Прелестная картинка

Будьте осторожны с мечтами, ведь некоторые из них сбываются!               

Генеральный Штаб Европейских сил безопасности. Бельгия. Предместье Брюсселя.

Серые бетонные своды нависли над головой, освещенные мертвенным люминесцентным светом. Они напоминали грозовые тучи, которые в октябре закрывают небо своей бесконечной серой пеленой, вызывая гнетущее чувство у каждого, кто находиться под их покровом. Многие тонны бетона, а над ними еще больше тонн земли: глины, песка, камней, перегноя и еще Бог знает чего еще… А под этими сводами небольшой стол, стул и еще жидкокристаллический сверхтонкий экран с клавиатурой и прилагающийся к  нему спутанный клубок проводов. Чуть дальше по коридору-тоннелю точно такой же стол, и еще чуть дальше тоже стол и стул, и экран, и дальше… и дальше…
В самой вышине под сводами, ничем не прикрытые, змеились толстые кабели энергоснабжения и связи, одетые лишь в гофрированные пластиковые одежды невыразительного стального цвета. По коридорам и залам циркулировал воздух, пропитанный особым запахом работающей электроники, бетонной пыли и подземелья, многократно очищенный, но совершенно не свежий. Воздух был искусственным. Искусственным по запаху, искусственным по тактильным ощущениям, вызванным его прикосновениями к оголенной коже лица и рук, искусственным по свой сути. И это действовало удручающе.
За каждым из экранов сидели люди, одетые в стандартную форму цементно-серого цвета. Легкий мягкий комбинезон с накладными карманами на груди, нашивками на плечевой части рукавов,  они были обуты в такие же серые, как и их одежда, ботинки на высокой шнуровке… На правом кармане у каждого был прямоугольный пластиковый значок, на котором стояли  имя, номер, звание и группа крови. Все как полагается…
На одном из значков было записано следующее: Жозе Асиф аль-Акс, 56712/34. Капрал штабной службы, группа 00 резус положительный. Владелец значка был бледным высоким мужчиной, не вполне достигшим зрелого возраста, но уже и не выглядящий молодым. Естественная смуглость, свойственная тем, кто имеет арабские корни, сглаживалась генами матери и полутора годами, проведенными практически без солнечного света. Редкие отпуска, которые выписывались, он, как и большинство, проводил, отсыпаясь в помещении казармы, тут же, под землей. Как невольный обладатель и хранитель многих секретов, он не имел права рисковать, высовываясь за пределы штабного городка. Да и на что хватит отпуска в несчастные шесть или восемь часов… Подумать только, кто надоумил этих воротил выдавать столь маленькие промежутки для отдыха!… Лучше бы уж они были реже, зато более длительные, чтобы можно было куда-то на самом деле выехать из этого тошнотворного места, называемого Генеральным Штабом… Но, по-видимому, все делалось в расчете на то, чтобы информация от тех, кто здесь находиться, не проникала во внешний мир, который вот уже полтора года как застыл в ожидании глобального военного противостояния. Нет, не было никакой войны, все эти полтора года ни одна бомба не упала на землю Европейского Союза, не раздалось ни одного выстрела, но все застыло в ожидании неминуемой катастрофы, и это было ужасно… После эпохи совершенного мира, расцвета международной торговли, когда, казалось, уже ничего никогда не могло случиться… И в общем, ничего такого и не случилось, просто выходка какого-то мелкого диктатора в центральной Африке – но эта выходка стоила миру втягивания во времена новой Холодной войны, с еще большими гипертрофированными страхами в сердце каждого. И с режимом боевой готовности первой степени в Генеральном Штабе Евросоюза, обозначающим невозможность его служащих отлучаться куда-либо  с рабочего места на более или менее длительный срок. Полтора года… Полтора года в ожидании катастрофы… Полтора года без городов и сел, называющихся «родным домом»… … Полтора года без зелени, без запаха цветов… Полтора года без дождя и ветра, приносящего обрывки музыки из соседнего кабачка… Полтора года без солнечного света…
Жозе устало прикрыл глаза и щелчком мыши остановил автоматическую печать очередного «сверхсрочного» формуляра…Все начинало вызывать раздражение, хотелось одним ударом смести весь этот штаб, разбить компьютер, разломать бетонные своды и вновь увидеть день, весенний день. Ведь там, наверху, кажется, весна… Пятнадцатое марта. Впрочем, там, наверное, еще заморозки…Морозный настоящий воздух, пахнущий жизнью, а не микросхемами и перегретой изоляцией; прошедший через просторы рощ и пахотных полей, а не тысячи раз прогнанный через фильтры и рекуператоры.
Напротив, на стене, висел небольшой пейзаж, на котором была изображена идиллическая картина, вроде тех, которые можно встретить в журналах Свидетелей Иеговы. Изображение рая на земле после всемирного Апокалипсиса. В общем, довольно глупый, примитивный, померкший от бесконечного наследования сюжет, в других условиях не вызывающий ничего, кроме раздражения. Но теперь, после полутора лет, проведенных под этими бетонными громадами, картина была воплощением какой-то далекой наивно-детской мечты. В душе Жозе по отношению к этой картине боролось два чувства: с одной стороны он ее любил, а с другой  - ненавидел, так как она постоянно напоминала ему о той, другой, недоступной ему сейчас жизни. Все равно, что фламандский натюрморт с изображенным на нем пищевым изобилием в диспансере по лечению излишнего веса…
На экране опять загорелся мигающий маячок запроса на повторную печать формуляра… Как же все это уже бесконечно надоело, надоело до тошноты, до боли и ломоты в суставах! Вот если бы случилось чудо, и он оказался вдруг просто одним из героев картинки, висящей на стене.
Раздался мягкий щелчок, на доли секунды мир вокруг померк. Аварийное отключение энергопитания?  Или, может,  уже началось то, чего они все ожидали… и это прямое попадания термоядерного монстра в хлипкую скорлупку бетона, толщиной всего несколько сот метров? А может, Жозе просто потерял сознание? Он схватился за последнюю мысль, как за наиболее приятную, спасительную в его положении. Просто потерял сознание… Все хорошо, просто немного переутомился и брык…
Но вот он ощутил, как его тело застыло в совершенно нелепой и неудобной позе, и словно целиком отлитое из чугуна, не поддавалось никаким попыткам пошевелиться. Оно просто не желало отвечать на те бесконечные истерические запросы, которые слал испуганный мозг к его мускулам. Грудь застыла в положении полувыдоха, и несмотря на мучительное желание вздохнуть или выдохнуть, сделать это было невозможно… И что самое странное, остановка дыхания не приводила ни к потере сознания, ни к смерти. Может он уже умер? И что же это, ад? Ерунда, какая-то… Жозе попытался собраться с мыслями, но не смог этого сделать: мысли разбегались, словно стадо антилоп при приближении льва.
Тьма сменилась нелепой картинкой, совершенно неподвижной, как и он сам. Фрагмент реки, часть горного массива, вдали женщина, купающая в реке малыша… Это, это же именно та картина, которая висела напротив! Именно тот ее фрагмент, который должен был быть виден для изображенного мужчины, прогуливающегося по берегу реки. Неужели он стал им, этим нарисованным человеком? От этой мысли становилось чрезвычайно жутко, ощущение очевидной беспомощности и одновременной невероятности происходящего заполняло всё внутри холодным и острым льдом кошмара. Казалось этот лед вмерзал в сердце, становился все более твердым и острым с каждой минутой. Пошевелить глазами невозможно и он обречен всегда видеть одну и ту же неподвижную картинку, что может быть хуже этого! Живой человек, со всеми его чувствами, страстями, мечтами оказался в оболочке нарисованного, ненастоящего, словно замурованный… Мало кто из средневековых инквизиторов в порыве дьявольского вдохновения способен был придумать подобную пытку.
 Жозе вспомнил о том, как еще минуты две назад он всерьёз мечтал о том, чтобы стать персонажем этой картинки. Но он мечтал вовсе не о том, что с ним случилось. Он ведь грезил очутиться в мире, похожем на изображенный здесь, то есть на берегу речки в идиллическом окружении, вдыхая ароматы хвойного леса.  Но  не в плоском неподвижном теле персонажа такого же плоского однообразного мирка, в котором даже воздуха по сути быть не могло!!! Такое, наверное, не захочет даже самый законченный мазохист с суицидальными чертами!
Все в Жозе протестовало против такой страшной судьбы, но он не мог ничего предпринять, и это вело к взрывам внутреннего отчаяния. Если бы он мог умереть, он бы умер, но нарисованные люди на это не способны. Как не способны они и сойти с ума. Впрочем, он уже наверное сошел с ума, иначе как это все можно объяснить. Казалось это будет длиться вечно… Впрочем по другому и быть не может, ведь времени здесь тоже не существует…
Внезапно вновь раздался мягкий щелчок и вновь наступила тьма. Он открыл глаза и с огромным чувством радости понял, что он действительно может их открыть…и закрыть. Он вновь в глубине бункера опостылевшего Генерального Штаба, ставшего внезапно таким родным и желанным местом, местом, в котором был воздух, восхитительно благоухающий перегретыми микросхемами… Он никогда не думал, что это такое счастье вновь, всего через пару-тройку часов пребывания в облике персонажа картины, стать капралом штабной службы Жозе Асифом аль-Аксом, вот уже полтора года не видящим солнечного света. А этот прохладный очищенный воздух подземелья, струящийся из фильтровальной установки, он проникал в легкие, словно целительный бальзам, и не было большего наслаждения, чем вдыхать его. И этот искусственный свет… и эти тяжелые своды были воплощением прекрасного реального мира, пусть и находящегося на грани катастрофы… Катастрофы, которая скорее всего никогда не произойдет… По крайней мере теперь в это, особенно сейчас, хотелось верить.
 Запросов первоочередной срочности на экране не было. Жозе поднялся со стула и отправился к буфету, где сегодня были стейки из тунца и отличный, ароматный зеленый чай. Взяв порцию, он ощутил тепло чашки в ладонях. За столиком напротив разместилось несколько штабистов и один из них травил байки под дружный смех своих сослуживцев. Стейк, прожаренный на лучшем бельгийском масле, аппетитно захрустел своей румяной корочкой под его вилкой…
Через несколько дней начались переговоры о нормализации отношений между конфликтующими сторонами. И впервые начали выписывать отпуска на неделю и более. Правда Жозе его пока не получил…