есть манную кашу

. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . мама, не бросай меня в колодец,
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . я согласен есть манную кашу... -ашу... -ашу... -ашу...
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . (детский фольклор)


берёшь в ладонь какой-то камешек... – какой?
да всё равно, – присядь, пошарь вокруг ладонью, –
и обнаружится их столько под рукой,
что непонятно – как земля ещё не стонет.
возобновляя конспирации канон,
ты пропускаешь первых три, – берёшь четвёртый.
и вот, зажат доисторических времён
окатыш – пальцами, и – не живым, не мёртвым –

лежит-покоится... покоишься и ты,
затем встаёшь, идёшь к случайному колодцу,
а рядом с ним растут цветы, цветут кусты,
чертополох, который   м о ж е т   не колоться...
и ты заглядываешь вниз... а там – вода?..
там темнота, и нет – ни звёзд, ни отражений.
и твой вопрос: "что будет?" – некому задать,
перевалившись через край – в одно движенье.

а может там, внизу, и нету ничего?
и можно так лететь, лететь, – за милей милю,
всё удаляясь от отверстия, и вопль,
вначале страшный, скорость делает унылым...
растождествление придёт к тебе   с а м о .
и в этом акте бесконечного паденья
ты выражаешь всё, что выразить не смог –
никак, нигде, ни с кем, ни за какие деньги.

и, успокаиваясь, в следующий миг
себя находишь вновь – стоящим у колодца...
роняй свой камень, начинай отсчёт – с семи,
прикрыв глаза, как ветераны эхолоций.
но замираешь, испугавшись тишины,
когда окатыш соскользнёт за край ладони, –
как будто сам в колодец кем-то сброшен был:

что делать, если он   д е й с т в и т е л ь н о   бездонен?