Куропаты

               Жертвам сталинских репресий
                в Куропатах,под Минском ,
                в 1937-1940 годах.

Теперь уже довольно близко
От ярких городских огней,
Шумит лесной массив под Минском
Зелёной кроною своей.
А до войны, в убранстве ярком,
Лес был далёк от шума весь,
Теперь же в город вышел парком,
Или шагнул сам город в лес.

Наверно этот лес когда-то
Себя прославить дичью мог,
Не потому ли " Куропаты "-
Был назван этот уголок ?
Своею кроною чудесной,
Среди других завидных мест,
Он больше в сёлах был известен,
Лежавших до войны окрест.

И в лето, ягодой богатый,
Лес позволял в тиши дубрав,
Играть окрестным здесь ребятам
И местом быть для их забав.
И в осень, ранними утрами,
Он, как волшебник-великан,
Лесными чудными дарами
Умел одаривать крестьян.
И в зиму, снежною порою,
Укрыв деревья серебром,
Большой охапкой сухостоя,
Он в избы приходил теплом.
Ну, а весной, травою сочной,
Других и не было забот,
Лес накормить спешил досрочно,
Крестьянский отощавший скот.

Так и прожил бы, без укора,
Тот лес в величии своём,
Но он привлёк собою взоры,
В столице, в ведомстве одном.
Возможно тем, что был пустынен,
И удалён от мест и сёл,
Чем был пригож для дел, что ныне
Мы называем произвол.

Закрыт сюда был ход крестьянам,
Лес окружил большой забор,
И под усиленной охраной
Зловещим стал прекрасный бор.
Шлагбаумом закрыли тропы
И окружили старый лес
Ещё и проволокой, чтобы
Никто в ту тайну не пролез.
В нём вечерами постоянно,
Разбуженная тишина,
Звучала выстрелами странно,
Как будто рядом шла война

И вездесущие мальчишки,
Забыв про детскую игру,
Считать учились не по книжке -
По выстрелам в своём бору :
- Один...второй...шестой...двадцатый..,
Гремел из леса страшный счёт
И затихали,вдруг,ребята,
Ведя тем выстрелам подсчёт.

И был тот миг мальчишкам жуток,
Когда окончив вдруг стрелять,
Через короткий промежуток,
Гремели выстрелы опять.
Как будто зверя добивали,
Загнав под ружья егерей,
А может, это убивали
В лесу неведомых людей ?

А иногда с лесных прогалин
Стрельба вслед возгласам велась :
- Да, здравствует товарищ Сталин,
Да, здравствует Советов власть !
И эти звуки, глухо рея,
Неслись из леса по-ветру,
И непонятностью своею
Не раз смущали детвору.
Причины выстрелов и шума
В селе никто назвать не мог,
Молчали взрослые угрюмо,
И прятал взгляды педагог...

Потом война, собой проклятой,
Забила память всем сполна,
Ушли мальчишки те в солдаты
И не вернула их война.
За Белорусский край свой гордый,
Чтоб он свободным вечно жил,
Там каждый сын его четвёртый
Ценою жизни заплатил.
И те военные утраты
Затмили в памяти людей
Всё то, что было в Куропатах,
Средь довоенных мирных дней.
С тех пор прошли десятилетья
И столько утекло воды...
Но всё ещё находят дети
Поры той страшные следы -
То обувь довоенной моды,
Полуистлевшая в песке,
А то в дожди, размоют воды,
Останки с пулею в виске,

В своей истории сегодня
О мирных днях и днях войны,
Пусть это модно, иль не модно,
Мы только правду знать должны !
Откройся страшная завеса,
Верни нас память в те года,
Чтобы худая слава леса,
Не повторилась никогда !

На это место в Куропаты,
Под тентом грузовых машин,
Их привозили на закате,
Несчастных женщин и мужчин.
Не сосчитать их, сколько было !
И  лес, последний дав приют,
Шумел листвой своей уныло,
Он тайну знал, их здесь убьют !
И гомон глупых птиц певучих,
Ещё не вспугнутых стрельбой,
Несчастных тех не меньше мучил,
Чем их конвойных взгляд тупой.

Здесь, где деревьев половина -
Свидетель страшных тех ночей,
Казнили честных и невинных
Рабочих, служащих, врачей,
Военных преданных народу,
Учёных, мир которых знал,
Простых крестьян - вождю в угоду,
Здесь страшный молох пожирал !
Их убивали без пощады,
Пришив ярлык " народа враг ",
Единоличной власти ради,
Чтоб утверждать в народе страх !

Мы знаем всех убийц фашистских,
Ценивших жизни ни во грош,
Но ведь и наш палач чекистский,
Был тоже, видимо, хорош !
Здесь, под дубравою тенистой,
У свежевырытых могил,
Не хуже злобного фашиста,
Он дело чёрное творил.
Не ведал к жертвам он пощады,
Был и коварен, и жесток,
И убивал он подло, сзади,
В упор, в затылок и висок.
И не смывая крови алой,
Своей " работы " страшный след,
Он, как ни в чём, ведь, ни бывало,
Садился, сволочь, за обед.

Здесь, в Куропатах, за дубравой,
Без прокурора и врача,
Творил диктатор суд кровавый,
Рукой убийцы-палача,
И мы теперь поймём едва ли,
Звучавший здесь предсмертный крик-
Да, здравствует товарищ Сталин !
Ведь, это жертвы прославляли
Убийцу, в свой последний миг.

Нет, пулей не убить народа,
И память страхом не убить,
И те, репрессий страшных годы,
Нам не забыть и не простить.
И Куропаты поневоле,
Хотим того, иль не хотим,
Нам гневом жгут сердца и болью,
Как Бабий Яр, и как Хатынь !