Ач Чюж День И Yeah Андела 9

Часть дивь атая_Вижу там на горе...


Вперед, только вперед, вон из жарко натопленных магазинов. На улицу! Где ходят расхристанные девицы, в одних маечках и легких курточках, распахнутых настежь, без шляпок, вуалеток, шарфов и капюшонов, а также бюстгальтеров. Время обеденное. Солнце наяривает вовсю. На остановке странная женщина. Одето тепло и, подобно луковице, в кучу кофт и курток. На ней висят несколько рюкзачков, сумочек, пара плееров, в многочисленных карманах верхней куртки пластковые бутылки с минералкой, стаканы и прочая дребень. Какая-то палка, по виду, лыжная, воткнута сзади за воротник. Может быть, у нее болит позвоночник? Может, для укрепления спины? Рядом на скамейке несколько внушительных матерчатых сумок и бумажных пакетов со всякой снедью. Не иначе, Мальбрук в поход собрался. Такое впечатление, что женщина – улитка, все свое таскает с собой. И на себе. А может она и есть одна из многих бедолаг, которые оказались на улице из-за кризиса, потеряв свои недовыплаченные по банковскому кредиту дома? На голове у ней серая вязаная шапочка с пришитым на макушке крючком. Такой крючечек обычно есть на новых товарах, чтобы удобнее было развешивать их в супермаркетах. А этот, похоже, она сама пришила. Видны грубые стежки суровой ниткой.  Пока не подошел автобус она все время делала различные упражнения. Нагибалась до земли, размахивала руками, выворчивала ступни, крутила тазом, потом шла по кромке бордюра, как по канату, изящно переступая маленькими ножками. Средних лет, неулыбчивая, сосредоточенная женщина...
    На остановку подошла чернокожая пара. По видимому отец и дочь. А может молодая жена с пожилым мужем? Кто их разберет? Седовласый толстый афроамериканец (забудьте в Америке слово «негр»!) порылся в кармане, выудил два квотера, кинул в ящик «Стар Трибюн» 50 центов и достал газету. Но не захлопнул дверцу, а, хитро оглянувшись на остальных, радушно пригласил, дескать, угощайтесь, ребята. Суровый мексиканец не замедлил, и тоже достал на дармовщину свежий номер. Ну же, бери, кивнул мне черный старикан, последняя газета осталась. Не пропадать же добру!
– Спасибо, нет!
– Ну, смотри, как хочешь, наше дело предложить... Раздался пронзительный скрип, от которого заложило в ушах. Из подземного перехода вышла женщина. За руку она вела мальчика лет пяти, а другой тянула привязанный за веревочку большой пластмассовый поднос, такого типа, что использовались в советских столовых общепита. В этом подносе, а на деле, в импровизированных санках, лежал, раскинув звездообразно руки и ноги младенец в комбинезончике. Ни полозьев, ни колесиков у этих «санок» не имелось. Снега на тротуаре тоже. Поэтому так противно и громко скрипели «саночки» об асфальт. Впрочем, ни у кого из прохожих, по всей видимости, слух не был-таки испорчен музыкальным образованием...
Подошла к остановке еще одна девушка фиолетовой окраски. По всей видимости, из южноафриканских бушменов или пигмеев. В половину среднего роста, очень крепенькая. Ее можно было бы принять за ребенка, если бы не толстая сигара в правой руке. Стойкий сладковатый сигарный запах – одна из примет, ассоциирующихся у меня с Миннеаполисом. Однако, уж очень ты мала, красотка. Хорошая иллюстрация к антитабачной пропаганде. Будете курить, дети, так и не вырастите, вот как эта крошка! При всем том, что она, возможно, и так бы не выросла выше своих соплеменников...
       Яркое зимнее солнце, оттепель, столь непривычная для этого времени года в Миннесоте, с одной стороны радует, с другой – сбивает с толку. Зима ли это? Или, может быть, американское правительство прислушалось к голосу некоего сумасшедшего ученого, сродни персонажу романа Дм. Быкова «Орфография», который в нетопленом, холодном Петрограде зимой 1917-го предлагал новому революционному правительству «Проект об отмене зимы»? И вот нынче, почти сто лет спустя, не в России, но в Америке реализовано сие фантистическое предложение?
Минул год, как век.
Сгинул век, как год,
Снова грязный снег,
Муравьем народ

Избирает путь,
Да спешит вокруг.
Забывает суть,
Кто мне враг, кто друг?

Год ли прошел, век ли минул? Что есть наша жизнь и в чем ее смысл? Год назад я вернулся из Москвы в Магадан, где провел полусонные три недели. Век назад... впрочем, кому интересно то, что случилось век назад? Молодежи? Которая только хмыкнет скептически, ха, да ведь это прошлый век! Людям постарше? А оно им надобно? Так что оставим эти глупые воспоминания длиной в век. Человеческая память не то чтобы неблагодарна – коротка и мала без дополнительного, внешнего хард драйва емкостью в пятьсот мегабайт, а лучше терабайт или два, три, четыре...
Слияние с машиной... Бог из машины... чертик из табакерки... Апчи! Будьте здоровы!


На картинке магаданская церковь. Рисовал по памяти. 1997 г.