне против Ярополка, но получив оскорбительный отказ, поворачивает дружину на Полоцк. Рогволод и сыновья убиты, княжна обесчещена и пленена.
                Косой Володимер привяжет к седлу,
                с ухмылкой обнимет за шею коня…
Некоторые исследователи отказывают в сладострастии Владимиру, мотивируя это необходимостью поведения государственного мужа и жестокостью самого времени. Победа не считалась полной, пока победитель не овладевал Женщиной побежденного края, как живым олицетворением, персонификацией побежденной земли.
Все браки Владимира были «браками по расчету», или по причине «государственной необходимости». Таков был удел человека, до конца испившего отраву власти, и само обладание властью - станет для него высшим воплощенным принципом. Какая там жена, если он под конец жизни объявит войну собственному сыну Ярославу.  И что такое власть, если она не от Бога, и как провести эту невидимую грань и определить?
Рогнеда - первая жена Владимира, по скромным подсчетам их у него было восемь. Но Рогнеда - это еще символ национальной стойкости белорусов, настойчивого сурового упорства, предмет исторической гордости, Анастасия - одна из первых монахинь на славянской земле, и поныне она - молитвенница за наш край, за Белую Русь. Голым человек рождается, голым уходит, но все рождаются в этот мир вольными. А чего хотят власти? Власть всегда старается покорить, сломать и подчинить всего человека. Хорошо, если эта власть всё-таки от Бога, а если нет? Что тогда?
Как же рабом
Жить на земле своей
Рядом с богами?
Судьба и удел Рогнеды (Гориславы, Анастасии) - это не прекращающаяся борьба за свою свободу, расплата и месть за поруганные идеалы, за попранное достоинство, борьба длинною в жизнь. В противоборстве с собственным мужем Рогнеда проиграла, она слабая бесправная женщина, но Анастасия - одержала блистательную победу. Став монахиней, она перестала быть рабой мужа.
Постриг… Вздрогнула судьба:
Князю - больше не раба?
Бог, Отец наш!
«Свершилось!» - можно повторить вслед за Спасителем, свершилось и на нашей славянской земле.
Ей страшно вспоминать крещенье
В Днепре - языческой Руси.
Те крики, стоны и проклятья
Плетей… Ведь это видел Бог?!
Нет-нет, упрек ее некстати!
И ей, и сыну Бог помог.
Пускай же всем вокруг поможет!
Рогнеда будет всякий час
Молиться за детей Дажьбожьих…

Это простую истину: «Мы - дети Дажьбога!» знали в древности наши предки, мы наследники царства Божьего на земле, «славяне должны быть вольными»! Тем тяжелее трагичнее было принятие новой веры нашим народом, пока не пришло осознание, что всё остается так же, как и было прежде. С новой верой принималась и новая неведомая, смертельная опасность. Тем прискорбнее, что даже ортодоксальное христианство (часто не без злого умысла а с подачи «врага рода человеческого») замалчивало простую истину сыновства, прятало под спуд, выпячивая: «вы – рабы Божие», покоряйтесь властям, трепещите в страхе, бойтесь… И вместе околоплодными водами выплескивали ребенка. Послушной и безропотной паствой легче управлять. Безмолвное стадо удобнее гнать туда, куда надо, хоть на пастбище, хоть на убой… Так проще и удобнее. Так во все времена хотела любая власть: безропотного послушания, беспрекословного подчинения и исполнения. Опять же вопрос лишь в одном: от кого власть? Чья она, и кому служит? Раньше на царство помазывались, сама власть освещалась свыше. Теперь всё стало иначе. Теперь власть избирается, якобы демократическим путем, всенародно. Но это подлог и профанация, я - не народ, лишь миллионная его частичка, но «я есть» - а народа, быть может, и нет? Я - не избирал… И как миллионной части получить уверенность, что избрал народ? Так может подумать любой, потому вопрос о природе власти всегда остается открытым, никакой гарантии, никакой уверенности. А свобода выбора дана каждому и за свой выбор каждый в ответе перед Отцом небесным. Потому что все мы, начиная с президентов и кончая последним бомжем - люд Божий,  Божие дети.
Рогнеда постриг приняла,
Но меч, ей поднятый не будет
Ржаветь,
И как бы ни мала
Была земля отцов, ни пяди
Врагам у сына не отнять…
«Земля отцов» - это полоцкое княжество, наследницей которого является нынешняя Беларусь. История продолжается в нас:
Ведь все, кто - за нами
Ушли.
Чтоб продолжится в нас.

2. Часть вторая - роман: «Игра в подкидного»
Второй сложный период истории славянских народов и его государственности выпадает на двадцатое столетие. Заключительной части этого периода мы все свидетели. И участниками. Именно этот период Таиса Бондарь отразила в  романе «Игра в подкидного» - явившегося своеобразным художественным завещанием.
Книга вышла в «Литературно-издательском учреждении «Литература и Искусство», отпечатана на «Минской фабрике цветной печати» под эгидой, то есть «по заказу и финансовой поддержке Министерства информации Республики Беларусь». Прилично издана, в твердом переплете и по нынешним временам удовлетворительным тиражом, оформлена удачными по смыслу фотоколлажами (художник А.В Евмененко).  Таиса Бондар - до недавнего времени возглавляла вышеназванную «Литературу и Искусство». Это её последняя книга, изданная уже после смерти.  В книгу вошли два произведения: одноименный роман, давший название книге, и повесть «Мотыльки» - два совершенно разные произведения по темам, сюжетам, изобразительным средствам и воздействию на читателя. Наверное, они отличаются и по мере реализации таланта автора, по мере правдивости отображенной в них жизни. Таиса Николаевна уже не сможет отреагировать на критику, и в этом есть этическая сложность написания статьи.  Постараюсь по возможности быть деликатным. Ведь об ушедших или хорошо, или нечего.
Но уходят из жизни только авторы,  а произведения включаются в литературный процесс и живут своей независимой и обособленной жизнью. Национальная литература есть «нечто» гораздо значимее, ценнее и выше обычной человеческой судьбы, а произведение часто превосходит своих создателей, то, что оно их переживает - вообще бесспорно. Писатель не горшечник, его душа - инструмент в работе со словом, а слово - один из первичных материалов, которым изначально пользовался и Господь Бог. Но как часто заслуга автора произведения, не многим больше заслуги обычной авторучки в руках пишущего человека. Истинная заслуга проявляется лишь в том, насколько «правильно услышал и без искажения записал», насколько подготовлено было зрение к видению «вечных образов», и насколько автор смог быть морально готовым, чтобы  трудом и талантом адекватно отобразить образы,  запечатлевая вечный отблеск в явленном литературном произведении. Последняя книга всегда - своеобразное духовное завещание. Больше автор уже ничего не напишет и ничего не добавит к сказанному.
Да жизнь игра. Игра довольно серьезная. Советский Союз обрушился не в одночасье и не случайно, и не потому, что полностью изжил себя, выродился, (хотя и это имело место), что плоха была сама идея справедливого общественного устройства, которую, ко всему прочему, пытались осуществить без Бога. Причин великое множество. Но не нужно забывать, что параллельно десятилетиями целенаправленно проводилась разрушительная работа, исподволь готовилось крушение великой державы, которая самим существованием стояла на пути осуществления более ужасных и коварных планов глобализма. Столетия (если не тысячелетия!) идет война между народами. И один из народов считает себя избранным самим Господом Богом для владычества над всеми прочими. Именно в этом народе и суждено было родиться Христу. Из этого же народа в свое время явится (если уже не явился!) Антихрист.  Очевидно, что  война идет не на жизнь, а на смерть. Некоторые уже предчувствуют, а то и празднуют - победу. Многие считают барыши. Но живых не хоронят, победа может оказаться пирровой.
Некоторым идея «глобального заговора» против человечества покажется высосанной из пальца. Мол, все эти бредовые, чуть ли не фантастическо-литературные теории интеллигенции не стоят выеденного яйца. Ничего такого, мол, и в помине нет: каждый живет как может. (Но пророчества исполняются как раз тогда, когда в них уже никто не верит). Подобным апонентам следовало бы прочесть общеизвестные источники. Информация открыта. Можно проанализировать  «Пятикнижие» Моисея - оно входит в «Библию»; изучить и дать моральную оценку «Протоколам сионских мудрецов», сравнивая их с уже осуществленными целями, или прочитать богатую фактографией книгу Дуглас Рида «Спор о Сионе», «Россию перед вторым пришествием», «Близ при дверях» (Нилуса), - это общеизвестные источники. При желании не трудно найти серию книг концепции общественной безопасности «Мертвая вода» (Общественное движение «К Богодержавию»), или хотя бы ознакомиться с Директивой СНБ США 20/1 от 18.08.1948 г. «Цели США в отношении России», предусматривающую расчленение страны и порабощение её народов - методом «культурного сотрудничества». Да просто, включая здравый смысл и анализ, понаблюдать за тенденциями некоторых общественных явлений и политических событий.
Цель моей статьи, не ломиться в открытую дверь, доказывая очевидное, а сказать тем, кто знает и понимает. Перефразируем общеизвестное: я знаю то, что я знаю, и знаю то, чего не знаю, но многие не ведают даже этого. Моя цель - сказать тем, кто понимает. Предупредить тех, кто видит. Кто знает и понимает, что происходит. А видят и понимают очень даже многие. Услаждается слепотой только наша интеллигенция. Среди интеллигенции, или тех людей, которые претендуют на роль культурной элиты, такая штука, как понимание встречается довольно редко. Понимала и видела Таиса Бондарь. Об этом доказательно свидетельствует только что прочитанный роман.
«Игра в подкидного» - художественное осмысление сложного и неоднозначного периода: перестройка и гласность, распад Советского Союза, парад суверенитетов, каскад падений и взлетов человеческих судеб, разлад времени… Период смуты. И период безвременья. Если коротко, - это: распад, парад и разлад…
По моему личному мнению, осмысление такого глобального процесса в романе получилось односторонним. По-другому, наверное, и не могло быть. Выводы, которые напрашиваются,  не утешительны. Не вскрыты глубинные причины, повлекшие за собой социальный катаклизм, значит, не пришло осознание, а коли так - ошибка не исправлена и продолжает вредоносное действие.  Произведение видится неким схематичным и не завершенным. Да и ответы на основные «русские» (в обобщенном смысле этого слова) вопросы: «кто виноват?» и «что делать?» - я нахожу неудовлетворительными. Одним небольшим романом этого и невозможно было сделать. Но уже то хорошо, что такая попытка предпринята и в нашей белорусской литературе.
Композиционно роман построен из трех частей, каждая имеет отдельное название: часть первая - «Розыгрыш», вторая «Баш на баш» и последняя «Точка».
Действие начинается с вечера, вечером, как преддверием ночи (тьмы) - роман и заканчивается. Это несет утяжеленную смысловую нагрузку. Чувствуется безысходность. Впереди ночь? Ночью началось, ночью и закончилось? Ведь многие знают, какой «тать» ходит ночью? Этот «тать» украл ни много и не мало, - великую державу. А как же быть дальше?
Обычно, рассматривая и анализируя произведение, делают акцент на главных героях. Но главного героя, в привычном литературоведческом понимании этого термина, когда вокруг одного персонажа закручиваются сюжетные линии, такого героя в произведении не существует. Роман изобилует лицами, масками, разношерстными персонажами, двигающимися схематическими идеологемами, но отнюдь не живыми людьми.  Наглядным примером может послужить сцена мытья в бане (стр. 169). В парилке двое: Виктор Викторович (Ковач) и Анатолий Семенович, (Шершень), изредка заглядывает банщик, он - Игнатович. Ковач обращается к полковнику КГБ по отчеству, Семенович да Семенович, а тут вдруг - Петрович(?). Явный недосмотр редактора, или ошибка автора? Умышленным такое обращение в нарисованном диалоге быть не может. Но эта сцена показательна тем, что живых людей в романе действительно не много, и потому не имеет большого значения, как там их по отчеству. Что мы знаем о Шершне? Только то, что он подполковник КГБ, что к концу романа стреляется от безысходности. Но  ему (за какие заслуги?) успели присвоить звание полковника. Мы ничего не знаем о его прошлом, как не знаем кто такой Ковач? Где родился, как жил? Без прошлого нет  настоящего и будущего. Так оно и получилось: все персонажи оказались без будущего. Не оказалось и будущего у государства, которому они якобы служили.
«Неужели так заканчиваются эпохи - мгновенным распадом? Неужели идеалы так никчемно мало стоят?… Достоинство, гордость офицера, верность данной присяге…» - сокрушается один из персонажей, прозванный за неподкупность и принципиальность «цековским цербером». И сам же находит ответ в собственном сне: «Отказать!», «Направить в райком…», «Поинтересоваться автором жалобы», «Направить в КГБ» - это резолюции на жалобах граждан с его же бюрократическими подписями. Только резолюции, никаких действий. Подсознание выдало ответ, но до сознания «цербера» он вряд ли дойдет. Бумажное строительство, отписки… Потому и не оказалось будущего у Союза. И это уже было в истории: «аппарат съел казну». А ведь ни одному высокому чину из органов не пришла простая мысль, что военную присягу мужчина принимает один раз в жизни. Мысль может и приходила, да вот силы духа для принятия серьезного решения не хватило.
Роман не может существовать без главного героя, и этот герой есть, но это - не человек. Героем является время, история, или даже само Слово,  - некие абстрактные философские понятия, но отнюдь не изображенные живые образы произведения. Они, как отмечено, только персонажи, игроки массовки, отодвинутые на второй, третий план, или вообще за мизансцену, не живущие в произведении, а именно играющие отведенные для них роли, а иногда - служащие просто декорациями. Пространство размыто, оно то появляется, то вообще исчезает. Но кабинетные интриги, чиновническая подковернная возня, жизнь мелких государевых людишек, панов и их лакеев, богемное «житие» культурных тусовок,  - всё это и выпукло и рельефно. А среди  этой мышиной возни и всего прочего - целенаправленное, управляемое через тех же чиновников и пятую колону, проведение неких инородных интересов, чужого и чуждого влияния, цели и хозяева которого остаются не известны, они в тени. По плодам - дерево, по результатам, проявившимся в истории, узнаются закулисные режиссеры.
Прототипов в произведении больше чем предостаточно. Многие живы и по сей день, очень многие с легкостью узнают себя в романе, но узнают не по своему характеру и внешним признакам, а по своим мыслям, по своей гражданской позиции и действиям. Роман нафарширован белорусской действительностью, иногда буквально списан со знакомых белорусских реалий. Здесь и овальный зал, и «мутное око», и известные театральные истории.
В любом талантливом произведении ничего нет случайного. Всё несет смысловую нагрузку. Тем более имена и фамилии, пусть даже не имена живых людей, и имена неких идей, на которые они указывают. Завязка действия начинается буквально с четвертой страницы. Анонимный угрожающий звонок «второму»(?) секретарю ЦК Ковачу. «Не кідай трубку, гнусь!… Усё ўзгадаем…”
В иное время это сошло бы за ЧП (звонок прошел по «вертушке»), но сейчас такому происшествию Ковач уделяет не больше десяти минут напряженного графика. Подполковник КГБ Шершень быстро выясняет: звонили из кабинета зам. министра легкой промышленности, Ивана Пекаря. Обычная анонимная угроза. И для самого секретаря не секрет, что грубая угроза адресована не лично ему, а «тем планам, которые уже обдумываются умными головами на случай… Случай мог явиться во всей своей неопровержимости, но всё шло к тому, что сдаст генсек страну. Сначала - власть, потом - государство… Не всем же бежать, как крысам с корабля… А уж если и бежать, то не с пустыми руками и на запасной аэродром». И чуть ниже характеристика самого Горбачева: «Избранники судьбы всегда и при любом раскладе - меченые. Кто кем или кто чем - значение не большое, главное - что есть та самая отметина, что раньше или позже, или надо лбом, или в судьбе проявляется и отмечается. И в народе это сплошь знали. Знали и опасались переходить дорогу, а то и уступали её, когда случалось. Подальше от греха…»
Читателю предлагается самому догадаться, кто звонил из кабинета заместителя министра Ивана Пекаря (Дылды)? Вполне вероятно, мог позвонить и он сам, и кто-нибудь из его коллег. Ведь страницей выше именно в кабинете зам. Министра разыгрывается сцена, фрагмент которой мы привели в начале статьи. Надо понимать, что настоящая фамилия Пекаря - Дылда, хоть это и не указывается в тексте, но скорее всего, он взял более благозвучную фамилию жены. Многие пользовались такой практикой, боялись афишировать и скрывали своё подлинное этническое происхождение. Последний пример - Юрий Владимирович Андропов (совершенно случайно узнал об этом факте биографии главного «кэгэбиста» страны из российского телевидения). Только теперь становится объяснимым бездействие КГБ: рыба гниет с головы. А ведь многие и по сей день уверены, что Андропов навел бы порядок.
Секретарем у Ковача работает Вера Павловна. Читателям постарше это словосочетание в имени отчестве кое-что может напомнить. Вера Павловна: «первый сон Верочки», второй сон Веры Павловны… Для нас больше интереса представляет - «четвертый сон», он почти о нашем времени. Думается, пришло время перечитывать Чернышевского.
«Русь! Чего ты хочешь от меня? Какая непостижимая связь таится между нами? Чего глядишь ты так, и зачем все, что ни есть в тебе, обратило на меня полные ожидания очи?» - эту цитату из Гоголя приводит Чернышевский в статье «Из Очерков Гоголевского периода русской литературы», и дальше пишет: «Он имел полное право сказать это, потому что как ни высоко ценим мы значение литературы, но всё еще не ценим его достаточно: она неизмеримо важнее почти всего, что ставится выше её» И Байрон для развития человечества, куда важнее чем Наполеон Первый.
Да, время пришло: внимательно перечитывать русскую классику (а для кое-кого и впервые открывать), в том числе и великий роман Чернышевского, написанный в Петропавловской крепости - «Что делать?». Хотя бы так, ради любопытства полистать… И натыкаешься на факты, которые раньше оставались неосознанными. Оказывается, перед последним разговором с Верой Павловной, Рахметов читает «Толкование на Апокалипсис» Ньютона. Интересная подробность для внимательных читателей. А Вера (русское по происхождению имя, означающее по смыслу то же самое, что и слово «вера») по отчеству именно Павловна? Это тоже наводит на интересные параллели и мысли. Апостол Павел прежде был рьяным гонителем христиан, но по дороге в Дамаск обрел истинную веру и стал одним из столпов христианства. «Вот почему учитель славян, - апостол Павел, - пишет Нестор, объясняя, что Павел доходил до Иллирии, - из тех же славян - и мы, русь; поэтому и нам, руси, учитель Павел, так как учил славянский народ и поставил по себе епископом и наместником Андроника». Кстати, многие, быть может, и не знают, что Чернышевский родился в семье священнослужителя. Русской истории везет на священнослужителей, от революционеров демократов, до маршалов и генералиссимусов. Интересен еще и такой факт, что Вера Павловна дважды была замужем. Вполне резонно, учитывая семьдесят лет богоборчества,  вторым замужеством Веры Павловны (России) считать повторное «крещение», то есть повторную женитьбу народа на Православии.  Любознательного читателя эти факты могут навести на интересные параллели, но это читается между строк и строится на догадках. Жаль, не  спросишь теперь у самой Таисы Николаевной: сознательно или подсознательно всплыло это имя? Хотя большого значение это не имеет, автор не всегда ведает, что творит. Но по своему опыту я уверен: имена и фамилии для героев произведения выбираются наиболее тщательно.
Но вернемся к нашему роману, к белорусской Вере Павловне, которая просто служит секретарем у Второго секретаря ЦК партии Ковача Виктора Викторовича и о которой, как и о многих других персонажах, почти ничего не известно. Нужно сказать, почти ни у одного персонажа нет биографии, люди без роду племени, явившиеся ниоткуда.
А в это время, когда по вертушке проходят угрозы высокому чиновнику, в одном из республиканских театров усиленно репетируют «Короля Лира». Осуществление постановки пробуксовывает. Режиссер Глинский - довольно интересный персонаж, и я подозреваю, кто является прототипом. В свое время одна из постановок по Шекспиру с треском провалилась, хотя и наделала «много шума из ничего». Впрочем, прототипов может быть несколько, часто образ бывает сборным, по принципу «с миру по нитке». Глинский принадлежит к культурной элите, так он во всяком случае думает о себе. Вот его характеристика: «Для таких, как Глинский, никогда не нужно было особого разрешения - ни в какое время: менялись руководители, направления, писаные и не писаные законы, а круг элиты ни увеличивался, ни сужался».
Дурная слава бежит впереди. Спектакль еще не вышел на сцену, а по городу уже ползут нехорошие слухи. Да и Павел Викторович Гуков, Народный артист, неожиданно заартачился. Режиссер понимает, что-то он делает не так. Вызывает Гукова на откровенный разговор. Между режиссером и ведущим артистом происходит не просто интересный, но очень значимый и показательный разговор. Читатель постепенно начинает порозревать: кто есть кто в театральном бомонде? И кто какие цели преследует, даже если об этом и умалчивается, суть невольно проговаривается сама собой.
«-… Король Лир - не Шекспир, а один из его персонажей… И я скажу больше. Лир - не просто один из персонажей, - это одна из ипостасей человека, создания Божьего, обнаженный до конца, с беспощадной точностью хирурга. Да, да, хирурга, которым является всякий гениальный драматург, любой настоящий творец! И не сюсюкать над человеком нужно, глупость его и мерзость прикрывая поэтическим словом, а отбрасывать, срывать одну маску за другой, все маски, все оболочки, навешенные за столетия, - и в грязь их! под ноги! вместо пустых надежд!
(Проводя новую параллель с романом Чернышевского, отметим, что в «Игре в подкидного» очень много «фантастической грязи», и очень мало грязи реальной. Напомним, что при определенной системе ирригационных каналов реальную грязь можно превратить в нормальную плодородную почву. Метафора, приводимая в романе «Что делать», очень емкая и глубокая, она - универсальна для оценки разнообразных явлений. Почти вся грязь, которой изобилует роман Таисы Бондарь - фантастическая. На такой грязи ничего не растет, почва гниет и, здоровое зерно, попадая в такую среду, становится больным…)
«А как же заповеди?» - пробует Гуков подыграть режиссеру.
- Два тысячелетия эти заповеди вдалбливаются в пустые головы, а дикости не уменьшается. Может время остановиться, прекратить всякие попытки - и посмотреть, кто еще способен подобрать власть. Уж никак не Лир… Не человек…
«Не человек?» - изумлению актера нет предела:  он не в состоянии поверить, что слышит это не от партнера по спектаклю, по пьесе какого-нибудь безумного гения, а в похожем на исповедь разговоре: «Не человек, а кто?!»
- Какая разница! Бог… Сатана… Кто-то из их слуг… - (Глинский сам не понял, что выдал себя с головой). - Нужно менять спектакль, менять героя, и мне хотелось услышать это от тебя, Павел Викторович, что тебе не нравится в нынешнем его воплощении? Чего ему не достает?… Подсветки современностью, современной проблематики?
- Не понимаю, чем проблемы нынешнего дня отличаются от проблем шекспировской эпохи… Отдавая всё, отдаешь жизнь…»
Разговор окончен. Дьявольская подкладка выявилась. Теперь становится понятным, «какому властителю» расчищают дорогу. Но сам ли режиссер додумался до такого? Или он всёго лишь марионетка, которой играются некие закулисные силы? Похоже, что сам. Допустим. Но решения он принимает сознательно или на уровне подсознания? Ведь человеком можно управлять и на расстоянии, не навязчиво в обход сознания, владея кое-какими методами, подлость в том, что управляемый будет считать, что действует по собственной воле.  Технологий зомбирования, осторожного и опосредованного управления нужными людьми для нужных целей хватает.
Вот еще несколько цитат для характеристики режиссера, считающего себя элитой. «Да знал, знал он с кем имел дело! З кем доводилось иметь дело здесь, на земле, на этой вонючей горстке грязи, на которой и можно изредка себя потешить, столкнув кого-нибудь из умников в сатанинскую тьму, чтоб не путался под ногами…Заговоры, революции, войны, смерти… Если понадобится - миллионы жизней! План подчинения всех государств, всех народов одной мощной горстке Избранных прописан до деталей не нынешним днём и не в последнем столетии. И план этот - неукоснительно соблюдался. Без каких-либо отклонений и неувязок… Жрецы, Философы, Архитекторы, Папы, Пастыри… Ни занимаемая должность, ни имя никогда не имело значения! Иерархия выстраивалась по иным принципам, и тайну строения досель не разгадал ни один умник». Да, без сомнения Глинский какой-то стороной своей персоны принадлежит к этой Иерархической системе, пусть даже в качестве бесправного исполнителя. Для свидетельства приведем его беседу с Эвелиной, театральным критиком, по всей вероятности занимающую более высокую степень посвящения в глобальной иерархии.
Спектакль поставлен, не мытьем, так катаньем прошел на сцене. Но в прессе ни одного слова. А для творческого человека - молчание, самое тяжелое наказание.
«Хочешь знать, что я думаю: - Спрашивает Эвелина у Глинского, - …   что сегодня выносится на авансцену, под свет прожекторов всё то, что утаивалось, загонялось в подтекст, - и выносится смело, без оглядок на идеологические нормы и наштампованные традиции. Вычищать, разрушать! Уничтожать!»
Что разрушать и что уничтожать, справедливо удивляется Режиссер, мол, и так уже разрушено всё, что можно было разрушить. «Корень!» - уточняет Эвелина, и тут же поправляется, «не наш корень, а их!». Глинский опасливо показывает руками, дескать, кабинет может прослушиваться.
Кто же этот загадочный тандем? Они противопоставляют себя остальным, не имеют общего со всеми этнического корня. Они здесь чужие. Этническая принадлежность выясняется через несколько минут, когда Эвелина подыскивая метафору нынешнему разрушительному времени, мимоходом бросает фразу: «Богом избранному народу - Богом созданный мир». Теперь всё становится понятным. Маски сорваны. Лицо под маской обнажилось, его вид - человеконенавистничество. Это они не приняли Божьего Сына, они ненавидят человечество, это в их идею тысячу лет назад Святослав вбил осиновый кол, разгромив Хазарский Каганат. Но прошла еще одна тысяча и они отыгрались, отыгрываются: расстреливая царскую фамилию в Екатеринбурге, это опять же они исписали подвал каббалистическими надписями. Их планы частично осуществились. Кто-то высказал удивительно точную мысль, что Антихрист - это человек, знающий и владеющий законом причины и следствия, но использующий этот закон  во зло.
«Жизнь - театр, и все в ней - скоморохи…». Если и сравнивать жизнь с театром, то только с театром марионеток.
Теперь понятно, почему в этом вертепе не смогла выжить Любовь Гаруня, кстати, вместе с поэтом, влюбленным в неё, почти единственные живые люди в романе. Любаша была безответно влюблена в уже известного нам персонажа Ковача: именно её запоздалые признания слышит он во время бессонной ночи, ставшей последней для Любы Гаруни.

                «Движенья нет!» – платите по счетам.
Шекспировская строка: «Вся жизнь театр, а люди в ней – актеры» - довольно затаскана, цитируется буквально всеми: и к месту, и без всякого повода. Истина всегда банальна, проста, общедоступна и общеизвестна, и от этого она не перестает быть истиной. Но прописные истины не всегда были таковыми. Со школьной скамьи, например, известно, что земля вертится вокруг своей оси, но это знание стало возможным, благодаря тому, что Галилео приговорили к смертной казни, к публичному сожжению (аутодафе), и ученый вынужден был отречься от своих убеждений. Но игра продолжалась: «А всё-таки она вертится!», - последний аргумент в споре с инквизицией. И некогда поражающая, шокирующая и устрашающая обывательское сознание истина, за которую нужно было заплатить цену собственной жизни, теперь стала прописной. Мол, кто же этого не знает?
Да, земля вертится, теперь это знают все. Но, «господа, забавный случай сей, другой пример на память мне приводит: пред нами солнце ходит каждый день - однако ж прав упрямый Галилей?». Отрывок стихотворения Александра Сергеевича Пушкина. Для лучшего понимания приведем начало процитированного восьмистишия:
«Движенья нет!» - сказал мудрец брадатый.
Другой смолчал, и стал пред ним ходить.
Сильнее бы не мог он возразить.
Хвалили все ответ замысловатый… (и дальше по тексту).
Как ни парадоксально, но в споре философов играющий мыслью поэт принимает сторону «брадатого мудреца», сторону меньшинства, осмеянного, униженного и оскорбленного. (Пушкин был еще тем игроком: тринадцать раз, испытывая судьбу, встречался со своим секундантом). Мудрец вопреки сложившемуся мнению, пытается доказать невероятное, почти абсурдное, он легко уязвим и беззащитен. Его философскую концепцию способен развенчать даже школьник. А всё потому, что его идея не своевременна, в ней - зерно нового мировоззрения, новый взгляд на старые вещи. А обладание новым требует и соответственной цены. Прогрессивные идеи  обречены проходить стадию Голгофы. Как знать, быть может, завтра будет востребовано именно то, что сегодня огульно осмеивалось и отвергалось? На том и стоим: именно «камень, отвергнутый строителями» однажды ложится в основу угла, в фундамент будущего знания. К сожалению, носителей нового мировоззрения, как «новых людей» в романе Чернышевского, в рассматриваемом романе Таисы Бондарь, нет. Не на кого бросить карту, не на кого поставить. Перспективы с такими реалиями безрадостны. А они должны были бы быть эти люди, они есть в реальной жизни, но в романе - не показаны. И находятся эти зерна нового не в узколобом поверхностном национализме, использующем национальную обертку, этикетку-символику, как щит, на котором их могут внести во власть, они коренятся а в глубокой архаичной национальной традиции, к которой принадлежит и сам язык. Они спрятаны под спудом, как меч кладенец, до поры до времени схоронены от чужого глаза, от сурока и порчи. Бондарь пыталась романом вскрыть правду, которая не всякому очевидна. Попытка заслуживающая похвалы, но если уж браться за такое дело писателю и гражданину, нужно быть до конца беспощадным и искренним, а не заигрывать с теми или иными политическими силами. Политики приходят и уходят, а народ остается. Правды наполовину не бывает, умолчание или умышленное передергиванние общеизвестных фактов - как ложка дегтя в бочке с медом, ничего кроме раздражения не вызывает. Если один из персонажей говорит заведомую ложь, а другой, которому автор симпатизирует, подтверждает эту ложь, то у читателя складывает впечатление, что это утверждение соответствует действительности. Ложь многократно повторенная всегда рядится в правдивые одежды. Вот одно из таких мест в романе: «…чужой герб на бело-красно-белом полотне нарисовали - и ждут что осчастливленный народ белого коня подведет новому хозяину» - пробурчал себе под нос сосед по лавке в Верховном Совете и, Ковач, не оглядываясь, в знак согласия кивает головой. Но, позвольте, Виктор Викторович, чему вас учили в академиях да Высшей Партийной Школе? Герб «Погоня» - это не чужой белорусам герб, а бело-красно-белый флаг - национальный символ белорусов. И стыдно «второму» секретарю ЦК не знать этого. Открываем Белорусскую Советскую Энциклопедию, (год издания 1971г), из сорока семи белорусских гербов -  на двух губернских (из пяти), и на десяти городских (из сорока двух) изображение «Погони»: Герб Витебской губернии утвержден в 1856 году, Виленской губернии  утвержден в 1878, и на гербах городов (с 13-е по 20-е столетие): Могилев, Витебск, Городок, Дрыса, Лепель, Полоцк, Речица, Слуцк, Сурож, Чериков изображена Погоня. Если эти города чужие белорусам, то что тогда вообще наше? Вильнюс, подаренный литовцам? Белосток, отданный Польше? Смоленск? Не слишком ли мы легко отдаем? С полу правды, умолчания а то и сознательной лжи и начинаются потом кровавые игрища.
Носителем нового мировоззрения в романе мог бы быть поэт Стас, но он, как и все поэты, слишком занят собственной персоной и подавлен потерей объекта платонической любви, потому и падает жертвой коварной Эвелины, которая предчувствует в нем потенциальная силу противодействия. Стас ближе всех подходит к осознанию истины: «Жизнь вряд ли соответствует общепринятой характеристике, её лучше сравнивать не с театром, а с игрой в подкидного, когда каждый стремится оставить в дураках кого-то другого, но часто сам остается в проигрыше. Но и выигрыш, и поражение – не долговечны – а жизнь продолжается, идет по своим, не зависимых ни от кого законам… И слова, опять и опять повторенные, уже жили своей жизнью. И медленно занимался восход… А значит, надо жить, делать то, что нужно делать в каждом случае, и пусть будет то, что будет»
Да жизнь игра. И после игры на игровом поле история оставляет письмена. Только слово и остается, «молчат гробницы, мумии и кости, лишь слову жизнь дана, из древней тьмы на мировом погосте звучат лишь письмена». После очередного матча зрители разойдутся, игроки получат призы или наказание, но пройдет время и зрительный зал заполнится новыми людьми, новые поколения усядутся на трибуны. И что они увидят? Они прочтут письмена. Они постараются понять. Игра продолжится. Иногда это игра на сцене, иногда - игра в дурака, или в подкидного дурака, - кто во что горазд. Каждая игра имеет свои правила, свой условленный кодекс поведения и чести. Правда, не всегда игроки придерживаются хоть каких-то правил: кто-то играет, как Бог на душу положит, кто-то сам изобретает игры и правила. Дело в том, что не всегда игроки отдают себе отчет в том, что они играют. Самообман - довольно распространенное явление. Ведь иные, даже не подозревают, что вовлечены в игру, а когда, наконец, прозревают, что находятся на игровом поле, не в состоянии осознать, что ими тоже играют. Играют игроками игроков! И даже теми играют (кстати сказать, с олимпийским спокойствием играют), кто сам же изобрел эти «игрища», и  думает, что он-то уж как раз находится «над схваткой» и вне игры. В самый ответственный момент, когда победа близка и сама судьба вот-вот вознаградит за усилия, осыплет призами и наградами, в этот самый миг для очередного Навала, презревшего естественный Закон справедливости, всегда находится «Господний кусок» мяса, и дыхание перекрывается - вместо вожделенного победного венца, давится такой игрок собственной блевотиной - (Первая книга Царств). Суть в том, что «Господь поругаем не бывает».
В принципе, с какой стороны ни посмотри, вся летописная история есть великая игра. Игра случайностей и обстоятельств, экономических интересов, игра человеческих слабостей, пороков и достоинств, игра мнений и борьба идей, - всё это игра. В прямом и переносном смысле. Игры в которых участвуют взрослые дяди и тети, серьёзные кровавые игры, в которых жертвуются миллионы человеческих жизней, перекраиваются карты и территории, рушатся старые и создаются новые государства.
«Вот только театры бывают разные, - читаем в романе, - издавна существовали драматические, музыкальные, сатирические, экспериментальные… Страшно, когда все они вдруг - по требованиям соответственно настроенной публики - превращаются в театры марионеток, когда сцена и зрительный зал сливаются в желании играть и переигрывать всё и всех. Когда не будет ни актеров, ни зрителей, а те, и другие окажутся куклами в изворотливых руках какого-нибудь режиссера, своего или заезжего»
И совсем скоро Иван Семёнович, один из чиновников, становится участником настоящего розыгрыша. «Ведь жизнь человека - сплошной розыгрыш: то Бог, то дьявол забавляются человеком. А уж когда возьмутся сами люди…»
Смысл жизни зависит не потому, что, а от того, кто его определяет. Дураки думают: Природа… Труженики верят: Отец Небесный… Революционеры считают: вождь… И на этих трех точках опоры, как на оси, поочередно проворачивается действие театрализованного шоу, героями которого становятся известные всем политические и общественные деятели. Граница между зрительным залом и сценой убрана. Спектакль превращается в некую площадную политическую акцию. И разрушаются государства и в мутной воде преобразований представители малого народа набивают тугие кошельки, для того чтобы потом покупать футбольные клубы. Технологии отработаны веками. Для этой цели египетскими жрецами было выведено «жестоковыйное племя» людей. Произошло тотальное ограбление народов былого Советского Союза. Ограбили всех, предали и унизили всех. Но никто за это не ответил, потому что и виноваты все поголовно. Нет крайних, нет правых и виноватых. Но есть еще и Божий Суд… Осталось только на него и уповать, да держать круговую оборону внутри своего сердца - единственно преданной державы, уходящей корнями в  Небесное Отечество. Но для этого нужно твердо стать, упереться ногами о СВОЮ ЗЕМЛЮ. Ни пяди не уступать врагу. Она – наследие отцов и дедов. А Высший Суд - уже ступает широкой поступью по планете. Имеющий очи, видит.
* * *
«Люди делятся на тех, кто сам разыгрывает карту, и на тех, кем играют» - вразумляет полковник Шершень основного персонажа второй главы «Баш на баш» Лялечкину Людмилу Петровну, женщину бальзаковского возраста, заведующую отделом одного из высоких кабинетов ЦК. Лялечкина давно осознала, что «находиться одновременно по обе стороны баррикад не возможно», и разработала торгашеско-поторебительскую концепцию жизни: ты мне, я тебе, баш на баш. За сексуальное наслаждение она сторговывает нужные ей ценности, в том числе и материальные. Своих целей Лялечкина добивается не с обнаженной прямолинейностью проститутки, а изощренным, и потому более подлым и низким способом. Имитируя настоящие чувства,  она знает когда и под кого подстелиться, таких в народе так и называли - «подстилками». Ненавидя этот мир, она норовит оторвать кусок пожирнее, ненавидит, но принимает его со всей мерзостью. «Рабами рожденные люди остались рабами, - убеждена Петровна, - и по прежнему распнут любого, сказавшего им об этом, любого, кто попытается, только попытается осветить путь… Меняются видео игрушки, громкие слова, лживые ораторы, освещение - толпа остается,   с той же всегдашней стадной психологией». Ужас в том, что внешне Лялечкина выглядит вполне респектабельной и пристойной. Она порождение системы и является её мерзостным истинным олицетворением. У неё своя выморочная правда жизни, но даже до такой правды не дорасти полковнику КГБ Шершню, узнающему о крушении державы из средств массовой информации. Что же это за Комитет Госбезопасности, если офицеры в ранге полковника не находят ничего лучшего, чем пустить себе пулю в лоб? Ведь тот же полковник ясно понимает (понимали почти все персонажи), что не «петиции нужно писать»,  а просто «арестовать парочку-другую высокопоставленных козлов». Так почему никто не сделал такого шага? Ждали указаний, директив, распоряжений? Вот они плоды силового давления и беспрекословного подчинения. В то время, как бывший разведчик (реальный факт!) приграничного района Александр Король, когда «зубры» съехались в Вискули сразу смекнул, что «дело идет к нехорошему». Вломился к начальнику разведотдела: «Арестовать! Это заговор, переворот!», но что отставной разведчик услышал от того же уже нового системного порождения: «Дядя Саша! Это же руководители…» Да, без сомнения, послушными идиотами легче управлять. И власть всегда стремиться параллизовать волю к действию, послушным стадом управлять легко, потому и душиться чрезмерная инициатива, искореняется инакомыслие и, не ведая того, власть предержащие сами копают себе могилу. Наступает тяжелая година и - пожинается то, что сеялось. Не находится нужного человека в нужном месте. Никто не осмеливается взять инициативу и ответственность на самого себя. Измена и предательство - урожай, который щедро пожинает на свою голову всякая власть, забывшая кем и для какой цели поставлена.
В финале романа Таиса Бондарь показывает некую преемственность власти. Первый секретарь уезжает в Москву и просит своего заместителя Ковача, ты, мол, присмотри «за Романовым с Могилевщины… Он далеко пойдет. Помоги, если что, подскажи, но особо не высовывайся…» Саму фамилию расценивать можно как комплимент? Или это указание символ? Или желаемое, выданное авансом? Фамилия из рода Романовых намекает на преемственность от дореволюционной власти. Но такой преемственности нет. Даже царская семья не может разобраться, кто является наследником. Если указывается преемственность советской власти, то нужна ли нам такая преемственность? Что перенимать от последних её представителей: как разрушать и разваливать? Разворовывать и распродавать? Чтобы потом, после очередного развала или сдачи уже белорусской государственности, очередные полковники пускали себе в лоб пули из афганских пистолетов. Если же речь идет об очередном «стоглавом соборе», то что-то я не слышал об этом серьезных разговоров? Или это желание примазаться каких-то структур к белорусским властям своими мнимыми заслугами. Нет, белорусам не нужна никакая преемственность, Республика Беларусь  и её власть никому и ни чем не обязана. Так уж получилось, что свобода и независимость свалилась на нас прямо с неба. Еще прежде мы заплатили за это дорогую цену. Случайностей не бывает. Коли уж сверху и случайно - значит, от Бога. Судите по плодам. В этом Промысел. Но если кому-то станет невмоготу, если нас очень попросят, как равный равного, (как в своё время киевляне упросили Всеслава Чародея), то мы сумеем управиться и с одной шестой частью суши. Но пока не слышано, ни со стороны Кремля, ни со стороны русского, или украинского народа: «Придите и володейте…» - только на таких условиях, мы, быть может, и согласимся. Но перед этим крепко, серьёзно, рассудительно и очень долго подумаем: стоит ли? Мы - Рогволодовы внуки, и один раз уже были жестоко обмануты. Мы не помним зла, мы его просто записываем. И залогом нашей власти, будущего славянского единства, если такое будет угодно Богу, остается наша земля: в Прибалтике, в России, на Украине и Польше, наш забраны край…
Сравнение течения жизни вообще, и в частности, событий, разворачивающихся в произведении, с карточной «игрой в подкидного дурака» не однажды приводится в тексте романа, мы слышим его из уст разных героев, и от самого автора, который то и дело разворачивает перед читателем эту метафору, обнаруживая в игре слов невидимый ранее смысл. Не всегда это блестяще удается, как не всегда удается в жизни человеку быть истинным, счастливым, влюбленным… Если политические реалии и нынешнего дня таковы, что наиболее точной аналогии, чем игра в подкидного не подобрать, то лучшая гражданская позиция - это «не участие в подлости». И не надо забывать, что большинство никогда даже не приближается к карточному столику, зная наверняка, что такие игрульки привлекают только шулеров да дельцов готовых поживиться за чужой счет. И так будет продолжаться до той поры, пока в большинстве своем «стадо» не превратиться в народ. Пока власть не будет заинтересована в созидании своего народа, что и покажет её глубинную национальную сущность. Это осознание, к сожалению, часто приходит в лихую годину, тогда и слова находятся простые и понятные: «Братья и сестры…» Народ обыграть не возможно. Толпу можно оболванить, унизить, обокрасть, погнать на любую бойню. Но этого же самого нельзя сделать с Народом. Народ всё помнит, всё знает и всему ведет учет. Приходит время, и за всё спрашивает. А среди нашего народа полоцкая княжна Рогнеда, и Кирилл Туровский, Константин Острожский и Кастусь Калиновский, Георгий Скорина, Якуб Колос и Петр Машеров… И тысячи, миллионы белорусов, чьи имена не ведомы, но которые пронесли огонь жизни по родной земле с гордо поднятой головой, и ни перед кем её не склонили, ни перед ханом, ни перед местным паном, никого не предали и не изменили родной земле, а это значит - не предали своего высшего предназначения.

                Несколько сравнений.
Передо мной две книги. Сборник поэзии Таисы Бондар «Одна», вышедший в 1989 году в издательстве «Мастацкая літаратура», и рассматриваемая нами книга прозы, изданная в 2006 году. Обе книги на родном языке. А теперь обратите внимание на некоторые интересные детали: в первом случае - это стихи, (поэзия всегда считалась уделом избранных читателей) во втором случае - проза. Советский человек принадлежал к самой читающей нации. И это свершившийся факт. Сверим тиражи: в 1989 году книга поэзии издавалась тиражом пять с половиной тысяч, а в 2006 году интересная и проблемная проза издается тиражом всего лишь в две тысячи экземпляров. Прошло семнадцать лет, для вечности -  мгновение, для человека - возраст от рождения до совершеннолетия. Семнадцать лет! Но как поменялись времена! Перед глазами прокрутился целый калейдоскоп событий. Обрушилась «Берлинская стена», распался Советский Союз, американцы отбомбились на Югославии, война в Ираке… и т.д. и т.п. Мир из стабильного и уравновешенного превратился в однополярный. Кажется, вот-вот крутнется земная ось. Сдвинулись геополитические координаты, свихнулись умы некогда незыблемых и непререкаемых авторитетов. Разрушились твердые моральные принципы и оплеван, выброшен на свалку истории «кодекс строителя коммунизма». Всё стало неустойчиво и зыбко. И в тоже время, слово Бог начали писать с заглавной буквы, открылись заброшенные храмы, строятся монастыри, молодые пары венчаются в церквях и костелах, быть нехристем сегодня не просто стыдно, а почти невозможно. Эти изменения вселяют надежду и веру. Выросло несколько новых поколений. Прошло семнадцать лет. Земля по-прежнему крутится. Жизнь продолжается. И продолжается игра. Игра, которой несколько тысяч лет. Игра, переросшая в мировую от Рожества Христова, когда в глобальный сценарий вмешался сам Господь Бог. Я не знаю, на что надеются не добрые игроки? Наверное, многие из них не верят ни в благодать, ни в Высший промысел? Очень жаль, но это уже их личностные проблемы. Повторим сказанное в Коране своими словами: «к тем, которые станут противиться,  я приставлю Сатану, и всё равно заставлю их творить Мою волю». Жаль, что однажды глобального напряжения может не выдержать наша хрупкая планета, чаша терпения переполнится, и земля ввергнется в очередной природный катаклизм. Ведь именно о таких игроках говорится в том же Коране: «Хитрили они, и Аллах хитрил. А Аллах - лучший из хитрецов». Именно к  нашему народу, тогда сплошь советскому, были обращены слова, и «Братья и сестры!…», и «Наше дело Правое…»
Таиса Бондар родилась за несколько месяцев до победного сорок пятого. Нужно отметить, даты рождения и смерти белорусских поэтов несут некий мистический, неведомый пока нам смысл, но своей округлой значимостью они часто душераздирающе кричат: Бондарь умирает в год шестидесятилетия, - и столько же прошло после Дня Победы. Анатоля Сыса вообще хоронили 9-го мая 2005 года. Словно Господь Бог судьбами своих лучших сыновей и дочерей, датами рождения их и смерти что-то очень важное  говорит нам, белорусам, даже наглядно показывает. Но большинство - слепы и глухи. Ничего не смыслят, ничего не видят… Дом работа, дом работа… Вереница бессмысленных дней. Вот уж поистине: слепые ведут слепых. Если бы только этим ограничивалось. Но эти слепцы, оказывается, часто бывают еще и глухонемыми. Сумеем ли хоть когда-нибудь очнуться для новой жизни, и услышать? Видеть, слышать, понимать, - этого нам не хватает больше всего.
Две книги, - семнадцать лет времени между ними, возвышенная поэзия и суровая проза жизни, а в провале этого времени, между книгами и датами – судьба человека, творца, гражданина. Судьба народа.
               И вновь судьба ломалась, -
               но выживало слово.

                Теперь о Слове.
Со времени издания поэтического сборника «Одна» и до выхода в свет книги прозы «Игра в подкидного», за семнадцать лет Таиса Бондар эволюционировала в своем мировоззрении, в частности в отношении к основополагающим жизненным понятиям. Вот наглядный пример свидетельства отношения автора к слову, цитируем на языке оригинала. Сборник «Одна» начинается  следующим четверостишием:
“І слова знікне ў бездані стагоддзяў
Бяскрыўдная - бязлітасная думка!
Бо значыць, марны пошук паратунку
І для душы - душа сябе не знойдзе.”
1989 г.
Первая строка этого стиха дала название одному из тринадцати разделов сборника: этой строфой начинается книга.
И вот в тексте романа устами богемного поэта Стаса, влюбленного в Любашу, приводятся следующие стихи, явившиеся итогом семнадцатилетних исканий автора романа:
“Абы гучаў, гукаў - хоць чыйсці кліч трывожны -
Душа, а не рука - лавіла водгук кожны, -
Не літасці нябёс - прасіла мукі новай…
І зноў ламаўся лёс, і - выжывала слова…”
2006г.
Ломалась судьба, жизнь скручивало в три погибели и ломало через колено, но слово - выживало! Так будет всегда. Слово живет и будет жить. Слово - это не абстракция, начало начал, первородная творческая стихия - артикулированное воплощение мысли и действия. Мысль, как мы давно знаем, материальна. Всё, что мы видим вокруг, это воплощение чьих-то мыслей. Господь Бог сотворил этот мир с помощью Слова, Человек - как образ и подобие Божие, тоже творит словом. Мы - дети своего Отца, и на сколько вечный Образ небесного просветлен в нас, настолько же мы способны творить вокруг себя словом, настолько же мы являемся господами своей собственной судьбы, своего будущего. Всё в наших руках, если мы в руках Господа.
На роль главной героини могла бы претендовать Люба, но автор её безжалостно убирает из произведения. Звание Народной ей присудили посмертно. В какой-то степени одна Люба и заслуживает звания главного героя, продолжает жить и играть в спектакле даже после своей физической смерти. Она самовольно ушла из этой жизни, просто «оттолкнулась от поручней балкона» и шагнула в ночное небо. Напоминает трагические реалии национальной культуры. Вспомним того же Янку Купалу, Евгению Янищиц, или недавний пример - художник Никола Цудик. (Вышел из собственного окна в вечность, а Союз художников узнает об этом только через неделю. Спрашивается, зачем вообще существуют такие «союзы»? В нашем государстве никто не считает деньги налогоплательщиков. Давно пора ввести для чиновников, занимающих «хлебные должности» в сфере культуры, не только моральную, но и материальную, а при отягощающих обстоятельствах - даже уголовную ответственность. Иначе, резонный вопрос: «На что тратятся народные деньги, господа?». За что получаете зарплату, если поэты уходят из жизни, артисты вешаются и стреляются, художники кончают жизнь самоубийством? Деньги нужно отрабатывать, так будьте добры отвечать. Если вы со мной не согласны - смотрите приведенные выше тиражи. Советские чиновники от культуры не были паразитам, и свой хлеб не напрасно ели. Да простит меня читатель, мы опять отвлекаемся. Но это реалии нашей действительности, доходящей до абсурда: произведения лежат в редакциях годами, книги не выходят десятилетиями. Наверное, чиновники от литературы не всегда понимают, что значит печатное слово? Пока советские чиновники это понимали, начиная с генерального секретаря, прочитывавшего ежедневно до шестисот страниц художественных текстов и лично принимавшего участие в судьбах писателей, государство развивалось и процветало и побеждало, как только  об этом забыли - пожали плоды не устроенности. Ведь это прекрасно понимали во все времена, давно было сказано, «не хлебом едиными…».
Хотя последняя часть романа и называется «Точка» - но отчетливой точки, особенно в событиях, отображенных в романе, еще не поставлено. Не расставлены как следует все точки над «і». Будем ждать новых авторов. Тема требует своего продолжения и дальнейшего развития.


                3. Часть третья, заключительная - повесть «Мотыльки»
Повесть «Мотыльки» - произведение совершенно иного плана, нежели роман, оно - не о глобальных катастрофах, не о крушении империй, это  драма одинокой человеческой души. Роман и повесть, как два полюса души самого автора, Таисы Бондарь. Сюжет послуживший для написания повести прост, в некотором смысле даже газетно-криминален.
Шестнадцатилетняя девушка остается без матери. Отец - алкоголик, из тех опустившихся дегенератов, физиономиями которых пестрят газетные детективы. Забил жену до смерти. В пьяном бреду насилует родную дочь. Крики слышит соседка, - звонит в милицию. Милицейский наряд застает насильника собственной дочери в полной «отключке». Очнувшись в Сизо, изувер даже не понял,  что изнасиловал собственную дочь. Когда ужас ситуации доходит до отпитых мозгов, остается только удавиться, что он и не замедлил сделать. Девушка проходит сложный период реабилитации и восстановления. Вот и всё коротко о сюжете. Но повесть не об этом.
Для того, чтобы боевой кинжал, был острым и не тупился в бою, его закаляют определенным образом. Нечто похожее проделывает и Господь Бог со своими избранниками, проводя их прежде через горнило испытаний, перед тем, как допустить к великой миссии служения людям.
Посредством криминального сюжета Таиса Бондарь создала для главного героя повести, девушки Наты, экстремальные условия. Психологический шок оказался настолько разрушительным, что у героини пропало желание жить. Она в глубокой коме, мудрый и опытный врач Ольга Петровна понимает, что без этой жажды жизни, без желания пациента медицина бессильна. Она пытается найти зацепку, способную привязать Нату к жизни. Такой зацепкой оказалось творчество. Только благодаря тому, что вокруг оказались сострадательные люди, принявшие деятельное участие в её судьбе, да еще тому, что еще прежде в ней пробудилась страсть к творчеству - Ната вернулась к жизни. Не могла не вернуться, потому что всё это должна была пройти, пережить, чтобы очиститься, наполниться светом и потом нести этот свет людям.
Повесть о возможностях творчества, об удивительных свойствах человеческого подсознания. Например, во сне мать Наты, умершая несколько лет назад, ведет её церковь Воскресения Христова, расположенную на высокой горе. После сна молодая художница рисует увиденный во сне Храм, и по свидетельству врача вдруг оказывается, что такой храм в действительности существует между Ялтой и Севастополем, недалеко от Фароса.
Начинается произведение тем, что Ната самозабвенно и с упоением рисует легкокрылых мотыльков. Откуда эти образы – она не знает. Целиком отдается творческому процессу. Первоначально её творчество интуитивно, не имеет конкретной цели, рисует, потому что приятно рисовать. Акт творчества, это всегда запредельная возможность, трансцендентальный прорыв души в неведомое, в неземное. Вдохновение, -  дар свыше.
«Мотыльки» - более реалистическое произведение, хоть и кажется на первый взгляд, что оно пронизано сплошным мистицизмом. В повести мало литературщины. Она легко и с интересом читается. Сам текст выдержан и уравновешен. Что самое важное в искусстве? - соблюдение меры: немного пережал - и гармония разрушается; переборщил, - скатился до пошлости; недодал, - опустился до ущербности и туманности. Мера - основа гармонии, это касается не только литературы, любого рода искусства. Найти золотую середину, то золотое сечение, выведенное учеными физиками, и засвидетельствованное Леонардо Да Винчи. В этом секрет и успеха, и творчества. И самой жизни. Ведь темы, подымаемые Таисой Бондарь в повести «Мотыльки» - коварны и опасны. Не всякий справится с таким заданием: изуверство и святость, добро и зло, творчество и обыденность, жизнь и смерть - всё в одном произведении. В частности, в картинах, нарисованных в повести - это насилие родной дочери и явление Богородицы, жизнь и сон, вдохновенный порыв и низменные страсти - в описании таких картин очень тяжело сбиться в крайности, в грубый натурализм и бредовый мистицизм, в пошлость и профанацию. Но автор, как чутко настроенный музыкальный инструмент, сумел уловить и отразить эту гармонию, соблюсти меру и потому убедительность. В данном произведении совсем не чувствуется фальши, веришь каждому слову. Потому и читается повесть легко, на одном дыхании.
А темы подымаются серьезные, хоть Таиса Бондарь отнюдь не заостряет на этом внимания. Просто описывает судьбу одинокой девочки сироты, прожившую до этого короткую, но очень не простую жизнь, для которой мир вдруг (нет, не вдруг и не случайно, а по неотвратимому закону) поворачивается солнечной стороной. Это закономерность, это закон жизни, провозглашенный в Нагорной проповеди, ибо «блаженны плачущие… блаженны ищущие и жаждущие правды… блаженны кроткие сердцем…» Проповедь блаженства жизни реальна. До того времени, пока мы не осознаем этого, - не живем, а всего лишь существуем. А осознание возможно только через творчество, через творческое отношение к жизни.  Осознание проблемы творчества, равносильно осознанию первопричины, побуждающей художника браться за кисть, писателя за перо, а скульптора за резец. Творчество -  инструмент самопознания, познания Бога и Его мироздания, как подсказка человеку, дарованная свыше Творцом всего сущего. Человек настолько состоялся, насколько овладел законами творчества, насколько смог уподобиться своему создателю и развил в себе способность творить. Не имеет значения, имеет отношение творчество к области искусства, или еже это - творчество, которое воплощается в каждодневной обыденной жизни, в простых человеческих взаимоотношениях.
Творческий подход - это не какая-то игра, это сама суть жизни. Через творчество душа познает самую себя, и творение, душа приобретает опыт, который, никто этого не знает, нужен ей, как воздух, и который, быть может, востребуется и после, за гранью земной жизни.