Ева

И раскаленным — мысли — шаром,
и рифмы-фениксы — из пепла.
О незабытом чём-то старом
зима метелью пела, пела
в халате белом. Ночь-больница.
Лекарства. Лестница. Палаты.
Я снюсь тебе. А мне не спится.
Мы оба, оба виноваты,
что стали снегом, двойниками
самих себя, других, друг друга.
И разный свет под потолками,
и в киловаттах — ночь и вьюга,
переливанье слов и мыслей:
«люби-люблю», «люби- любила-
-ла-лА». Замкнуло. Сладко-кислый
июльский привкус хлорофилла.
Здесь — провода. И снег. И рельсы.
И белых стен кирпичность. Едем
назад, где песней вышли реки
из берегов. Нам холод вреден!
Мне здесь, как в белом саркофаге.
(И впору он, и слишком тесен).
Наискосок кричу бумаге:
«Мне Он совсем неинтересен!»
Не искупленье — раздвоенье.
И фраз скрепленье тает (Льдинки!).
Нас снова двое. Мы прощенье
и [рас-щепленье] на снежинки.
Завязан узел (пуповина).
Отпочковалась и дышу я.
Я стала целым, половина,
как воль-но-зна-ко-вость Фэншуя.
И Он не Б...г уже  - мужчина
не безупречен и не вечен!
…........................................ 
Из первородных, из индиго,
от сотворения, первокрика -
до Всепрощенья - стоит свеч он!..
…...............................................
Да вот, наскучил..
Да так, наскучил...
Вот так наскучил...
Я — РЕБРО АДАМА