Полёт шмеля

В один прекрасный весенний день, я как обычно спешил на «Музыку».
В руке у меня была папочка на длинных веревочках с гордой надписью «Ноты».
Эту папочку я специально упросил купить мне Маму, чтобы все видели, идёт не просто мальчишка - идёт Музыкант!

С трудом открываю тяжёлую, в три раза выше меня, дверь Дворца Металлургов.
В фойе, за  столом сидит пожилая вахтерша.
- Здрассте! Где сегодня занимается Мальцев? – без пауз, выпаливаю я заученную фразу.
- Мальцев-то? – переспрашивает она меня низким прокуренным голосом, выпуская из ярко накрашенного рта густую струю дыма.

Вахтёрша очень похожа на Клавдию Шульженко.
У неё хорошо бы получилось спеть –«Давай закурим, товарищ по одной…»

- Мальцев сегодня в малом актовом, – продолжает она, щурясь от дыма. -
Знаешь где? Спустишься вниз по лестнице в подвал, налево убежище, пройдешь вдоль и наверх, на третий этаж.

«Ого!»  - думаю. –«Слышал, что в подвале ДК огромное убежище на случай ядерной войны.»

Вот и огромная, тяжелая дверь с ручкой-рулём.
Длинный коридор, редкие лампочки.
Затаив дыхание быстро-быстро пробегаю до следующей, такой же двери.
Уф! Вот и свет, и лестница наверх.

«Самартаааайм…» - доносятся сверху звуки пианино.
Поднимаюсь. Снова тёмный коридор, в конце дверь.
Из-под двери пробивается яркий солнечный свет.

«Самартайм, энд зе ливин ис изииии…» - уже громче из-за двери.

Прижимая папку к груди, крадусь по скрипучему полу.
Направо, тоже, совсем тёмный коридор.
«А вдруг там кто-то спрятался?» - думаю, осторожно высовывая голову вправо и…

- ААААААААААААА! – ору во всё горло.

Навстречу мне нос к носу высовывается чья-то тёмная голова!!!

- ААААААААААААА! -  продолжаю я орать, и замолкаю лишь, когда кончается воздух.

Дверь распахивается и влетает Арнольд Викторович, мой преподаватель музыки.
Одной ногой он запутался в ремнях баяна, и тащит его за собой.
Баян жалобно взвывает и грохочет по полу. Следом скачет жеребёнком тонконогий стул.
Наткнувшись на спину музрука, стул удивленно замирает и заваливается на бок, взбрыкнув ножками.

- Что случилось??? Чего ты так орёшь???!!!

Молча, показываю вправо, оказывается, там стоит огромное зеркало от пола.
Фу! Сам себя испугался! Надо же было так опозориться!

- Бывает! – смеётся Арнольд Викторович, - Зеркало, брат, такая штука, полная загадок. Подрастёшь – узнаешь! Пошли заниматься!

Яркое весеннее солнышко заливает зал через огромные, круглые окна.
Паркет блестит зеркалом. Тяжелые бордовые шторы.
С огромных портретов, великие люди строго следят за каждым моим движением.
Оглядываюсь. Больше никого.

- А кто это играл? - набравшись храбрости, спрашиваю я.
- Кто-кто, я конечно! Думаешь, я только на баяне пиликать умею?
Это брат, Гершвин! Порги и Бесс, слыхал?

Отрицательно качаю головой.
- Я брат Санька, на танцах знаешь как лабал? Хочешь, покажу?

Тут Арнольд Викторович уверенным движением снял у пианино переднюю крышку и аккуратно  расстелил на струнах газету.
Скинув пиджак, стоя, он начал уверенно бацать по клавишам.

“Пардон ми бой, ис зет зе Чатануга чучу?...” – бодро зазвучало из пианино с веселым газетным шуршанием.
При этом мой музрук не просто играл, он танцевал!
Мало того, повернувшись к клавишам спиной, он продолжал играть свою “Чучу”,  как ни в чём не бывало.

Надо для ясности обрисовать самого Арнольда Викторовича.
Небольшой такой дядечка, кругленький, с животиком.
Похож одновременно и на “Бормана” и ”Мюллера” из фильма.

И вот этот солидный человек сейчас передо мной вытворял чудеса на этом старом, раздолбанном пианино.

- Рот закрой, муха залетит! – сказал музрук закончив. – Бери баян, играй!

«День за днём идут года, зори новых поколений…» - начинаю нудно пиликать я - «Но никто и никогда не забудет имя…»

Эту песню мы мучаем уже третью неделю, всё вроде хорошо, но ему не нравится пассаж перед припевом. Вот как раз дохожу до этого места…

- Сашка! Ну как можно так играть! Мухи дохнут в полёте! Дай покажу как надо!

Он накинул на себя ремни и бодро, душевно продолжил – «… В горе, в надежде и радости!»

- Вот как надо, понял? Слушай, а хочешь, я тебе исполню «полёт шмеля?»

Улыбаясь во весь, рот киваю. Странный какой-то сегодня Арнольд Викторович.

«Бы-ы-ы-Ы-Ы-Ы-ыыы» – начал мелькать он по кнопкам – «Пи-и-и-И-И-И-иии! Мбуууу-у! Мбуууу-у!»

Как у него здорово получается!
Пальцы так и мелькают непрерывно, вниз, потом вверх, затем снова вниз.
Очень похоже! Будто шмель залетел в открытое окно!

Тоненький стул тихонько скрипит в такт раскачиваниям Арнольда Викторовича.
«Пи-пи, пи-пи, пи-пи-пи-пи!» – выводит он увлечённо в самом низу, - «Пи-пи, пи-пи-пи-пи!»

И вдруг! Стул на скользком паркете вырывается из-под него и веселым козлёнком убегает  в другой конец зала. Со всего маха мой уважаемый руководитель шмякается на пол, продолжая держать в руках баян.

-ПИП! ПИ-ПИ! ПИИП!!! – перекрывая, то что вырвалось у Арнольда Викторовича завершил  баян.

- Вот! Видал, как надо играть полёт шмеля, Санька! А ты – “деньзаднём…”
Учись брат!

Прошло много лет. Конечно, я не стал великим музыкантом.
Да и просто музыкантом не стал. Но это ведь и не важно.
Главное, что был на свете такой человек, Арнольд Викторович Мальцев, который нас, мальчишек, учил красоте. Учил музыке. Как мог, от всей души!

*21.01.2010*