32. Залюбовался Ленский - ладной будет тёща! Фраг

               *          *          *
С времён глубокой старины
Заветы по сей день верны:
Считай, пока пред носом касса,
И никогда не зарекайся
Ни от тюрьмы, ни от сумы.

Добавим от себя и мы:
Горячий юноша, прими
Совет на будущее нудный,
Зато полезный. Безрассудно   
Не принимай за финиш то,
Что завтра, как  фальстАрт  предстанет.
                *          *          *
– …Будь с Ольгой  визави!  Ничто,
  Никто меж вами пусть не встанет!
  А  ты – под  двЕрью  впредь не стой!
  Пускай любовь у вас не вянет
  Впредь, ни смотря уж ни на что,
  И счастье принесёт в наш дом.
– Всё б намотал без дополнений
  На ус, когда б не червь сомнений…
  ОнЕгин  мне помеха в том.
– Никак дошло у вас до трений?
– Противник недоразумений,
  Я знать хочу, каким трудом
  Здесь занят был вчера Евгений,
  При том, что он не Купидон.
– Воспринимай, дружок, всё проще, –
В испуге подхватилась «тёща» –
Так подстегнул её злой тон
С угрозою разоблаченья 
Её кумира.  Лишь мгновенье
Вдова раздумывала. – Он
   Вчера затронул честь сторон
   Не  вОлей  своего влеченья,
   А исходя из порученья.
– И всё ж коварный этот Крон*
  Нанёс душевный мне урон!
  Как  понимАть  всё?! Сей чеченец,
  Ворующий чужих невест,
  Ужели ваш он порученец?
   Хорош  к десЕрту горький перец!
«Не выдаст Бог, свинья не съест», –
Вдова тайком перекрестилась.
– А как ещё, скажи на милость,
  Мне удалось бы испытать
  Серьёзность ваших отношений
  И силу чувства?! Я же мать!
  Чтоб дочке не терпеть лишений,
  Должна я их предугадать.
  Хочу ль я ей судьбу, подстать
  Судьбе плывущих  рЫб  на нерест –
  Нелепо жертвенной, слепой?!
  Но ты мне люб уже с любой
  Из черт  душИ  твоей…

                Вдвойне лесть
ПриЯтна,  ежели ваш льстец –
Отрада для мужских сердец.
(Речь о  хозЯюшке  бедовой,
С которой  спЕлся  молодец.)
У визитёра наготове
И мадригалы про здоровье,
И лесть про зрелую красу…
Мол, только лишь глаза разуй –
Захочешь спеть вдове руладу,
Прославив в ней богиню Ладу…

Готов создать я, если надо,
Полезный для вдовы пиар…
Хозяйка взором свой удар
Наносит в цель, почти не целясь.
Тугие щёки раскраснелись.
Вновь распахнулся  пеньюар
Над грудью, выпуклой, как шар…
Мы с вами  тоже  б засмотрелись,
Как Ленский. Что за тёща! Прелесть!
Пред ним предстали пыл и зрелость,
А не бревно и не дрова.
Гость, будто в  трАнс  вошёл, едва
Поддался шарму томной Лады,
Не запакованной в наряды.
Володя спел ей раз, спел два…

Разочарована сперва,
Приходу Ленского не рада:
«Присядь же», – молвила вдова,
Польщённая горячим взглядом,
Кивнув юнцу на место рядом.
И рад он ей, немолодой…

Хорош чай свежий, не спитой,
Но в  жажде – пить  любой  пристойно…
Радушно, как в первопрестольной,
Гость поднят вровень с высотой,
С которой падать не зазорно…

Кто кровь за мир лил, кто за вОйны,
А кто-то всё отдаст за бой
В постели с жаркою вдовой…

В общении полов довольны
С утра  друг другом и  собой,
Партнёры сблизились фривольно,
Заговорив наперебой.

Вербальной, зрительной,  любОй
Уж связи рад с  хозЯйкой  знойной
Гость, захотевший  плОти  стройной.
«Она даст фору молодой…
Ей быть когда-нибудь седой,
Непривлекательной на ложе…
Но с Олей, – думал Ленский, – всё же
Они во многом нынче схожи,
Единой манят красотой.
Различье есть, само собой,
В причёсках, состоянье кожи…
К тому ж,  у матери, похоже,
Глаза в прищуре чуть… не те…
А Оле к красоте, столь юной,
Заметно не хватает чудной
Пухлинки, близкой к полноте…
К какой-то жизненной черте
ПоймЁт,  чего ей не хватало…
Старенье – форма ритуала,
Что затевает с нами смерть.
Меня и  рАньше  волновало,      
Что с будущности покрывало
Сорвать сил нет, а вот посметь…
Бог шлёт и  шлёт  красу на свет.
Мать с юной дочкой состязаться
Спешат, блистая красотой,
Пока из одного абзаца
В странице жизни  их устой
Ни начинает расползаться…
Воображением терзаться
Не стоит по причине той,
Что лет чрез  двАдцать,  может сдаться,
И Оля станет вот такой.
По крайней мере, не доской…
Могу со зрелостью считаться,
Пока ей чужд ещё покой,
А сплин снимает, как рукой,
Настой из флирта и бравады»… 
               .          .          .
Крон* – древнегреческий бог, отец Зевса,
           отличавшийся неслыханной жестокостью.