О родине слово мое

Вступление.

Мы бедные, но сердце мое радо.
С китайским трудолюбием творить,
Свободу получил я, как награду,
Что хочешь без боязни говорить!

Не славлю никого я, не ругаю,
Про Ленина все думаю, про Гимн,
О родине стихи свои слагаю
Песням подходящим, дорогим.

События былые вспоминая,
Я речь прямолинейную веду,
Прогулками здоровье укрепляю
И рифмы собираю на ходу.

Без пафоса пишу, без огорченья,
Без лишних поэтических красот,
И повести спокойное теченье
Большое содержание несет.


Глава первая.

Запуганная лютыми богами,
Познавшая бесправие и грусть,
Под царскими, под барскими ногами
Страдала обездоленная Русь.

Она о справедливости мечтала,
О сказочной жар-птице в облаках,
Заплатами иголку начищала
И с горя напивалась в кабаках.

За долю свою лучшую боролась,
Терпела неудачи без числа,
И розгами кровавыми поролась,
И каторгу кандальную несла.

Накапливала ненависть веками,
До времени все силы берегла,
В семнадцатом году с большевиками
За Ленина доверчиво пошла.

Свершилась революция в России,
Окончилась гражданская война,
Душой раскрепощенной и красивой
Воспрянула Советская страна.

Программы трудовые намечала
На первые нелегкие года.
И Сталин рядом с Лениным сначала
Старался быть повсюду и всегда.

Старался понимать его ученье,
Идеи гениальные его,
Учился трудовому увлеченью,
И мудрости учился у него.

Всему коммунистическому стану
Без Ленина вздыхать не перестать...
Прощальные "снежинки" я достану
И стану их внимательно читать:

"Засыпала звериные тропинки
Вчерашняя разгульная метель.
И падают, и падают снежинки
На тихую, задумчивую ель.

Заковано тоскою леденою
Безмолвие убогих деревень.
И снова он встает передо мною
Стремительною тоской пронзенный день.

Казалося: земля с пути свернула.
Казалося: весь мир покрыла тьма.
И холодом отчанья дохнула
Испуганно - суровая зима.

Забуду ли народный плач у Горок,
И проводы вождя, и скорбь, и жуть,
И тысячи лаптишек и опорок
За Лениным утаптывавших путь!

Шли лентою с пригорка до ложбинки,
Со снежного сугроба на сугроб,
И падали, и падали снежинки
На Ленинский - от снега белый - гроб".

               ( Демьян Бедный.
                Стихотворение "Снежинки").
                ----------
               ( см. на обороте )


Глава вторая.


Стал Сталин знаменитым человеком,
Имея все высочайшие чины.
На должности партийного Генсека
Он партии Советы подчинил!..

Всевластия Советов уж не стало.
А Сталин - себя любящий грузин -
Повсюду повставал на пьедесталы,
Над обществом возвысился один.

Так жили мы, кантаты напевая,
Надеялись на лучшее "авось".
Тут началась вторая мировая,
Нашествие фашистов началось.

Как ветром города они листали.
На много же сильнее были нас!
Мне кажется, что, если бы не Сталин,
Никто бы нашу Родину не спас...

Никто бы не додумался, конечно,
В то время по-кутузовски "чудить":
Все силы планомерно и поспешно,
Без боя зачастую, отводить.

Мы тоже планомерно отводились,
Хоть Родина до боли дорога.
У самой у Москвы остановились.
Удерживая натиски врага.

На вражеские полчища, на танки,
На смертные бои, - не напоказ,-
"За Родину", "За Сталина!" в атаки,
На подвиги ходили мы не раз.

А дальше, от Москвы и до Берлина
С тяжелыми боями мы дошли.
Живых дожить оставила судьбина,
А мертвые покой себе нашли.
           (Verte!)

Мы вынесли все трудности и беды,
Все ужасы войны, -
                кто как сумел, -
И порохом пропахший День Победы
Салютом разноцветным прогремел!!!

О сытости мечтали мы, о розах,
А жили - то неважно.
                Кто как мог.
За "палочки" работали в колхозах,
Платили разорительный налог.

Но мы соревноваться были рады
В своем производительном труде.
И была дисциплина, был порядок
В быту, на производстве, и везде.

Душа самозабвенье содержала,
День пасмурный казался нам не сер.
Всем Родиной была нам
                сверхдержава
С названием глазастым С - С - С - Р.

С немыслимо-растерянной кручиной,
Мы самую несметную беду,
Восприняли мы Сталина кончину
И плакали у мира на виду.


Глава третья.


Чтоб нашу демократию расширить,
Культ личности быстрей искоренить,
В Це-Ка скоропалительно решили
"Великого" Хрущевым заменить.

Решили наконец-то коллективно
Державой необъятной управлять,
Проблемы все решать оперативно,
Просчеты и ошибки исправлять.

Решение осталось "на бумаге".
Зазнавшийся Хрущев, как господин,
С беспечностью рискованной отваги
По своему хозяйничал один.

По имени назвал себя - Никита,
Характер бесшабашный проявил,
Всех винами досыта напоил.

Со щедростью безумной, разудалой
Он мафии свободу даровал,-
И сразу дисциплина пострадала,
Общественный порядок пострадал.

Всей Африке, всем дружественным странам
Народное богатство раздавал.
Це-Ка его за это,
                как ни странно,
К ответу не привлек, не укорил...

Про зори коммунизма небылицы
Любил он постоянно повторять,
Советовать все пашни не пшеницей,
А только кукурузой засевать.

Ср свитой, со своими поварами,
С машинами продуктов и питья,
Он ездил деревнями, хуторами -
Обителями бедного житья.

Рабами коммунизма назывались
Колхозники бесправные совсем,
До крайности до самой разорялись
И в город убегали насовсем.

Успехами большими мы блистали
На поприще космическом тогда,-
И в небо космонавты улетали,
Отчизну прославляли навсегда.

И темпами высокими впервые
Военная промышленность росла.
Мы делали ракеты боевые
И атомные бомбы без числа.

Хрущев тогда привык уже грозиться
Всем кузькину "показывая" мать:
" Как третья мировая разразится,
Мы будем ее атомной считать!"

Чекисты посмотрели друг на друга,
По совести проснувшиеся самой,
Хрущева поругали по заслугам,
На пенсию отправили домой.


Глава четвертая.


Высокую трибуну занял Брежнев
Пустую ахинею разводить.
Он с радостью и гордостью безбрежной
Стал в новую историю входить.

В начале удивительной карьеры,
Сверх всякого старания и сил,
Хвалебными словами лицемера
Себя он в мемуарах возносил.

Умышленно молчал про недостатки,
Плохие происшествия скрывал,
Державные дела все без остатка
Льстецам и подхалимам доверял.

Державой управляли подхалимы -
Развития живые тормоза, -
За это же он ими был хвалимый
В бестыжие глаза и за глаза.

За это же его и награждали
Со щедростью большой, не как-нибудь.
Пять звездочек геройских ему дали
И орден с бриллиантами на грудь!

От радости жевало смаковало,
От гордости взор  беркутом парил.
Це-Ка не  пристыдил его нимало,
От должности его не отстранил.

Дела без продвижннья оставались,
Как лодки застревали на мели.
Бесхозные поля не засевались,
Бурьяном и репеем заросли.

Страна недопахала,недожала.
И было уже так заведено.
Большие миллионы задолжала
Заморским государством за зерно.

Вся Родина застой переживала.
Под сенью развивавшихся знамен.
Народное хозяйствоотставало
От сталинских прославленных времен.

Ведь начались "двойные выходные",
Прогулы разгулявшихся дружков,
Системные приписки трудовые
И прочие втирания очков.

За выпивки с высокими "чинами"
Пьянчуги получали ордена,
Портреты их висели перед нами,
Почетными их были имена.

И все мы поживали без печали,
Не дома веселилися, не вдвоем,
А вместе дни рожденья отмечаи
На месте на рабочем, на своем.

Мы критику считали за нахальство,
Стеснялись негодяев очернить.
Примеры подавало нам начальство
Лишь только о хорошем говорить.

Отчавкался Генсек тот пустомеля,
Землей всех принимающей накрыт.
Никто о его смерти не жалеет,
Никто о нем не плачет, не скорбит.


Глава пятая.


Главенствовать - занятие простое,
Кому все разногласья нипочем.
На место распочетное пустое
Решительно уселся Горбачев.

Гуманный и мечтательный от роду,
И самый откровенный из светил,
Вернул он демократию народу,
Всевластие Советам возратил!

Жить заново держава начинала,
Как школу первоклассница с азов,
По- новому законы сочиняла
Под критику активную с низов.

А третья мировая назревала,
Мир дрожью исходил на волоске,
И атомка подземная взрывалась,
Как пульсовая жилка на виске.

Без выборов, без выбора, моментом,
Чтоб новую войну предотвратить,
Назначен Горбачев был президентом
По- новому страной руководить.

И стал он рассекречивать объекты,
С докладами по миру разъезжать,
С Америкой военные ракеты
По графикам своим уничтожать.

С открытостью душевной, со сноровкой
В доверие большое он входил,-
Ослабил напряженность обстановки,
Холодную войну остановил.

И были бы успешными реформы
Большого обновления страны,
Не знали б ни талонов мы, ни нормы,
Ни всяческой беды со стороны.

Но подлое партийное начальство,-
Назревшей перестройки тормоза,-
Вредило нам чувствительно и часто
В открытые глаза и за глаза.

Все трудности большие создавало,
Чтоб голодом и холодом сморить,
Республики и нации стравляло,
Чтоб кровью всю державу окропить.

Чтоб после, при желании кипучем
Советы опозорить, очернить,
Восстанием народным или путчем
Владычество свое восстановить.

...Все полки в магазинах пустовали,
На линиях стояли поезда,
Рабочие все чаще бастовали,
На улицах шли митинги тогда.

Шло время и безрадостно, и смутно,
И жили мы за жизнь свою дрожа.
Преступность вырастала поминутно,
Как тесто вырастала на дрожжах.

Повсюду безобразия творились,
Сил не было порядки наводить.
Республики как будто сговорились,
Все стали из Союза выходить.

В событиях терялись карьеристы,
Немели подхалимы и льстецы.
Из партии бежали коммунисты,
Как из дома горящего жильцы.

Шло долгое в церквях богослуженье,
Внушалась прихожанам неспроста
О кротости, смиреньи и терпеньи
Предательская заповедь Христа.


Глава шестая.


По доброму не мыслится, не мнится.
Незыблемо понятие одно:
Коль общество не может прокормиться,
На нищенство оно обречено.

Судьба нам нанесла неотразимый,
Тяжелый, непредвиденный удар:
Разрушила Союз наш "нерушимый"
На несколько отдельных государств.

И Ельцина,-
            России президента,-
На власть благословил сам Патриарх
С торжественностью важного момента,
С распятием увесистым
                в руках.

Рисуется в гербе уже двуглавый
Орел, как рисовался при царе,
И флаг уже трехцветный,
                а не алый,
Поднялся красоваться на заре.

И партия единая распалась,
По разным направлениям пошла.
И мало уже ленинцев осталось,
И медленно идут у них дела.

В полемике, безудержно галдящей,
Хорошего не слышно ничего.
У бедного нет жизни настоящей,-
Одни лишь недостатки у него.

А воры, спекулянты и бандиты
От радости витают в облаках,
Все блага получают, паразиты,
Имея миллионы на руках.

Геройского не стало Ленинграда,
Возник Санкт-Петербург из старены.
Нет праздника октябрьского, парада,
Как будто они больше ненужны.

Богатые болтают громогласно,
Что нам капитализм -
                не кабала,
И якобы ошибочно, напрасно
В России революция была.

Хорошее не мыслится, не мнится,
Но есть еще надежда на просвет:
Никто уже не может усомниться,
Что к древнему возврата больше нет.

Наладится житуха постепенно
И бодрости всем гражданам придет.
С проблемами покончит несомненно
Содружество славянских государств.

И счастье небывалое придет,
У юношей вески по серебря...
А нас уже,
          наверное,   
                не будет,-
Ровесников победы
                Октября!

                1992 год.
                Григорий Горелов.