исповедь

Мне говорят. Вот вышел в свет,
Наш доморощенный поэт.
Что он поэтом нашим стал,
Когда гусь жареный достал.

Да может и достал, и может гусь,
Я этого нисколько не стыжусь.
Мои года, а их не мало,
А взять перо мне сердце приказало.

Не для забавы и веселья
Фронтовики взялись за перья.
Они не могут в стороне,
Коль стало трудно всей стране.

А доморощеным назвали-
Такой наверно наш удел.
Мы институты не кончали.
Была война и гром гремел.

Да разве нам не так хотелось
Послушать ночью соловья.
Но долго в голове вертелась
Эта проклятая война.

А наш девиз в те годы был,
Восстановить а не разрушить.
И пусть попробовал бы кто
Его так запросто нарушить.

И я тот лозунг подписал.
Такой он нам тогда был нужен.
И мы все шли и ты бежал.
Хоть ты был ранен я контужен.

Восстановили всё как есть.
И на луну мы не вздыхали.
А на неё решили сесть.
Да, мы её в руках держали.

И лирика мне тоже дорога.
Но время то было дороже.
Разрушенное брали за рога.
А думать о себе было негоже.

Я знал что травка зеленеет.
Я знал что солнышко блестит.
И то что очередь за хлебом
Еще вчерашняя стоит.

И в эти тягостные дни
Мне Маяковский был сродни.
Он эту травку не щипал
Он её с корнем вырывал.

Такую травку мы видали
В колхозах с тяпками в руках.
Но мы об этом не писали.
И не сидели в дураках.

А лирика в веках живёт.
Всё ищет кто здесь помоложе.
А нас она если найдёт.
Наверное не скоро может.

Ты по теченью будешь плыть,
Если твой киль не там привязан.
Поэтом можешь ты не быть,
Но патриотом быть обязан.