Песня о Боревестнике новой сексуальной революции

В передаче у Швыдкого
собирается тусовка:
средь неё голубизною
блещет Боря Моисеев –
тип чудной, женоподобный.

То вихляя бледным задом,
то закатывая бельма,
пляшет он, как эпилептик,
на говно исходит в танце.

В этом танце – темперамент
сексуального влеченья,
неуемное либидо
к волосатому мужчине.

Алки стонут под фонеру –
мама Галкина и эта,
что Распутиной зовется,* –
две срамницы-натуралки.

Басков блеет козлетоном –
так экстаз свой проявляет,
хотя что он понимает
в том – тиран сердец девичьих.

Вот Филипп стыдливо взгляд свой
прячет в пышном бюсте Машки
и готов уж овладеть ей;
это он-то друг-педрилка,
преданный соратник Бори?

Все отчетливей движенья
в этом танце любострастья,
все естественней желанье
совершить акт мужеложства.

Гром оркестра не заглушит
эти громкие стенанья,
за которыми сокрыты
пыл и жар любви высокой,
непродажной и нетленной,
потому что однополой
к Трубачу иль томной Нильде
по фамилии Фернандес.

Боря – вестник новой эры
эротических сношений,
где мужик с округлой попой
слаще целого гарема.

Вот он носится по сцене
вертихвосткой и ломает
перед зрителями Ваньку,
а сказать корректней, Маньку,
коли мнит себя девицей.

Так, без устали гарцуя,
целлюлитом он играет – 
им поражены у Бори
мышцы ягодиц обвислых.

Дергаясь, наш Боря воет…

Как танцор, он благодарен
своим яйцам за синхронность
всех прыжков и пируэтов;
как певец – спасибо гландам,
от ангины воспаленным…
Извиваясь, исполняет
пляску нам Святого Витта.

Боря! Лихо скачет Боря!..

От эрекции страдая,
мы кричим ему из зала:
Боря, зад твой грациозен,
пукни для ориентира!

Пусть сильнее пукнет Боря!
*Настоящее паспортное имя Маши Распутиной Алла Агеева.