30. Тет-а-тет сестричек Лариных. Фраг. романа

                *          *          *
Лес рубят – в щепках дровосек.
Лесть  любят – в играх  лести  секс.
А с холостяцкой коль постелью
Влезть меж любовью и дуэлью –
Иль    смерти    не  познать  рефлекс,
Иль сразу в     щЕпки     жизнь и секс!

Коктейль из жизни мирной штатской
С  мечтАтельностью  холостяцкой
Судьбой дан Вове. Парню льстит
И то, что Купидон по-братски
Любовь  взаИмностью  сластит.
                .           .           .
Преодолев гусарский стыд,
Поэт расстался с риском смерти
В пылу любовной круговерти.
Пусть есть дворянский  кодекс,  но
Впадать в амбиции грешно.
И кто внушил, что всесторонне
В их чувства вторгся посторонний?!
Теперь и  вспомнить-то смешно
Про ревность к собственной персоне,
Про куклу в Олиной ладони…

Не выносил никто вердикт,
Но подозрительно смердит
Во всём здесь Женькино участье,
Чуть не принесшее несчастье.
Ужель развил Онегин прыть,
Чтоб чувства  дрУга  оскорбить?
Неразбериха миновала,
Но Вову так и подмывало
Прощупать Ольгу на предмет
Загадочного тет-а-тет
И роли Женьки-театрала,
Раздоры внесшей в их квартет.

Но Ольга выглядит устало.
В глазах любимой не пристало
Свой подрывать авторитет,
Вновь ревность вынося на свет.

Вот потому в одно мгновенье,
Душевным мучим раздвоеньем,
Третейским для себя судьёй
Он выбрал ту, кто вне сомненья,
Считалась  чЕстною  вдовой.
                *           *           *
Старик поддался опьяненью.
Бес вёл его к перерожденью:
Бахвал резвился в гордеце.
В душе нет места снисхожденью
Ни к истине, ни к порожденью
Отваги жизненной в лице
Болеющей за Вову Ольги.

Дед выставлял предметом оргий
Двойной пикантный прогуляж.
От самого себя в восторге,
Вошёл хвастун рассказчик в раж,
Насочиняв  таких  деталей,
Что в нём зажил как персонаж
Погонщик женских гениталий.

Внимать  всемУ,  что плёл бес старый,
Никак не  мОг  Евгений наш,
Как не сподобится аграрий
Принять солому за сенаж,
Или крыжовник за оливки…

Гость  исчерпАл  себя. До  дна ж
Он выпил и графин наливки.
Так кот, набросившись на сливки,
Мурлычет сыто, мол, за март
Его любовный счёт в ажуре.

Онегин хмыкнул, глаз прищурив:
«Ну, дед! Герой кавалергард»!
По своему раскладу карт,
Как не крути, Савелич – шулер:
Что  жизнь,  что карточный  салон –
В утаиванье дед силён.
И как, пусть образно, ни биться
(Как пред картёжником), челом
Об стол двум дамам, двум сестрицам
(Хвастун  безжалостен  к их лицам),
Но третья карта, с королём
(Король – Онегин) – под столом.
                .           .           .
Упоминая вновь да снова
«Доступность ветреных» сестёр,
Дед о Евгении ни слова
Как о причине. Пьяный вздор
О том лишь, кто тут Казанова –
Вот  диалОга  их основа.
Но пьян иль нет, старик хитёр…

Ни выпивший  кобЕль  до срока,
Ни пресловутая сорока,
С домов таскающая сор,
Не дали Женечке намёка,
Что Таня, близостью к послу
ДрузЕй  спасавшая, упрёка
Не заслужила,  в честь услуг.
Жаль, возложила тень порока
На  репутАцию  свою:
Герой воспринял однобоко
Вход франта к Лариным в семью.
                .           .           .
До мелочей перебирая
Прошедший день, как жуткий сон,
Сестрицы подняли трезвон,
Не зная умолку и края.
– Что  прОку  было, изнывая
  От ужаса за двух персон,
  Пред стариком держать фасон?..
  Танюша, ты ведь не немая!
   Скажи, наш подвиг не смешон?
– Я, Оля, всё воспринимая,
  Как дикий, незабытый сон,
  Боюсь саму себя бояться.
  Во мне с ужимками паяца
  Есть кто-то жадный до греха.
  Я вижу чётко берега,
  Но страсть несёт меня стремниной
  Помимо воли лишь вперёд.
  Во мне горячий сумасброд,
  Являясь сильной половиной,
  ПлюЁт  на образ мой невинный.
  Наш соблазнитель-то – старик,
  А всё ж для плоти гость желанный,
  Любвеобильный, крепкий, рьяный –
   В  сУть  грешную мою проник.
– Он поманил нас напрямик
  Грехопаденьем в стиле ретро…
– Рьян, несмотря, что он в гостях!
– Бесспорно, при его годах
  Хранит его природа щедро.
   Ему бессмертный царь  КощЕй – брат…
                *          *          *
Резвились птицы на ветвях,
Перекликаясь о делах –
Им не мешал девичий щебет
Про разбежавшихся мужчин,
О Ленском в частности. Уж чин
ПервЕйший  зятя генеральши
Давным-давно без птичьей фальши
СорОкой  Вове предрешён,
На зависть тем, кто взял уж жён.

Когда любовь неимоверна,
Она одарит соразмерно
Тому, как в  стрАсть  ты погружён.
Блаженство случки эфемерно…

Порой всерьёз, порой манерно,
Дрожим: не наломать бы дров…
Когда суд совести суров,
Себя казнишь без крайних  мер, но
В своей душе потерян кров,
А это пытка будь здоров!
Весь век ведя себя примерно,
Устать недолго от оков,
Но статус совести таков,
Что закуёт вновь непременно.

Стыдясь самих себя безмерно,
Не против  утешенья  слов
Взаимно сёстры. С двух голов – 
ДвойнОй  ум, но на сердце скверно:
В душе клянут  себя, наверно,
И не жалеют лепестков,
Головки мучая цветков,
Красу  их обрывая нервно…

Забыли сёстры гладь и тишь.
Спасая собственный престиж,
Язвят, ведут себя манерно.
И вот ещё, что характерно:
Эфир предстал не только лишь
От  лепесткОв летящих  пёстрым.
Так  раздосадованы  сёстры,
Что невоздержанность их фраз
В горячке спора, без прикрас,
Материально заполняла
Эфир до самого накала.
Эфир терзали сообща
Они,  сороками  треща.
Татьяну Ольга понукала
Признать, что  бЕс  их укрощал –
В обличье  дЕда  их встречал:
– Пусть нас минует Божья кара!
  Ужель ты, Таня, сгоряча
  Так раззадорила хрыча,
  Что и в  самОй  – страсть до угара?
– Наверно  бЕс  средь бела дня
  ЗабЫться  вынудил меня
  И, приняв вид благообразный,
  Сыграл на  пОхоти  развязно,
   К дедку  соблАзнами  маня.
– На жажду плоти не взирая,
  Я старику дала… понять:
  Мол, пусть во мне не ищет б_дь.
  Хотел он вольностей сераля!
  Джентльменский  дУх  в него вселяя,
  Пришлось  мозгИ  ему вправлять.
    Любовь не в силах опошлять,
  С кого угодно  дАнь  взимая,
   Прочь прогнала его  самА  я.
   Не допустила я финала,
   В угоду  тЕлу  своему.
– Ты поступила по уму.
  Твой голос плоти понимаю
  Я, как свой  сОбственный,  родная.
– А Ленский разве ж ухажёр?!
  Сам  от меня стремглав ушёл.
  Бестактность  вИжу – не грудная!
  Ужели под его мажор
  ЗабАва  я очередная?!
  В оркестре, где он дирижёр,
  Боюсь уже, что не  однА  я.
  В любви Володя не стажёр…
   Не раз им спета отходная…
– Бывает жизнь и разбитная,
  Но путь распутника тяжёл:
  Блудит, себя же обедняя.
  В итоге, сам себя бодая,
  Кого и  где бы он нашёл,
  Прекраснее, чем  тЫ,  родная?!
    Ты не уродка, не чудная…
   Скорей уж  чУдная.  Шарман!
– Я нынче, словно выходная…
  Для встречи с Ленским не  годнА я
  И предпочёл он мне маман,
  Как будто к ней сегодня зван…
                *          *          *