Ирина и Павел. Глава 3

  Глава  3
 3.1.
За судьбы жанра беспокоясь,
Свою медлительную повесть
Хотел я как-то оживить,
Придать ей строгость, форму, прыть,
Но тщетно с бойкостью товарки
От Евтушенко до Петрарки
Искал я где чего стянуть,
Чтоб сбоку в свой сюжет воткнуть.
Раз как-то в карточном пасьянсе
Или магическом сеансе
Явился Пушкин в угол мой,
Прочел, закрыл глаза рукой
(Я ажно весь приободрился),
От смеха Пушкин прослезился
И рёк, меня приговоря:
 - Нет, брат, тебе лишь в писаря.
Я тут же бросился за дело,
В усердье высунув язык…

 3.2
Язык. Палач мой и спаситель,
Надсмотрщик тайный, шут, упырь,
Моих мучений жадный зритель,
Средь звуков чуткий поводырь.
За тайну слова заключенный,
К строфе навек приговоренный,
Я, рифмой связан по рукам,
Едва ступаю по слогам
В размера камере теснющей,
В ней коротаю жизни срок
И дух надсмотрщика всесущий
Нутром я чую между строк.
Но вот ключ в скважине замочной
Неслышно двинулся, запор
Убрался внутрь, вот дальний хор
Раздался в тишине заочной,
Вот скрипка - ей орган в ответ,
И стены пали вдруг, и свет
Свободы так меня возносит,
Что счастья страх неволи просит.

 3.3
Люблю теченье русской речи
В камнях житейских берегов -
В дороге при случайной встрече,
В кругу знакомых остряков,
В толпе гремучей в дни волнений,
В родных (чтоб им…) очередях,
В минуты радостных свершений
И провожая отчий прах.
Люблю работы выкрик зычный,
Команд армейских точный слог
И свежий, уху непривычный
Губерний дальних говорок.
Люблю остроту-забияку,
Забавный лепет малыша
И бас грудной, распевный дьяка,
И анекдота хрен со смаком,
И женский шёпот не дыша.
Мне мил разлив воспоминаний,
Подлунный плёс лиричных струн
И перекат повествований,
И заводь  древностных преданий,
И брани взмученный бурун.

Но всех милей в разлуке с домом
Средь узких глаз иль черных плеч
Под неба чуждым душным сводом
Едва услышать мимоходом
Своей страны  живую речь.
И сократятся расстоянья,
И воцарится в сердце тишь,
И крылья вырастут сознанья,
Что всё ж и ты принадлежишь
Своей истории, народу,
Что слово с жизнью наравне
В себе несет мою свободу
И русское дарует мне.

 3.4.
Язык. Опора и дерзанье,
Дней скорых реквием и гимн,
Запечатленное сознанье,
Суть обращенное к другим.
Сквозь мрак эпох и дым столетий
Из вдохновенья и греха
От полудиких междометий
До живописного стиха
Ты креп и множился с народом
Своим неспешным чередом,
Под золотым библейским сводом
Храним природой и трудом.
В тебе звон пчёл и треск мороза,
И рек весенних бурный ход,
И освежающие грозы,
И рощ последний хоровод,
И скрип пера в монашьей келье,
И рев атаки напролом,
И сочной ярмарки веселье,
И старта реактивный гром.
Во всём ты: чувства ли питаешь,
Разгадку ль ищешь тайных ниш,
Всяк смысл ты в слово облекаешь
И тем познание творишь.
Так красоты твоей убранство
Поэтов повергает ниц,
Так расширяется пространство
Вселенной нашей без границ.

  3.5.
Но ныне в общем опрощенье
В разгуле слов, в упадке фраз
Ты терпишь все: от униженья
До издевательства от нас.
Как варвар новый реформатор:        
В тебя вминают грубый след
И малограмотный сенатор, 
И матерящийся эстет,
И фени шваль с блатною рожей,
Убогих шоу пошлый гам,
И шлягер мыслию расхожей,
И бред навязчивый реклам.
С печалью тяжкой укоризны
Смотрю как мчат со всех сторон
Потоком жестким англицизмы
И ими вскормленный жаргон.
Ворвались, сбили, затопили
Все от базара до искусств,
Так было - немцы приходили,
И так же наступал француз,
И ныне во славянской славе
Язык берет их в оборот:
Где мягким суффиксом разбавит,
Где удареньем разомнёт,
Согреет гласной и положит
На стол народный иль в сусек,
Но не нашествие тревожит,
А смысл его - из века в век
Мы мало миру предлагаем
Изделий лучших и идей
И оттого в себя вбираем
Слова соседей в гонке дней,
И так, числом обогащаясь,
Язык теряет русский  дух,
И, постепенно замещаясь,
Меняет разум наш и слух,
И оттого в грядущей дали,
Единый мир не движа вспять,
Сумеет ли в оригинале
Потомок Гоголя читать,
Смотреть словарь иноязычный
Не чаще чем словарь родной…
Но встал к режиму дня привычный
И чистит зубы мой герой.

3.6.
Бобо головке, в глазках криво,
Во рту как спало сто чертей,
Мам, ну не будь ты так сварлива,
Мам, супчика б погорячей.
Ещё картошка остывает,
С лимоном чай теряет цвет,
А Павел номер набирает
Приятеля со школьных лет.
Здоровый, плотный, краснощекий
В компьютерах Наполеон,
Знаток программ шальных, жестоких,
Он мог Иринин телефон
Из базы тайной хакнуть лихо,
Ну взял бы денег накрайняк-
Трамвай трясёт. Неразбериха
Проходит в мыслях кое-как.
В ларьке Сабиров покупает
Два пива. Лифт, шестой этаж,
Дверь не закрыта, открывает,
В прихожей пусто - гулко аж;
С двумя замками дверь стальная,
Одну из комнат  охраняя
От горя родственных воров,
Взирает щелками замков.
Сабиров шаг ступает, третий.
Другая комната. Пуста.
Нет - в окон грязном полусвете
Видна разбитая тахта
Без ножек, тело молодое
Лежит на ней наоборот,
Чуть приоткрыт иссохший рот,
В нём друга Павел узнаёт
Едва-едва; лицо худое
И бледное, как старый мел.
Чуть дышит. Шприц, соломки кашка,
За локоть задрана рубашка,
Рука в уколах, не успел
С предплечья снять ремень бедняга,
Еще какая-то бодяга,
От ампул битое стекло;
Компьютер, мебель - все пошло
За дозу мутного забвенья,
За игр бездельных развлеченье,
Трагичный предсказав исход
В какой-нибудь неполный год…

 3.7.
Отец Сабирова был в силе -      
Имел две розничных сети,
Три сервиса автомобилей
Плюс лес - и продолжал расти.
Мог слушать плеск "Шабли" в фонтане,
Статьи в газетах заказать,
И мог отдать приказ охране
Не просто Иру разыскать,
А сыну положить в кровать…

Костюм спортивный, череп бритый,
Джип, цепь, малиновый пиджак -   
Все в прошлом, новая элита
Сегодня выглядит не так.
Солидный офис, лад с законом,
Коттедж с подстриженным газоном,
Машина - премиум седан,
Благотворительности волок,
Во власти верный телефон,
Жене - бутик и косметолог,
Ребенку - частный пансион,
Два раза в год развеют скуку
Испанский пляж и Куршевель,
В конюшне лошадь лижет руку,
На ранней тяге выстрел в цель.

 …И развалившись у камина 
Устало после джакузи,
На рюмку крепкую вблизи
Смотря и на вопросы сына
Не находя простой ответ,
По истеченье бурных лет
Отец молчал.
Тогда впервые
Порывы чистые, благие
В сознанье Павла занесли
Догадки разные, но шли
Часы и дни, а с ними годы,
Мустанга дикого свободы
Теснить законом стала власть,
Cтрана ………………………….      
От дел второго президента,
Нефть вздорожала - дивиденды
Росли новаторству во грех,
Но графики полезли вверх,
Жар потребленья разгорался,
И всеми был забыт, как сон,
Кому когда и как достался
Тот самый первый миллион.

 3.8
Кода встречается преграда
Исходу  дела иль страстей,
Кто скажет: "А - мне и не надо",
А кто упрется посильней.
И Павел оказать услугу
Как ни хотел отца просить,
Но устоял, он звонит другу;
Уж начинает заводить
Его игра и неудача,
Слабеют нервов тормоза,
Уж просыпается в нем мачо,
Коль усложняется задача
Увидеть снова те глаза…
Пригодов, хоть любил бутылку
И почудить, и погулять,
Имел в себе шальную жилку
Все знать, уметь и доставать.
Повсюду дельные знакомства,
Всегда и все ему друзья,
Без суеты, без вероломства
Он делал то, что и нельзя,
По сути делать, но и… можно,
Таков привычек наших стиль -       
С заказа куш, обход таможни,
Мигалка в ваш автомобиль,
От власти строгой разрешенье,
Чтоб изменить фасада вид,
Проверок грозных упрежденье,
Для ловли рыбы динамит,
Прием в Женеве важных родов,
За кандидата голос масс,
И что там адрес - тьфу, Пригодов
Перезвонил уже чрез час:
"Пиши, братан, тебе бесплатно,
Да ладно, я помочь готов.
А как тебе игра в слонов? -         
Тогда, блин, обещай мне внятно
Потом сыграть ещё в орлов".
       
 3.9
Сабиров медленно и снова
Читает, в  мыслях унесён,
Рожденья дату, Одинцова
Ирина, адрес, телефон.
Но регистрация (прописка)
Ещё не значит, что она
Там и живет, хоть это близко
От места встречи их тогда;
И в адрес почты электронной
На Odintsova наугад
Он шлёт посланье окрыленный -
Ответа нет; то невпопад,
То грубо другу отвечает,
А то начальнику дерзит,
Чрез день под окнами гуляет
Её,  приняв беспечный вид,
И сам не знает, что творит.
Но повезло - раз он столкнулся
У дома с нею, улыбнулся,
Как прежде принялся острить,
На Иру тайно наводить
Глаз фото, в трубку помещенный,
Но глаз закрыт был, залепленный
Жевачкой Ириной тот миг.
Сабиров, проглотив язык,
Осёкся тут же, стал весь бледный,
Она ж окинула победно
Павлушин образ шутовской,
Чуть притянув его рукой,
Сказала тихо, но чтоб слышал
И осознал: "Гуляй, парниша",
И Павел, пикнуть не успев,
Пошел, смиряя стыд и гнев.

 3.10
Уважив парня, между делом
С двух слов вогнав его в столбняк,
Чуть позже Ира пожалела,
Что поступила резко так.
Сквозь хохмы наглого петрушки,
Сквозь омерзение к пьянчужке
В ней вдруг нечаянно воскрес
Тот первый давний интерес
К его манере выражаться,
Легко, играючи держаться,
Веселым искренним зрачкам
И сбитым накрепко плечам.
Так в незнакомом человеке
Необъяснимо нас влечёт
Не деньги, власть или почёт,
А мелочь - родинка на веке,
Иль губ забавное движенье,
Иль в речи звука искаженье,
Себе вдруг подчинив без прав
Неподчиняемый наш нрав…
Наутро, после пробужденья
Увидев в тучах горизонт,
Прочла Ирина сообщенье:
"Возьмите дождь - сегодня зонт".
И без раздумий стало ясно
Кто написал сиё, спустя два дня
Пришло "("Названье фильма") - классно!
Сходите, можно без меня".
И SMS-ки полетели
По вечерам, с утра и днём,
По три, а то и пять в неделю,
О чем писал он - обо всём..
Здесь были шутки, анекдоты,
Курс тугрика за десять лет,
Их встречи смелые расчеты,
Рецепт как сделать винегрет,
Шедевры мудрости в три слова,
Прогноз погод, месяцеслов,
"Завнаркоцентра Одинцовой.
Не пью сто семьдесят часов".
Приметы, песни хит-парада,
Чем примечателен укроп
И городских сует отрада -
Всем подходящий гороскоп.

 3.11
Мы от руки не пишем писем,
Давно прошла, увы, пора
Чернил, гусиного пера,
Горячих троек у двора,
Мы так от времени зависим,
Что почта - долгая игра;
И самолет, что тучи бреет,
В ленивцы нами занесен,
Мы жить хотим ещё быстрее,
Мы выбираем телефон.
Наш адрес лет уж пять как помер,
Имел в живых хоть пару слов,
Теперь к душе прикреплен номер
И исходящих счет звонков.
И в письмах мысли, наблюденья -
Уже давно забытый миф,
Теперь в нас есть одно стремленье:
Попасть со скидкою в тариф.
Где букв любимых бег азартный,
Помарок милых карусель -
Взамен вам литер строй стандартный
И строк казенных параллель.
Конечно, можно в нетерпенье
Звонком развеять грусть разлук,
Но связь привносит искаженье,
И как хранить прикосновенье
К бумаге милых сердцу рук.

 3.12
Июль пылает, город в пекле,
Запечатлен, как в древнем пепле,
В асфальта лаве мой каблук,
С улыбкой прыгают из брюк
Пупки веселые красоток,
Коленки презирают хлопок,
А груди - майки; пух ресниц
Сгорает на жаровнях лиц,
Домов ожоги шелушатся,
Скульптуре хочется купаться;
На сковородках площадей
Забеги бронзовых коней,
Лучами ярыми без лени
Светило подстригает тени,
Реклам расклеенный пожар
И выхлопных дымов угар.
И всюду пробки, пробки, пробки
Забили улиц узких глотки:
Стоит ни с места резвый джип,
К его фаркопу, как прилип,
Кореец, потеснив японца,
Хром шведа ослепляет солнце,
Разгладив лапой львиный ус,
Любуется собой француз,
Спал с Автопрома гордый глянец,
В проблемах сбыта итальянец,
И с бородой, как Бармалей,
В бандане, в коже весь "Харлей"
В посадке гордой и отважной,
Слепя глаза заклёпкой каждой,
Победно едет меж рядов,
Под светофор – и был таков.

3.13
Сабиров в городе болтался,
Раз шесть на Суздальских купался
И, напрягая интеллект,
К командировке на объект
Опять готовился (тем паче,
Что приближались сроки сдачи);
Колонки новые искал,
Купил, затем их обменял
(Басы поскольку дребезжали,
А две и вовсе замолчали);
В квартиру подвести успел
Канал  Inet  ADSL,
Ирине отправлял посланья,
Мечтал о будущем свиданье
И вскоре поездом в Москву
Умчал сквозь ночи синеву…
Последний Ира сдав экзамен,
Не стала слушать даже мамин
Совет, о том как отдохнуть,
А заработать что-нибудь
Вожатой в лагере за лето,
Что был за Кавголовым где-то
Решила; вскоре собралась,
Две сотни бросила на связь,
Из общей с мамой взяв заначки,
И в день, когда уж Павел знал
Ее любимый вид жевачки,
Поехала на Финвокзал.
Вот так - сюжетную заботу
Презрев, героев на работу
Отправил я и стал искать,
Где б самому мне сотен пять
За день наличкою платили,
Но к сожаленью прокатили
Меня на стройке - там леса
С людьми вдруг рухнули некстати,
Догадливый работодатель,
К суду готовясь, в полчаса
Всех рассчитал, всех так уважил,
Что спасся тем, что сел под стражу,
И вспоминал я, глядя в мир,
Кусок, что не доел банкир.

3.14
Сабиров из командировки
Вернулся с мыслью об одном:
Не сочинять для встреч уловки,
А заявиться прямо в дом
К Ирине - да, без приглашенья,
Без разных шуток и затей,
Прийти, поздравить с днем рожденья
И удалиться  до гостей.
Пусть будет не по этикету,
Пусть грянет мир или скандал,
Что в Петербурге Иры нету
Сабиров попросту не знал.
И вот по жизни суеверью
По деревяшке раза три
Стучит Сабиров перед дверью,
Звонит в звонок - шаги внутри
Квартиры, кто-то открывает:
В проеме двое пьяных в хлам
Бьют Павлу сразу по зубам,
Но Павел тело уклоняет
От дружелюбных кулаков,
Удар из каратэ основ
"Кэкоми кэрри" выполняет,
Другому же "какато" в нос,
Держа в руках охапку роз.
Хмыри сползают по обоям
К горизонтальному покою,
И в тишине из-за дверей
Выходит женщина, на ней
Лица нет от пережитого,
Она сказать не в силах слова
От буйства выпивших гостей -
То мужа бывшего друзей.
Сабиров:"А Ирина дома?
Что в день рожденья дома нет?
Жаль, жаль, кто я - почти знакомый,
Вот, передайте ей букет".
И, ставя ноги осторожно
Между лежащими людьми,
Тепло простившись, как возможно,
Сабиров скрылся за дверьми.

3.15
С утра Сабиров на работе
Искал в "компе" в своем отчете
Мерцающий программный сбой,
Но мысли плыли стороной.
И вдруг мобильник как взбесился,
Затрясся весь и засветился,
Двоичной логикой прошит,
Стал напевать забойный хит
И высветил Ирины имя -
Сабиров пальцами чужими
Включает связь, твердит "Алло",
А самому язык свело.
Ирина без вступлений прямо
Сказала, что звонила мама
(Лишь потому сама звонит),
Что мать его благодарит,
Добавив в завершенье темы:
"У нас с соседями проблемы".
И разговор здесь оборвался.
Сабиров в зыбкой тишине,
Сам, как на медленном огне,
В тот миг отчаянно пытался
Найти средь миллиона слов
Одно, чтоб сухость сообщенья
Не превратилась в отчужденье,
Но, к фразе легкой не готов,
Промямлил, слов не разбирая:
 - Я посылаю вам…
 - Я знаю.
 - Скажите, можно иногда
Звонить вам. И услышал:"Да".

3.16
Пущенная из глыбы
Лодки в подводной мгле,
Тело случайной рыбы
Вмиг изрубив в филе,
В острую сталь одета
К небу из глубины
Стала всходить ракета
Дочерью сатаны.
Стаи мальков сжигая,
К курсу сводя весь мир,
С кровью в воде мешая
Теплый тюлений жир,
Море вспорола в пене,
Взвилась во льда стекле,
Слух свой нашла в антенне,
С влагою на скуле
Яростно разогнавшись,
Скорости чуя хмель,
Брюхом к волне прижавшись,
Точно пошла на цель.
У побережья где-то
Птицу, что корм несла,
Саблей-крылом ракета
Надвое рассекла,
Звук свой опережая,
Воздух вбирая в зев,
Мчалась она, сверяя
С памятью скал рельеф.
Спутник высоким зреньем
Ей помогал из тьмы
Скрыть среди гор движенье
И обойти холмы.
Тихих лесов просторы,
Грома внезапный шквал,
Звери забились в норы,
Ястреб в траву упал.
Зарева свет разжижен,
Города круговерть,
Руль двинул корпус ниже,
Чтобы родилась смерть…
Род мой в убийств экстазе
Корчится до сих пор,
Что в его лапах лазер,
Что из кремня топор.

 3.17
В цепи командного обмена
Меж лодкой, спутником, Москвой
У Павла был, хоть и простой,
Но важный блок сигналов крена
Ракеты, рысканья углов
И тангажа. Блок был готов,
Но не отлажен (разработчик
Уволился). Сабиров счетчик
В нем упростил, а также сам
Ряд дописал своих программ.
Теперь изделие полезно,
Идя на цель из водной бездны,
Могло напрасно не плутать
И тем убить на тысяч пять
Людей побольше - сей финал
Его пока не волновал…

Шумит веселое застолье,
Разбавлен спирт, звенит стакан,
Командированным раздолье,
Закрытый точно к сроку план
Сулит теперь вознагражденье
За многомесячный аврал;
Заказчик - бодрый адмирал
Благодарит за труд, терпенье
И говорит о назначенье
Державы, о ее судьбе,
И о присутствии везде
Российской мощи, флотской спайки…
Но снова льется алкоголь,
И вот пошли рассказы, байки -
Кто фазу посадил на ноль,
А кто…  "В  Китае это было,
Давно.
Тогда Китай - мотыга, вилы;
Их пруд нам гладью искажал
Антенной принятый сигнал,
К тому ж помехи - мы к китайцам,
Тогда (и ветеран на пальцах
Всем показал) они народ
Собрали и в два дня в корзинах
Пруд этот вынесли на спинах -
Да, уж теперь Китай не тот".

 3.18
И инженеры закивали
В знак соглашенья головой,
Опять стаканы заплясали,
Но Павел (самый молодой)
Чрез двери тихо ускользает,
Идет к воротам; там солдат
Лениво пропуск проверяет,
Не утруждая службой взгляд,
Снимает с стопора вертушку,
И Павел, миновав речушку,
На гору медленно идет -
Тишь, вечер, завтра самолет.

Уж август пасынком сердечным
Напомнил прожелтью о вечном,
По краю неба облака
Вздували сытые бока
Воспоминанием о грозах,
Стога стояли в спящих позах,
Злак осыпался, зверь кормился,
К полудню изредка пекло,
Колхозник бывший торопился,
И в синеву птенец стремился,
Впервые пробуя крыло.
Пройдя березовую рощу
И сенокос, и выгон тощий,
Хоть азимут от солнца брал,
Сабиров все же заплутал.
В лесу кружил, устал немного,
Потом на старую дорогу
Он вышел, скрытую травой,
Стволов корявых плотный строй
Свести в тропу ее стремился,
И Павел вдруг остановился -
Пред ним в вечерней тишине
Лежал без шлема на спине,
Как русский витязь в поле битвы,
Сто лет назад убитый храм
Весь в ожидании молитвы,
Открытый скорби и слезам,
И покаяния словам.
Лучи елейные струились
Из белой рясы облаков,
Прутами ржавыми острились
Провалы малых куполов,
На стенах краской сквернословье,
На крыше дикие кусты;
Как оскорбленье красоты,
Пометы cсохшие коровьи
Валялись всюду; лишь кирпич,
В горниле древнем обожженный,
Жарой и стужей прокаленный,
Стоял достойно, века бич
Не сокрушил ни древней кладки,
Ни ровной мощи нижних плит -
Храм одолел и орд нападки
И бесов красных динамит.

 3.19
По доскам медленно-скрипучим
Сабиров входит внутрь - храм
В молчанье  вещем, по углам
Завалы, мусорные кучи,
Стекольный бой, мешки, опилки,
Напротив грудой в алтаре
Остов разбитой молотилки,
Колеса, бочки, флаг в ведре,
Плаката давнего сужденья,
Разломы выставленных рам,
И человечьи испражненья,
Оставленные тут и там.
Вдруг паутиной черной скрытый
Над Павлом на стене возник
Небесной влагою размытый,
Плетьми морозными покрытый
И пулей красною пробитый
Христа молчащий скорбный лик.
И очи зрели, не мигая,
На ложь и тлен, и духа смрад,
И очи те, не отвергая,
Своих любили  грешных  чад,
И все казалось преходяще
На этой брошенной земле,
Идите с верой и обряще
И в пораженье и во мгле.
И как бы Павел ни пытался
Свой отвести от фрески взгляд,
Взгляд снова к лику возвращался,
Творя в душе его разлад;
Тогда, уйти от бога силясь,
Он вовсе стал к нему спиной,
Но фреска вмиг переместилась,
Пред ним возникнув - сам не свой
И, подчиняясь чьей-то власти,
Неслышно Павел зашептал:
"И ты, и ты теперь причастен
К тому, что сам не совершал,
Ты низвергал кресты и церкви,
Ты миру сеял меч и страх,
Твоею властью души меркли,
Как свечи в затхлых погребах,
Так чти же каждое стенанье,
Слезинку каждую испей
И в запоздавшем покаянье
Молись до искончанья дней".
Столбы заката пылью алой
Наклонно падали на пол,
И, обходя остатки кала,
Склонившись в мыслях небывалых,
Сабиров к выходу пошел.

 3.20
Разбег отдав крылатой прыти,
Стрелою вытянув бока,
На двух турбинах "Пратт-Уитни"
Взмывает лайнер в облака,
И, уходя от птичьей стаи,
Иль озорства ловя кураж,
Пилот, машиной управляя,
Вдруг заложил крутой вираж -
И видит Павел град огромный,
Лучами улиц просеченный,
Бульваров мерные круги,
Извивы медленной реки,
Страной отстроенного храма
Воскресший облик золотой,
И Кремль, в веках стоящий прямо,
И площадь с гулкой мостовой.
Он за российскую столицу
Москву бесспорно признавал
И, сам  того не замечал,
Но начинало сердце биться
Его теплее при словах
Кривоколенный, Сивцев Вражек,
На Патриарших на прудах
И Краснопресненская даже.
Иглы останкинской громада,
Большой Арбат - возможно, да,
Но вся для северного взгляда
Москва была ему трудна,
В раскате длинном на полсвета,
Она в дерюге площадей
Напоминала не карету
Ему, а розвальни скорей.
Ей горе выпало и слава,
Но не сравнить последний век -
Всяк тайноизбранный генсек,
Круша налево и направо,
Свое правленье утверждал
Строеньем новым,  помирал
В трудах весь, не успев в отставку,
Взорвав немало куполов
И старину засыпав в ров -
Так за столичную надбавку
Москва спасала град Петров.

 3.21
Три века русская культура
(Не без греха литература)
Досужим промыслом страниц
Существованье двух столиц
Навзрыд противопоставляет,
Глубокомысленно решает
Где Амстердам, где Третий Рим,
Кто коренник, кто пилигрим,
Где камень хладный и жестокий,
Где дерева покой глубокий,
Кто хаос, кто точнейший план,
И что есть твердь и что туман.
И мне б традиций регулярность
Преподнести как солидарность
С кем-либо, истину ценя,
Но ненаучна злоба дня.
От стенок слипшихся желудка
Я равновесие рассудка
Теряю - вижу какова
Сегодня новая Москва,
Как она жирно богатеет,
Как взяткой власть свою лелеет,
Как простачка играет мэр,
Что вовсе не миллионер,
Как банков щупальца тугие
Ее опутали Россию,
Скупая все и вся подряд,
Встать! Смирно! Слышите, звенят
Куранты. Бросить пустословье.
России нет - все подМосковье.

 3.22
Ну, это так я, ну, сорвалось,
Прости, Москва, само сказалось,
Чтоб с голодухи не скулить,
Лужков, дай кепку поносить…
Я помню август напряженный,
Октябрь пожаром очерненный,
Троих погибших, танков строй,
Коммунии последний гной,
И крики радости живые,
Поклон, Москва - спасла Россию.
Но есть в тебе, Москва, заноза,
Она все Питеру угроза,
То твой известный на весь мир,
Заезжий скульптор, бог, кумир;
Твоих властей, Москва, приятель,
Фигур ушибленных создатель,
Что их торгует без вины
Простой заменой головы,
А ныне, как завоеватель,
Взирает в сторону Невы.
Все, что угодно, но не это,
Страшней дефолта иль ракеты,
Метеорита иль чумы
Его работы, что умы
Убогой бронзой заливают,
Дух строгий, стройный убивают,
И вторит в Питере молва:
"Оставь себе его, Москва".

 3.23
Вот белый лайнер в небе синем,
Спускаясь к твердой полосе,
Летит в размахе резких линий
В своей стремительной красе.
Нос поднят в гордом дерзновенье,
Опущен плавный элерон,
Глиссады точной завершенье,
Колес к земле прикосновенье,
Турбины тормозящей гром.
И облаков седую воду,
Как слезы, стекла тихо льют,
И крылья легкую свободу
Вновь притяженью отдают.
Еще из кресла самолета
До разрешения пилота
Сабиров Ире позвонил
И место встречи предложил
Давно знакомое обоим -      
Там, где трамваи ходят строем,
Метро где, площадь, дом большой, 
Где встретились они весной.
Все та же площадь, только в новой
Асфальт разметке белобровой,
Витрин журнальных свежий вид
Киоск сияющий хранит,
Да в высоте на мачте прочной
В работе яркой и бессрочной
Горит, полнеба отхватив,
Рекламы яростный нарыв.
Сабиров в легком нетерпенье,
В душе волнуясь, Иру ждет,
Издалека влюбленным зреньем
Он видит как она идет.
Вот глохнет перед ней "Тоёта",        
Остановился "Понтиак",
Старик шепнул старухе что-то,
Ларечник замер, как дурак,
Араб, торгующий шавермой,
Аллаха помянул, наверно,
Мужчина шею извернул,
Бомж сел на урну, как на стул,
Курильщик скомкал сигарету,
Встал дворник, бросив подметать,
И я, купив себе газету,
Забыл с десятки сдачу взять.

 3.24
О, эти первые свиданья,
Еще свободу расставанья
Лелеет каждый про запас,
Но есть уже сиянье глаз,
Что из стремительного круга
Житейских дней влечет друг к другу;
Средь прозвищ колкой пестроты,
Среди имён уже есть "Ты";
Уже руки прикосновенье
Даёт надежду и сомненья,
И мысль впервые о судьбе;
Уже стучит в висках "К тебе";
И день без встреч теперь, как годы,
И не нужна совсем свобода
Средь жизни блеклой и пустой,
Когда есть "Ты", "К тебе", "С тобой"…

Вот я и свел своих героев,
Трагичных избегая сцен,
Пора оставить мне в покое
И SMS, и GSM,
Пускай звучат слова живые,
Печальные и озорные,
Пусть искаженный далью звук
Заменят взгляд и нежность рук,
И пусть идут они по свету
Как скажет бог - вдвоём иль врозь,
А мне пора открыть газету
И, как собака ищет кость,
Искать, искать, искать работу
До вопля, глюка, до икоты,
Искать - другого нет пути,
Ведь должен что-то я найти.