Поребрик, шаверма и кое-что еще

 Вокзал.

 Мне как-то вокзально.
 У меня вокзальное настроение.
 Запахи вокзала приятно раздражают мой тонких нюх.
 Наверное, "тонкий нюх" это от того, что я в детстве лизал собак. Родители рассказывали умиляясь и щурясь, и слегка похахатывались от меня. Вообще, это они первые начали меня лизать. Ну, собаки. А когда меня лижут, я не могу не ответить тем же. А потом у нас с собаками появлялись общие проблемы. Глисты например. Или блохи. Потом у меня появился тонких нюх. И к собакам меня перестало тянуть. Как то они пахли не по моему. Наверное, я вырос.
 Здесь, на вокзале, запахи в несколько слоев. Запах талой грязной воды у самой земли. Затем идут: запахи чемоданов (какой то особой, терпкой пыли от них) запахи пирожков, шаурмы, кофе, чая, пива до употребления и пива после, и самый сильный запах - запах поезда. Это от поездов на вокзалах такая дымка зимой ночью и ранним утром. Её если вдохнуть можно закашляться, это вредно, но без неё вокзал стал бы другим.
 Люди вокруг меня несут, везут, тащат свои вещи и детей.
 Девушка объявляет по-русски и иногда по-английски. Иногда она запинается, но на это никто, даже она сама не обращает внимания.
 Конец дня, и всем хочется быстрее.. Быстрее уехать с вокзала... Быстрее начать движение в сторону цели. Последнее, кажется мне довольно поэтичным и песенным и я сочиняю дорожный гимн:

Я начинаю
В сторону цели
Движенье
А те
Ах! Они не успели!

Летят чемоданы
Бегут в амстердамы
Мужчины
И дамы
На каблуках.

Мы быстро несемся
В сторону цели
В дороге
Щетины мои почернели.

Летят чемоданы
Бегут в амстердамы
Мужчины
И дамы
На каблуках.

 А потом я замираю.
 Хлопья снега не спешат к земле, в черную кашу из снежинок и даже, кажется, чуть замирают в сиянье фонарей. Красиво. Но на это тут никто не обращает внимания.
 Люди так мало внимания тратят на место откуда они начинают свой путь. Находясь на этом месте они только и желают что б его поскорей покинуть. И мне почему то становится жаль вокзалы. Я подхожу к стене и шепчу ей - "Я вернусь через две недели. Мне в Петербург и обратно."
 Шаги на меня. Я оборачиваюсь, сзади стоит милиционер. Смотрит. Мы молчим. Потом он проверяет мой билет , смешно приглядывается, и, даже, кажется, принюхивается ко мне. Еще один "любитель собак". Говорит, что бесплатный туалет внутри вокзала, а за то что я хотел сделать здесь - штраф. "Но я же ничего не сделал" - возражаю я. "Да" - соглашается он "За мысли об этом штрафа пока не предусмотрено".
 Перед любой поездкой я становлюсь задумчив. Я думаю над тем, каков я буду ТАМ... А потом мысли уходят. Вместе со всем, что уходит назад в окне поезда.
 Люди в окне. Они остаются, а ты уезжаешь. Ты и они разные в этот момент. Я нахожусь МЕЖДУ, а они привязаны к своему адресу. Спроси их "Где?" И они ответят город такой-то улица такая-то дом такой-то. Спроси меня "Где?" А я еду! Я Свободен! Я Нигде! И поэтому я чувствую себя сейчас счастливее их. А впереди поезда рельсы, и обязательно что-то новое на том их конце.. По меньшей мере новый адрес.


***
Петербург.

 Люблю белые потолки. Лежа горячим на прохладном полу, раскинув руки, можно смотреть на белый потолок и он не покажется тебе отвратительным. Спина отдыхает, мышцы гудят. Гудят потому что я долго и продуктивно танцевал на танцполе в клубе переполненном людьми, шумом электронной музыки и светами лазеров и прожекторов.
 На фоне белого потолка появилось морщинистое лицо. На меня наклонилась милая бабушка - уборщица туалета. "Вставай" - молвила она. - "Охрану позову". Потом сверху полилась вода мне на лицо и я закрыл глаза. И подумал о альпийском летнем дожде. Было приятно. Вставать не хотелось.
 Потом звонил телефон. "Не лейте минутку вашу воду, пожалуйста" - просил я прикрываясь рукой от потоков из ведра.
 Потом появились Саша и Оля.
 Потом мы ехали в такси домой.
 Ночной Петербург прекрасен. Я открыл окно и вытащил свою голову наружу. Я улыбался всем людям и видел что они улыбались мне.
 Было холодно я еще не обсох, меня втащили обратно и закрыли окно. Стало так умильно, что обо мне заботятся. Я стал целовать Олю. "Дурак"-сказала Оля.
 Мы приехали. Вышли из машины на тротуар. Я стал смотреть на край тротуара. Это поребрик, а не бордюр. А еще шаверма, а не шаурма. И еще что-то..
 Сзади безпричинно подошел мужчина, хлопнул меня по плечу и дружественно сказал "С праздником мальчишки и девчонки!" - и пошел дальше. "Спасибо" - отвечали мы вслед. Мне опять стало умильно и опять захотелось поцеловать Олю, но мы уже начали идти куда-то.  Куда-то оказалось макдональдсом. Мы хотели завтракать.

Облокотившись на стойку, я посмотрел на девушку у кассы, нашел на девушке бейджик и сказал
- Галина. Ваш двойной макфрэш бодрит и вставляет?
- По разному, - мгновенно ответила Галина
- Можно мне двойной макфрэш который и бодрит и вставляет.
- А из напитков что-бы вы хотели? - вежливо поинтересовалась Галина
- Таинственные пузыри кока колы поднимающиеся из темноты на поверхность. Кстати, правда что кока кола из червей?
- Нет. Она у нас из специального крана.

В макдак вторглись двое и встали сзади меня. Один, бритый лысо, говорил.
 "Почему!", - спрашивал он громко, - "В кафе, которое находится в России такие странные не русские названия. В России говорил он, все должны говорить по русски. Макбургер. Что за макбургер?" Потом он говорил в мой затылок. "Макбургер это булочка с мясной котлеткой. Так и нужно говорить. Вот ты что заказал? "-обратился бритый мне в ухо. "Макфрэш, который бодрит и вставляет" - сказал я прохладно и одновременно учтиво "Да?" - немного запнулся бритый, а коктейль у тебя с каким вкусом? "Коктейль", - тут я сделал многозначительную паузу, - "Со вкусом - отвали".
Пока двое похахатывались от меня, мы позавтракали и пошли домой спать.

***
 Сон.

 Мне снилась Земля. Земля была женщиной. Был Исход. И все люди что жили на ней возвращались в её лоно. Это была захватывающая, волнующая и печальная картина. Длинная вереница людей брела медленно, а огромная женщина - Земля, тяжело дышала и живот её постепенно набухал.

***
 В Москву.

 Меня провожали обратно в Москву Саша и Оля.
 Мы вспоминали места, где были вместе. "Места помойки (по Мойке) где Пушкин жил". Музеи, дворцы. Набережные. Улицы. Как мы ели шаверму и по вкусу она разительно отличалась от шаурмы. Как мы ходили ногами по поребрику. 
 Все это время было в Питере ясно, солнечно. Что было необычно для питерской погоды. И мне приятно было воображать что это из-за меня так солнечно.
Оля подарила мне маленький кулончик со своей фотографией. Я сделал вид будто глотаю его.
- Это что бы ты всегда была со мной.
- Дурак,- сказала Оля и поцеловала меня.

 Я приехал в Москву ранним утром. Проходя мимо стены вокзала я остановился.
- Здравствуй Москва. Ждала ли ты меня? Думала ли ты обо мне краснея? Холодно ли тебе было одной без меня в твоем огромном, но тесном ложе?
Молчишь, как всегда собой увлеченная. Равнодушная ко всему что тебе не интересно, а интересно тебе лишь то,  в чем тебя научили нуждаться. Заставлю ли полюбить себя твой такой независимый и одинокий организм? Дотронусь ли до сердца твоего? И есть ли сердце или на месте его давно лишь урна с прахом? 
Я познал тебя Москва. Познал в сравнении. Я не стал тебя ненавидеть, потому что ты нужна мне.  Жить с тобой не любя тебя тяжелей чем просто жить. Но теперь ты для меня проще и скучнее.
Я люблю тебя Петербург...