Дули ветры

Дули ветры. Дули ветры над Крымом. Дули ветры над морем. Волны грохотали, подобно раскатам грома. Только в промежутке между раскатами рассерженной змеёй шипела галька.
Осень. Поздняя осень. Мёртвый сезон.
Дули ветры. Как расшалившиеся мальчишки, гоняли листву по узким улочкам Алупки.
Хмурились тучи над Ай-Петри. Под – хмурились тоже. Смотрели исподлобья на свинцовое море в белых чёрточках барашков.
Одни кипарисы стояли по стойке «смирно», как часовые, которых позабыли снять с поста.
Дули ветры. Мешали дворникам выполнять их работу, разбрасывая кучи, которые те с таким трудом намели.
В слабом свете постоянно прикрываемого тучами солнца дворец напоминал такую же скалу, как и те, что высились над ним.
Окна его были темны, и за ними не было никакого движения. Только флюгер на крыше библиотечного корпуса показывал направление ветра с завидным постоянством.
Дули ветры. Гудели в проводах. Свистели в ветках. Гнали морские волны к берегу.
К берегу, на котором не было ни человека. Лишь стопки лежаков напоминали гигантские вафельные пирожные. 
Осень. Поздняя осень. Мёртвый сезон.
Море, уходя вдаль, в сторону Турции, оправдывало своё нынешнее название. Да и первое, которое дали греки, едва познакомившись с ним, тоже.
Не было только белой точки паруса на горизонте. А так: один в один – картина Айвазовского.
Дули ветры.
Но память упрямо цеплялась за стволы кипарисов, пряталась в щели между глыб Большого Хаоса, и парила чайкой над не желающим успокаиваться морем.
Память о давно ушедшем лете, о колдовском вечере и о вспышке любви, озарившей весь мир, который, к несчастью своему, опять ничего не заметил.
Дули ветры…