13. Мстящие камергеры. В. Блеклов

                Мстящие камергеры
             Интересны для нас, то есть для раскрытия николаевского заговора, и подробности самой поездки Тургенева до Святогорского монастыря. И, разумеется, сами подробности захоронения, им, Великого поэта. Но они, к сожалению, тоже: и освещены, в пушкиниане прошлого и настоящего времени, совсем не так, то есть совершенно не адекватно именно самому ходу николаевского заговора; и, даже,  не  прохронометрированы, - как следует! -  как  пушкинистами  прошлого, так и  настоящего времени.
             Поэтому я  надеюсь, что будущие пушкинисты все события, происшедшие в интенсивные дни николаевского заговора, вновь проанализируют. И, разумеется, прохронометрируют. И окончательно выверят, их, как по разным информационным источникам, так и по сопоставительному анализу высказываний  многих лиц этих событий.
             Мы же сделаем здесь, пока, хотя  бы робкую попытку - именно в этом направлении. И, потому, основное внимание уделим, здесь, именно поездке А.И. Тургенева в Святогорский  монастырь. И, разумеется, захоронению им, там, А.С. Пушкина.   Другими словами, вновь поговорим  о “посмертной ссылке” поэта, царем, вновь в Михайловское, в Святогорский монастырь.
             Материал - сложный, да и, к тому же, как мы уже указали выше, еще и не совсем  устоявшийся в пушкиниане.  Поэтому, или в связи с этим, и у нас появятся не только некоторые повторы, которые крайне не желательны для книги, но и, наверное, - или даже! - некоторые неточности, за что и просим у вас, заранее, разумеется, прощения и извинения.
             О ней, то есть о “посмертной николаевской ссылке” поэта, мы уже много рассказали в статье “Обращение к общественности” (Во всех своих предыдущих книгах мы  тоже, так, или иначе, но, все же, вели разговор  и  о ней!). А из только что приведенной, выше, дневниковой записи Тургенева, от 2-го февраля (Смотрите, её, в первом пункте настоящего раздела!), следует, что Тургенев, назначенный  царем  на вывоз, гроба Пушкина, из Петербурга  и  его захоронения, еще не знает даже, куда он повезет гроб поэта и где он его - захоронит.
             В его дневниковой записи  мы  специально подчеркнули  его  слова: “Куда  еду - еще не знаю”. А не знает он, это, потому, что царь  держал  в  секрете, до последнего момента: и место погребения поэта; и -  время вывоза, гроба Пушкина, из Петербурга. А это - очень настораживает! Узнает он, об этом, только к концу дня 3-го февраля. А это ведь - тоже прямое осквернение нашего Величайшего поэта.
             Вот  как  все это выглядит  в  его дневнике: “3-го февраля. Был у Арсеньева. Опоздал  на  панихиду  к Пушкину. Явились в полночь, поставили ящик на дроги и, 4-го февраля, в первом часу ночи или утра, отправлен за гробом Пушкина в Псков”. Другими словами, он узнает, о своем  маршруте, только почти в момент отправки, царем, гроба поэта.  Или, там, на час, другой, раньше.
             Второго же февраля, то есть всего за  сутки до отправки гроба поэта  из Петербурга, он еще не информирован: как о времени поездки, так и о конечной цели своего маршрута.
Подчеркнем, что А.И. Тургенев, князя  П. Вяземского, уже не выделил в своей дневниковой записи. Видимо тому уже не надо было являться к поэту при вывозе гроба Пушкина из Петербурга! И он, может быть, и не явился. Побыл на последней прощальной панихиде, да и хватит!
             А вот Жуковский, как верный друг поэта, - нередко спасавший, его, от  больших и малых бед при александро-николаевских режимах! - был  там. Вот как он проводил, своего друга, в последний, для него, путь по России:
              “3-го февраля. В десять вечера  собрались мы в последний раз к тому, что еще для нас оставалось от Пушкина; отпели последнюю панихиду; ящик с гробом поставили на сани; сани  тронулись; при  свете месяца несколько времени я следовал  за  ними; скоро они повернули за угол дома, и всё, что было земной Пушкин, навсегда пропало из глаз моих” (Жуковский тоже не упоминает,  здесь, о князе Вяземском!).
              Ну  а теперь, хотя бы коротко, именно о желании, камергера П. Вяземского, поехать, с А.И. Тургеневым, на захоронение Пушкина, уже исподволь  введенное, нами, в предыдущих наших разделах. Мы специально приберегли, его, именно ко второму разделу предлагаемой вам, сейчас, главы.
              Здесь мы будем наблюдать, как вы уже знаете, еще одно, не менее мерзко-пакостное, чем предыдущие, намерение,  царя, по осквернению нашего Великого поэта. Намерение, которое он  тайно осуществит, претворит в жизнь, тоже через “мстящего камергера”, но уже - не Вяземского! Однако уже не будем  вас  заинтриговывать, а попытаемся рассмотреть, всё, по  порядку.
              Главная суть, его, примерно в следующем. Скрыта она (главная суть!), от посторонних глаз, именно в дни, предшествующие вывозу, гроба Пушкина, в Святогорский монастырь. А раскрывает, свою потаенную суть, именно через поездку А.И. Тургенева, с гробом поэта, к месту его последней, или николаевской, “посмертной ссылки”!
              Уже однозначно, в связи с наличием фактов, вскрытых, мною, при исследовании  только что названных, вам, дней (Мы их назвали, как вы помните, интенсивными днями  николаевского заговора!), можно сказать следующее. Что желание “мстящего камергера”, П. Вяземского (Поехать, с А.И. Тургеневым, на захоронение, Пушкина, в Святогорский монастырь!), связано не с его личной инициативой.
              А связано именно с только что выделенными перед вами, выше, пожеланиями  и  намерениями, царя Николая I, презрительно бросить на гроб поэта, при его захоронении, именно его, то есть именно николаевскую, перчатку!
              И все это весьма  отчетливо видно  и, главное, уже однозначно,  то есть в виде очень, в общем-то, строгой  фактальности, “вырисовывается” - именно перед  нами!
              Просматривается именно через дневник А.И. Тургенева. Но, прежде чем говорить, о ней (о фактальности!), в начале выделим  наиглавнейшую суть только что обозначенных нами, выше, намерений царя-жандарма. А их наиглавнейшая  суть состоит  примерно в следующем.
              Первое. В закладке “мстящим камергером”, П. Вяземским, “николаевской перчатки” в гроб (или на гроб!) Пушкина именно при его захоронении! Второе. В тайном  сопровождении “мстящим камергером”, гроба Пушкина, хотя  бы  до Пскова, имеющего и чисто практические задачи  и  цели, а именно: исключить панихиды, по Пушкину, и возможные прощальные почести русского народа, ему, в местах остановки гроба поэта! Особенно в городе Пскове, жители, которого, уже знали об убийстве, поэта, на дуэли.
              Вот первую задачу, закладку “николаевской перчатки” в гроб Пушкина, “мстящий камергер”, П. Вяземский, и вынужден был выполнить, - из-за жесткого сопротивления, А.И. Тургенева, его намерению поехать, с ним, на захоронение поэта! -  именно 2-го февраля 1837 года.  А не в Святогорском монастыре, как планировалось, ранее, царем! Что и выделил нам, Тургенев,  в своей большой дневниковой записи этого же дня.
              Задачу, кстати, уже неоднократно выделенную, вам, выше. Скоро мы ещё раз выделим вам, её, но, уже, в несколько другом  освещении! Он  должен  был  выполнить, - разумеется, тайно, и за спиной у А.И. Тургенева (Уже особо выделим это.)! - и вторую задачу  царя. Задачу, только что обозначенную, вам, выше.
              Другими словами, поехать, именно с Тургеневым, и тайно уведомить, - за  спиной Тургенева! - губернатора Пскова, Пещурова. Тайно уведомить, губернатора, о только что выделенном повелении, царя, исключить, в Пскове, панихиду и встречу, гроба поэта, именно русским народом.
              Но А.И. Тургенев - интуитивно “восстал” против поездки Вяземского, с ним, в Святогорский монастырь. «Восстал» из-за грязных сплетен  и “шуток”, П. Вяземского, на счет Пушкина и трех сестер Гончаровых; - смотрите об этом, в книги, выше!
              Поэтому, осведомленный, через шпионов, - а то и через самого Вяземского! - царь и  вынужден  был  найти, - для этих целей! - другого  камергера! 
              Вот всё это мы, собственно, и  видим по наикратчайшим  путевым записям, А.И. Тургенева, в его дневнике, которые и здесь оказались для нас, потомков, наиболее ценными. Дадим  вам  их, в связи  с уже большим объемом  книги, к сожалению, конечно, в  самом наикратчайшем  виде. Вот как  только что выделенное, вам,  намерение, царя-жандарма, четко просматривается - именно через дневник А.И. Тургенева. Начнем - чуть  ли не  с  главного, со 2-го февраля, так как, - именно в этот  день! - царь и решил: послать нового “мстящего камергера” перед гробом поэта!
              «2-го февраля. Жуковский приехал ко мне с известием, что государь назначил  меня провожать тело Пушкина до последнего жилища  его….  …и опять Жуковский  с письмом графа Бенкендорфа  к  графу  Строганову - о том, что вместо Данзаса назначен  я  в  качестве  старого  друга, отдать  ему последний долг. Я решил принять и переговорить о времени  отъезда с графом Строгановым…. Встретил  князя  Голицына и в сенях у князя  Кочубея прочел ему письмо и сказал  слышанное: что не в мундире положен, якобы по моему или князя Вяземского совету? Жуковский сказал  государю, что по желанию жены. Был у графа Строганова…. …  и мы условились о дне отъезда. Государю  угодно  завтра в полночь…. Оттуда домой и к Татаринову, и на панихиду….  Куда еду - еще не знаю. Заколотили Пушкина в ящик. Вяземский положил с ним свою перчатку. Не поехал к нему для жены. У Карамзиной Федоров  отдал  мне книги и  бумаги. О Вяземской со мной: “Он  еще не мертвый”.
               Пояснение В.Б. - Как видите уже и сами, даже из наикратчайших дневниковых записей А.И. Тургенева день, после официальной панихиды 1-го февраля, день 2-го февраля, очень насыщен - самыми разнообразными событиями:
            1. Назначением царем, Тургенева, на перевоз гроба Пушкина, хотя, по желанию Н.Н. Пушкиной, это должен был сделать К.К. Данзас, секундант поэта! Заметим, что Тургенев  назначался царем, на  перевоз  гроба Пушкина, и с  тем, чтобы  с ним поехал - именно “мстящий камергер” П.Вяземский! Который  тайно, за спиной  у  Тургенева,  и  должен был  исключить, по тайному повелению царя, панихиды по Пушкину при следовании, Тургенева, к Святогорскому  монастырю. Таков  был первоначальный замысел  и  план  царя!
            2. Царским окриком, - через Бенкендорфа! - “Почему положен не в мундире?”.
            3. Назначением  царем, через  графа Строганова, точного времени тайного вывозы, гроба Пушкина,  из  Петербурга! Место  захоронения, Пушкина, Тургенев, 2-го февраля, еще не будет, - как  следует  из  его дневниковой записи! - знать!
            4. Грязной реакцией, Вяземского, на несогласие Тургенева, чтобы “мстящий камергер” поехал, с ним, к месту последнего жилища поэта! О несогласии  Тургенева, - на поездку князя с ним! - Вяземский, скорее всего, моментально, как-то, доложит наверх! Отсюда  и последует другие события. 
            И  панихида, 2-го февраля. И “закладка”, Вяземским, перчатки в гроб поэта. И, собственно, сама подготовка  царем, гроба  поэта, к  тайному вывозу, его, из Петербурга, то есть заколачивание гроба именно в транспортировочный  ящик!
            5. Панихидой, 2-го февраля, с возложение, Вяземским, николаевской перчатки в гроб  поэта, при  подготовке,  самого гроба, к  вывозу. Запись А.И. Тургенева; “Заколотили Пушкина в ящик”! 
            6. Последней, или прощальной, панихидой, по поэту,  3-го февраля, поздно ночью. Панихидой с почти  моментальным  установлением, после неё, гроба поэта, в ящике, на  сани: для  тайного вывоза, его, из Петербурга!
              А последствия  инстинктивного “бунта”, А.И. Тургенева, против желания, Вяземского, поехать с ним, к месту захоронения Пушкина, будут таковы.
              Первая задача Николая I, - закладка “мстящим  камергером”, П. Вяземским, “николаевской перчатки” в гроб поэта! - будет моментально переиначена им!
              Неожиданный “бунт” Тургенева, кстати, моментально разлетевшийся по великосветскому Петербургу, вызовет, практически, тайную молниеносную реакцию в этот же день, то есть 2-го февраля, - уже особо выделим это! - царя Николая I (Какую конкретно, вы уже только что увидели в предыдущем нашем абзаце и еще увидите - чуть ниже!).
              Не менее важно, как вы уже знаете, и второе прямое следствие, тоже исходящее именно из “бунта” Тургенева. Царь тайно пошлет, с письмом Мордвинова к губернатору Пещурову, в качестве “мстящего камергера” уже не П. Вяземского, а камергера Яхонтова, в котором (в письме!), черным по белому, будет, - почти лично царем! - предложено, псковскому губернатору, исключить почести и панихиду по Пушкину именно в Пскове, жители которого уже знали о смерти поэта.
              Вот как все это прекрасно, отчетливо и, главное, однозначно, выглядит: как по дневнику А.И. Тургенева, так и по только что выделенному, выше, письму Мордвинова  к  псковскому губернатору Пещурову.
              По дневнику А.И. Тургенева: «4-го февраля. “В первом часу утра или ночи отправился за гробом Пушкина в Псков; перед гробом и мною скакал жандармский капитан.… На станции перед Псковом встреча с камергером Яхонтовым, который  вез письмо Мордвинова  к Пещурову, но не сказал  мне о нем.  Я поил его чаем  и обогнал  его, приехал  к  9-ти часам  (Вечера! - пояснение В.Б.) в Псков, прямо к губернатору - на вечеринку.  Яхонтов скор и прислал письмо Мордвинова, которое губернатор начал читать вслух, но дошел до высочайшего повеления - о невстрече (Подчеркнуто самим Тургеневым! - пояснение В.Б.) - тихо и показал только мне, именно тому, кому  казать не должно было: сцена хоть бы из комедии! Напился чаю; мы вытребовали от архиерея предписание архимандриту в Святогорском  монастыре, от губернатора городничему  в Остров и исправнику, в Опочинском уезде, и в 1 час  полуночи, 5-го февраля, отправился сперва в Остров, за 56 верст, оттуда за 50 верст  к Осиповой - в Тригорское, где уже был в три часа пополудни. За нами прискакал и гроб в 7-ом часу вечера». Тургеневскую запись мы надеемся продолжить ниже; - пояснение В.Б.
              А вот как  выглядит выделенная, выше, молниеносная реакция, царя Николая I, - на “бунт” А.И. Тургенева! - именно по письму Мордвинова к псковскому губернатору Пещурову, тоже приведенным П. Щеголевым в его книги “Дуэль и смерть Пушкина”.
              По письму, из которого отчетливо видно, что камергер Яхонтов, выполняющий у царя вторую задачу “мстящего камергера”, тайно выехал из Петербурга, если судить по датировке письма (Смотрите, её, ниже!), утром 3-го февраля 1837 года. Другими словами, выехал часов на 18-ть раньше, чем выехал Тургенев с жандармом:
              «Милостивый государь Алексей Никитич! Действительный Статский Советник Яхонтов, который доставит сие письмо Вашему Превосходительству, сообщит Вам наши новости. Тело Пушкина везут в Псковскую губернию для предания земле в имении его отца. Я просил г. Яхонтова передать Вам по сему случаю поручение графа Александра Христофорыча (Бенкендорфа! - пояснение В.Б.), но вместе с тем имею честь сообщить Вашему Превосходительству Волю Государя Императора, чтобы вы воспретили всякое особенное изъявление, всякую встречу, одним словом, всякую церемонию, кроме того, что обыкновенно по нашему церковному обряду исполняется при погребении тела дворянина. К сему не излишне считаю, что отпевание тела уже здесь совершено. С отличным почтением  и  преданностью имею честь быть Вашего Превосходительства покорнейший слуга Александр Мордвинов. С.-Петербург. 2-го февраля 1837 год».
              Представляете теперь, какой жуткий, по своей сути, сценический фрагмент организовал - именно царь-”сценарист”: в час ночи вырывается, из Петербурга, гроб с телом Великого поэта! Гроб, впереди которого скачет - жандармский офицер! А перед этой, - весьма  жуткой! - кавалькальдой - скачет, на Псков, еще и - “мстящий камергер”!   
              Ведь надо же придумать такое! Однако все же отбросим эмоции, которые здесь, как вы понимаете, не помощницы, и продолжим, наш рассказ, в эпическом, - то есть в более беспристрастном, что ли! - тоне повествования.
              Как видите уже и сами, всё, здесь, абсолютно однозначно! Другими словами,  и оскверняющие, Пушкина, действия, царя, не только 3-го и  4-го февраля, - но и, даже, 2-го февраля! -  не только с однозначностью раскрыты, но и просто сверкают своей жестокостью и циничностью. Так как именно он, а не кто-то другой (Нессельроде, Бенкендорф!) пустил, - перед гробом нашего Великого поэта! - именно “мстящего камергера”!
              Остается только выделить еще одну оскверняющую, Пушкина, подробность. Суть, её, примерно в следующем. Как мы уже указали в предыдущих разделах нашей книги, П. Вяземского, - который  был, кстати, очень обидчив и злопамятлив! - явно покоробило, тогда, нежелание, А.И. Тургенева, ехать, с ним,  к месту захоронения поэта. И он, - чтобы хоть как-то, но, всё же, отомстить именно ему! - начал распускать в свете, грязные сплетни, не только о Пушкине, но и о самом  А.И. Тургеневе.
              Прекрасно зная,  при этом, что это - небезопасно для Тургенева (А.И. Тургенев весьма неуютно чувствовал себя, в николаевском Петербурге, из-за своего брата-декабриста Николая, спрятавшегося, от царя-Вешателя, за границей!).  Это, естественно, тоже дошло до Николая первого!
              Вот отражение сплетен П. Вяземского, обидевшимся на то, что царь не поручил именно ему, Вяземскому, сопровождать, с Тургеневым, гроб Пушкина, мы находим в дневниковой записи, А.И. Тургенева, от 27-го февраля 1837 года.
              А это - дата окончания  первого месяца  после  дуэли, Дантеса, с Пушкиным! Вот как, всё  это, выглядит по дневнику  А.И. Тургенева: “27 февраля. Вечер у княгини Мещерской; узнал, что государю сказали, что якобы князь Вяземский сказал, что “он не имел права посылать меня с гробом Пушкина!!!” (Три восклицательных знака проставлены самим Тургеневым! - пояснение В.Б.). Княгиня оправдала его на бале у великой княгини”.
              Вот такова суть еще одной грязной сплетни П. Вяземского, направленной, из-за тайного “сотрудничества”, князя, с царем, не столько на Николая I, сколько именно на А.И.  Тургенева!
              Остается только выделить, подчеркнуть, что, конечно, не княгиня В. Вяземская оправдала, перед царем, своего мужа! Вяземский был “оправдан” (то есть, сломлен!), царем, еще в 1829-32 годы! А Тургенев, не зная всех тайн пушкинской  дуэли, и не подозревая, разумеется, о самом николаевском заговоре против поэта, вновь определяет её, княгиню Вяземскую, именно как защитницу своего слишком говорливого мужа!
Хотя это, еще раз выделим, далеко не так!
              Казалось бы, нелепая, по своей сути, сплетня была пущена и для того, чтобы петербургский свет позлословил о Пушкине - и его друзьях П. Вяземском  и  А.И. Тургеневе! - именно 27-го февраля 1837 года, то есть именно в дату окончания первого месяца после дуэли, Дантеса, с поэтом!
              Вот таким образом царь, опять же через “мстящего камергера” П. Вяземского, весьма своеобразно отметил, и выделил, через сплетни петербургского света, первый месяц со дня проведения им, через Геккернов, дантесо-пушкинской дуэли!