Александр Македонский чсть 31

Маллов  «хорошо» порубили,
За что царь их так невзлюбил,
История не знает,
Но в дошедших трудах отмечает,
Что это гордый народ
И воинственный,
Непокорный люд
И таинственный.
Никто из маллов к нему не пришел,
Не поклонился,
И не покорился,
За то, скорее, и поплатился.
Там, где царь побывал,
Всех маллов поубивали,
В живых мало кто оставался;
Этим он скорее пытался
Им показать,
Что не намерен с ними играть,
И маллы должны признать
Царем Александра
И нет другого у них варианта.

А дальше события так развивались
И божьей воле уже подчинялись.
Бога, видимо, царь прогневил,
Может за то, что он не щадил
Ни женщин  и ни детей,
А может быть, Зевс его осудил
За то, что грешен слишком был
При своем продвижении.
Итак, крепость, где маллы укрылись
И хорошо укрепились,
Охранялась и крепко стояла
И видом своим очень многих пугала;
То, что должно случиться - случилось.
Маллы готовились,
Но штурм для них внезапно начался,
Александр почему – то с места сорвался,
И первым по лестнице стал забираться,
За ним Леонатт и Певкест поднимались,
Поднявшись, на башне там и остались.
Александр к зубцам соскочил,
Сражаясь, маллов здесь всех уложил,
И вперед продвигался;
Увидев, что царь один там остался
И с яростью от врагов отбивался,
Воины по лестнице вверх устремились
И почти что уже находились
У кромки стены,
Но лестница в этот момент обломилась,
Кто поднимался - все повалились
Вниз,
И случился действительно криз.
Маллы тот час к царю устремились
И, как мухи, его облепили
Со всех сторон,
Только лишь стон раздавался,
Да звон мечей;
Царь отбивался,
В один момент он весь собрался
И  прыгнул вниз,
А в это время в самой близи
Стрелы и копья летели,
Враги приближаться к нему не хотели,
Его боялись;
Вид и глаза его излучали
Ярость и магическое свечение;
И в этом безумном сражении
Он был велик и страшен,
И не лишен
Неистовой силы сверх человека,
Что тайной останется, друг мой, навеки:
Как он один против всех удержался
И, всех уложив, кто попытался
К нему прорваться,
Сам, оставался стоять,
И сверхчеловеческий бой продолжать.
Рядом сражались Леонатт и Певкест,
Они, продвигаясь с места на место,
Царя прикрывали,
При том, понимали,
Что долго им не продержаться
И нужно вперед всем прорываться,
Но… приходит и царский черед,
В это время стрела настигает
И панцирь пронзая,
Справа ниже соска
В тело царя проникает.
Сделав последний отчаянный бросок,
Лучника Александр убивает
И, падая, он понимает,
Что еще жив
И, в землю свой взгляд устремив,
Сознание теряет.
Леонатт, спасая царя, накрывает
Его же щитом (взятым в Афинах)
И с Пеквестом вдвоем
Нападение врагов отражая,
Яростно бой продолжают,
Но в этот миг запоры срывают,
И македонцы, в ворота вбегая,
Видя царя в крови,
Всех, кто под руку им попадает,
С жестокостью убивают.
Вскоре  город был взят.
Царя уносили.
Воины плакали и просили,
Чтоб боги вернули им полководца,
И пощадили Царя  - македонца.
Стрела еще в теле торчала,
Ткани, разрезав, ее достали;
И вновь
Из раны хлынула кровь;
Ее остановили.
Царя унесли
И в шатре уложили,
Дав полный покой,
Ну, что же, друг мой,
Вот так и бывает в жизни, порой,
В этом сражении все боги решили,
А маллы за все царю отомстили.

Постепенно силы к царю возвращались
И друзья его уже посещали,
Но в лагере воины не знали
Ничего о здоровье царя
И, наверно, тогда не зря,
Поползли о нем разные слухи:
Вещали, что царь в адских муках,
И умирает,
Полководцы  от воинов что – то скрывают,
И нарочно не объявляют,
А за него все сами решают.

С тех пор, как человек появился
И говорить научился,
Тогда и домысливать стал
То, что не знал – предполагал,
Предполагая - все обобщал,
А, обобщая – порой утверждал.
Так и здесь случилось,
И в снежный ком тогда превратилось.
 
До Александра  те слухи дошли,
Немедля, он тут же решил
Сам к воинам явиться
И объясниться.
Прознав, что он прибывает,
И встретиться с ними желает,
У берегов Гидроата.
Его уже ждали солдаты;
Судно, причалив, остановилось,
И воины гурьбой повалили,
Чтоб лично в том убедиться,
Что царь живой к ним заявился.
Хотя Александр был очень слаб,
Но узнав,
Что воины встречают
И видеть его пристрастно желают,
Сев на коня,  появился,
И взгляд его устремился
На лица солдат
И был настолько он рад,
Когда они к нему подходили,
Трогали, щупали, благодарили,
Цветами его осыпая, просили
Больше их не покидать,
И первым в бой никогда не вступать.