Два властелина Рима часть 9

Цезарь никогда не скрывал,
Что женщин безумно любил,
И страстным любовником был.
Свою слабость и страсть,
Всегда признавал,
И любовным утехам предаваясь,
Много знатных дам соблазнил.
У Брута жену так сильно любил,
Что на личные деньги купил
Жемчуг ей на миллион.
Знатный люд был тогда поражен
Щедростью его и размахом,
Столько не тратил он одним махом
И деньгами не сорил,
Но… слишком уж сильно любил.
В провинциях, где Цезарь побывал
И там успевал
Чужих жен обольстить,
И стали в народе тогда говорить:
«Мужики,
Если Вы не дураки,
То жен укрывайте,
И лысому полководцу не давайте
К ним приближаться,
Не доверяйте ему и знайте,
Если уж он начнет развлекаться,
С женой Вы можете распрощаться,
Проказника Вам не остановить,
Женщин он умеет любить».
Да, был он и такой
И, сияя, яркой звездой,
От плотских наслаждений не мог отвернуть.
Как - то однажды ему ввернули
И назвали
Мужем всех жен
И… женою мужей,
Ну что ж народ был юмора не лишен,
С этим всегда жить веселей.
Кто женщин так, как он не любил,
Тот не поймет,
А кто понимает,
Тот не только любовью их наполняет.

От темы мы чуть удалимся
И к лирике, милый мой друг, обратимся.

Женщина – это тайна природы,
Там многое скрыто под слоем породы.
В глубинах ее кладовые хранятся,
Да только не всяк до них может добраться.

Кому суждено кладовые раскрыть,
И тайные тропы в том сердце открыть,
Тот будет несказанно просто богат,
И… заиграет его бриллиант.

О женщинах можно вещать бесконечно,
Тема стара и очень уж вечна.
Много писалось и перьев ломалось,
Но песня о ней никогда не кончалась.

Менялись эпохи, века, поколения,
Но оставались любовь и волнения,
Нежные линии, женственный стан,
Который  в подарок  природою дан.

Но это все то, что для взора открыто,
А для мужчин там много закрыто,
А ключ от ларца далеко, далеко,
И взять – то его не так уж легко.

Чтобы ларец тот заветный открыть,
Много труда предстоит приложить,
Да и тогда, когда ключик найдешь,
К цели заветной  еще не придешь.

Женщина – это создание творца,
Нет в ней начала и нет в ней конца,
Была она, есть и будет сиять,
И заставлять нас любить и страдать.

С лирой и женщинами простимся,
К Цезарю возвратимся,
И окунемся
В стихию власти,
Где кипят такие страсти,
Которые захватывают и увлекают,
И нас возвращают
В день настоящий,
Заставляя
Думать о происходящем.
   
   Заговор Катилины

Луций Сергий Каталина (106 - 44г. до н.э.)
Претор волевой
И властолюбивый,
При Сулле Африкой правил,
Но вскоре ее оставив,
В Рим перебрался,
И с тех пор считался
Сенатором неплохим,
Но в мыслях был совершенно иным.
С особым рвением и охотой,
Вынашивая мысль о перевороте,
Готовил свержение
И низложение
Государственной власти,
Но вскоре его страсти
Стали известны Цицерону.
И тот особо не церемонясь,
Без шума и звона
Выносит слушания в сенат
И там, как труды его говорят,
В пух и прах Каталину разложил
И тут же ему предложил
Покинуть немедленно Рим,
А вместе с ним и всем остальным
Кто участие  принимал
И к заговору был причастен.
Но к счастью для Катилины
Все закончилось «легким ненастьем».
Цицерон остался у власти,
Но страсти продолжали кипеть,
А заговор – зреть.
Но когда Цицерон стал иметь
Доказательства,
Где указаны обстоятельства
По ликвидации его - Цицерона,
А затем и лишение короны
Консулов Котта и Торквата,
И это стало, как взрывом гранаты.
Цицерон разразился обличительной речью,
Не жалея эпитетов и наречий,
Он высказал все, что накипело,
И тут же сенату посмел предложить
Катилину казнить.
Цезарь тогда вмешался
И постарался
Пар немного спустить,
А претора защитить.
Выступая, сказал:
«Сенату права никто не давал
Решение о казни принимать,
Это может и должен решать
Суд,
И только суд,
И больше никто,
И даже то,
Что Катилине вменяют,
Вопрос так в сенате не обсуждают».

Сенат не удалось убедить,
Но Цезарю тогда пришлось пережить
Несколько неприятных минут,
Которые и дадут
Повод ему для размышления.
Итак, после дебатов и прений,
Цезарь, выходя из сенатских ворот,
У поворота,
Был зажат молодыми людьми,
На юных лицах были видны,
Следы негодования,
И ему в назидание
Молодцы мечи достали,
И уже было стали
К нему приближаться…
Друг мой, мы можем лишь удивляться
Устоям тех времен,
Но тон,
Нравы и помыслы тех людей,
Той эпохи и тех дней,
Нам, читатель, трудно понять,
И представить,
Но историю не исправить.
Тогда многое силой решалось
В резню и бойню, порой, превращаясь,
Не осуждалось,
А как должное принималось.
Если б тогда Цицерон не встал
На его защиту,
И Цезаря не прикрыл,
В итоге бы тот получил
Его изрядно побитым,
Мягко сказано битым,
Избитым
Или вовсе забитым.
Цезарь жестоко бы поплатился
За то, что решился
На такой поворот,
На этот раз бог от него отведет
Беду и несчастье,
Да страсти не прекратятся.
На утро, представ перед сенатом,
И снова готовый к дебатам
Вновь речью блеснул, как отменный оратор,
А когда говорить перестал,
Народ ему рукоплескал.

Друг мой!
Если народ
По собственной воле идет,
Чтобы власть поддержать,
В этом и есть всеобщая благодать
Лидера и народа.
В делах и деяниях
Время и природа
Все отражают.
Люди, героя своего ожидая,
Всегда надежду питают,
Когда же поверят ему - доверяют,
А, доверяя – признают,
Тогда и в истории он засияет.