про рысь

приходи сегодня ночью.
шаг неслышный осторожный
вышит крестиком сорочьим
по новине бездорожья.
путь пуховый недовязан
и висит на лунной спице
в тишине над чёрным вязом –
старой чёртовой скрыпицей.

не ищи примет и чисел,
брось колечко наудачу.
шкурка пегая арыси
догорая, в печке плачет:
не носить обличье зверье,
не когтить парное мясо,
не пугать, дохнув на перья,
ясноглазую неясыть.

кто б ты ни был и откуда,
сам-один или со свитой,
я с тобой сегодня буду
в доме, вьюгами увитом:
загудит орган оконный,
взвизгнут ивовые плети
и бесстыдным сладким стоном
половицы им ответят.

научи меня мазурке,
я плясать не мастерица.
на обрывке штукатурки –
птичьи масочные лица:
ждут, рассевшись без заботы
одесную и ошую,
пять лазоревых стрекоток
изумрудную шестую.

а когда она вернётся –
только ей одной вестимо:
ловит облако в решётце
да развеивает дымом.
без неё весна-воровка
не найдёт сюда дороги –
потыняется неловко,
да в снегу застудит ноги.

беззащитный не отплатит
за обиду и небрежность:
рысья шубка стала платьем,
только глаз остёр, как прежде,
но в лукавой полудрёме
всё шальнее, всё негодней:
ты не знаешь – в этом доме
не закончится сегодня.