Великим персонам xx-го века

Марине Цветаевой…

Чернокнижница.
Чернопряжница.
Белокнижница.
Белопряжница.
Шар о биту, окружностью – куб.
Белым в черное – сим не вяжется.
Черным в белое – на загуб.


Королевица. Колоколица.
Мая просинь. Взор на Луну.
Трехпечалие – трехголосица,
Слезы ржавые по сукну.


Меченосица. Мироносица.
Дар от Бога и слезы жены.
Божий дар, как наряд, не износится:
Ангел Ваш не осилит вины.

2.

Мне бы Вашей высоты,
Вашего бы пламени,
В сорном поле чистоты
Вне хоромов каменных!


Мне бы Вашей, как посул,
Радуги чернильной,
Перьев легких на весу
Школы бесфамильной!


Мне бы Ваш дивертисмент
Логики пророчеств,
Окрик Ваш как комплимент
На изыски строчек.


Мне бы Ваших мастерийств
От щедрот Петровых,
Ариадновых витийств
В лабиринтах крови!


Осипу Мандельштаму…


На попурри ночной звезды
Я нот не слышу в голубом,
Из Гончих Псов огонь езды
Роняет спящим серебром.


Султаны солнечных корон,
Как траектории существ,
От коих шелк пути исчез
И вставший на дыбы перрон.


Из заморочья прежних лет
Раздумий лассовые нити
Ткут настоящее – вослед
Сомнений рвутся динамиты.


Коси, коса, чистильщик мук,
Гортани, пьющие зарницы:
Им несть числа – за дедом внук
Придет познать и поклониться.


Ахматовой…

Мне явился глас
С высоты небес
От ушедшей Вас
Нам, живущим «без»…


Безоглядно – без
Чудотворья лет,
Не бемоль – диез
Во Христовый след.


Безначально – без
Груза нас до сих,
Поволоки бездн
Из очей косых.


Мы остались без –
Как та музыка.
И забвений лес
Нашим мужествам.


Борису Савинкову

Конь сер, конь блэд.
Всадник неподсуден.
У барда – шагаловый плед
Сурово багров и скуден.
Конь цок да цок
Копытцами по Лубянке.
А у бойцов
- кровь атласа на кубанках.
Лих льстец,
А за ним – народ:
Чтит чтец
Говор-рящий рот.
Эхма! Тьмы нет!
Чу - ма – корнет!
Визг! – Пал офи-цер.
Запал чирк и в цель!
Ай - яй, бобриком
Поскакал Боренька.
Губы - трубочкой,
С белым юбочка.
Осень-девочка
Шла со спевочки.
Це-лла, ми-лла,
Са-ма У ГУМа
Под бунт легла…
Где ты, Дума?
Кон – миг. Банк – гаммы.
Прими ори-фламмы!
Конь – зверь и лилов –
Шмыг в дверь зверолов.
По ко-стям – клинок.
Не зевай, сынок!
Меч – да! Кисть – нет!
Слю-да эпо-лет.
С тех лет – след в след –
Тоска за бока –
Хвать, мать родная Чека!
Фор-систа да голенька:
«Че-ки-сты!» - поет горлинка.
Уйди! Найди
И вымоли, коль выгнали…
Пурга с сажею - ворона/ -
Крыта заживо чистизна.
Была, Могла.
Но исчадилась жизнь частная.
Три-стан из ста,
Три шестерки – в ноль
Как пароль.
Ты лжешь: дескать, боль!
Огни – в ремни –
Темень Дантова.
Казак! В курень - «дамкою».
Пожар – в скрижаль,
Пес лающий.
Ножа! Ножа! Товарищи!
Сломали крыло!
Свело ноженьку!
Пра – сло, строг Боженька:
За раз – сто астр
Под склепами.
Спи, Слепенький...




Николаю Рубцову….

Я полюбил бы Вологду
за одного Рубцова -
за строк бегущих золото
над трелью бубенцовой.

За взгляд и боль страдалицы -
звезды полей. Зело -
за грех исповедальницы,
в себя вместившей зло.

За ночи над тайгою
В потоках жгучих слез,
тоску в собачьем вое
под перестук колёс.

За Никона темницу -
воспетый монастырь,
за то, что часто снится
Никола - богатырь.

Святой Никола снится -
руками в Млечный путь,
а на ладони - птица -
мизинца больше чуть.

За то, что знаю птицу -
развенчан соловей.
Я пью и не напиться
ветров страны моей.


Михаилу Сопину…

Как в высшей степени искусство,
Как-будто истина сама –
Вылущивать актеру буйство
Игрою духа и ума.
Варягам не хранить присяги
Под барабанный бой речей.
Пусты скальдованные саги,
Идущих лезвием мечей.
Цари слукавят, дрогнут дети.
Не устоит пред ложью рать.
Строкою выстрадано спетой
Поэту вечно умирать
На полосе земли ничейной,
В нейтральных водах роковых,
Не на Успенье, а в Сочельник
Во имя мертвых и живых.
Я не Борис Пастернак.
Так. Знак вопросительный.
Я – искуситель – варнак.
Он – Иешуа Спаситель.


Не Осип я Мандельштам:
Его пирамиды – на вырост.
Он – вещий не по летам,
Как пуля, ушедшая в выстрел.


Я – Фауста жалкая тень.
Он - Гамлета зной искушенья,
Иронии кубок – Монтень,
Приз, колдовства притяженье

Памяти друга

м.н. Сопина

Отмучилась, отмаялась, затихла
Мужская стать на рубежах борьбы.
Остались неоторванные числа
На календарике страдалицы судьбы.


Душа металась, покидая тело,
Как - будто птицей вырывалась вон.
Помедлив для начала, полетела
На долгий колокольный звон.


За той душой спешили чьи-то души
Почетным караулом, рядом в ряд.
Небесный клекот был слегка приглушен,
Настроившись на самый высший лад.


Цветы, деревья, домики и храмы
Внизу теперь. Над ними - горние холмы.
Взошедши, радуга казалась частью рамы
Картины Света воскрешения из Тьмы.


Борису Пастернаку…

Я не Борис Пастернак.
Так. Знак вопросительный.
Я – искуситель – варнак.
Он – Иешуа Спаситель.


Не Осип я Мандельштам:
Его пирамиды – на вырост.
Он – вещий не по летам,
Как пуля, ушедшая в выстрел.


Я – Фауста жалкая тень.
Он - Гамлета зной искушенья,
Иронии кубок – Монтень,
Приз, колдовства притяженье.



Музе…


Я раб твой, муза, без реверанса
На поэтическом пути,
Как всплеска звук, расклад пасьянса
От двух третей и до шести.


Лишь с пиететом старинно- модным
Рискну лозою оплести
Хореем сложенные оды
И ямбы, бывшие в чести.


С тобой свято затмение осанны,
Живет аорта синяя в груди
Сквозь нелюбовь, нестройную осанку
И поздние осенние дожди.