Гадание о городах

ГАДАНИЕ О ГОРОДАХ

Божий мир

И он наступит…
День первый – благодатный свет.

Второй – вода, хранящая дыханье,
И воздух;
Он населён живыми облаками,               
Рисующими всё,
Что в мире будет.

День третий – глубина морей и суша,
Что поросла растительностью сочной:
 Под тучной почвой – камни,
В них сокрыта
Вся летопись взрослеющей Земли.

Четвертый день – и солнце округлилось,
Плод радости,
И родилась луна,
И звёзды-сестры,
Чтоб никогда не оставлял Творенья
Небесный свет,
Всем освещая путь.

День пятый – мир зверей безвредных,
Повсюду
Снующей жизни:
Видимой, чтоб видеть,
Невидимой, чтоб чувствовать душой.

А в день шестой умножен род зверей,
И хищник ещё слизывает слёзы
Невинным овцам,
Рядом ест траву.               

Земля всё зеленей, ручьи кристальней
И полноводней реки.
В этот день
По Образу-Подобью Своему
Мужчину с женщиною
Сотворил Создатель.

Он поручил Адаму
В саду Эдема
Лелеять благодатный отчий край,
И дать всему, что есть вокруг, названья
С помощницею, Евою своей,
Праматерью всех нынешних людей.

Божественная пара в день седьмой
На холмах Рая отдыхала
С Богом…

Но города Господь не создавал!          

Падение

Небесный нож вонзился в нашу Землю,
И это был восставший Люцифер,
И рукоять, украшенная зернью,
Играла отблесками высших сфер.

Вошли преступной сталью в Божье царство
Лукавство, зависть, жажда убивать,
В земных разломах вызрело бунтарство,
И день творенья начал убывать.

Первые следы

Ещё не торены дороги,
Но тропы, видные едва,
Прокладывают полубоги,
И скрадывает их трава.

А время, властвуя над всеми,
В охотничий попав капкан,
Свои протягивает тени
И расточает свой обман.

Начало истории

Построил Каин первый город
От страха на крови…
Мерещилось ему, что месть за брата
Его настигнет.

Вся горечь городов в моей гортани – 
Им было суждено
От косточки плода запретного
Родиться.
      
Затем Нимрод слепил из глины Ниневию
И непомерный Вавилон,
Господ обитель.

А далее – без счёта
Росли оплоты.

Стал ужас Божий светом городов.

Адама речь исчезла, растворилась,
Размножились наречья,
Закрыли наглухо ворота языки.

И авели смиренно
В упряжках каинов-властителей бредут.

Орды

Колесницы, солнечные спицы,
Скакуны, чьи гривы – до луны;
Кто родится, уже в даль стремится,
В громы героической войны.

Города горят, в степи – пожары,
И вожди, утратив имена,
Смотрят: еле теплятся Стожары
Над стальною маковкой холма.

Предчувствие кометы

Привязан
К хвосту тиранозавра, хронофага,
Который держит моё сердце здесь.

Ни прошлого,
Ни будущего
Нет,
И ни назад, и ни вперёд – ни шага!

Быть частью вечности, жить до грехопаденья,
И чувствовать день Страшного Суда.

Родился стыд в Раю,
А города
Остались без стыда.

Комета метким пущена стрелком.

Лики городов

Ты не в рубашке родился,
Младенчество твоё
Не назовёшь счастливым,
И не случайно именем Енох
Тебя назвал первоубийца,
И тотчас опоясал пеленами
Высоких стен.

И в ход пошла податливая глина –
Прах Авеля –
От обжига меняющая нрав.

Всё запечатано: зерно, любовь и совесть –
Печатью со змеёй, открывшей пасть,
Оберегающей богатства горожан…

Как кость, застряли в горле города
Божественной Земли.

Пришла пора, и даже звероловы
По берегам и ярам тихих рек
Поставили бревенчатые срубы
И возвели до неба терема,
Еще похожие на избы.

На севере моём есть и поныне
Райцентры пыльные, что не погрязли
В своей гордыне,
Лад хранят пастуший.
Лишь утро настаёт,
Пастух ведёт коров на сытные долины…

И в малых городах потерян человек,
Беглец из деревень, что исчезают,
Переполняя своей болью мир.

Вы прокляты, невольные вампиры.

После Потопа

От города к городу сквозь шум земной –
Голос за голосом, волна за волной,
От башни к башне до самых низин,
К бунту зовёт нас Нимрод-исполин,

И горожане коней табуны
Гонят дорогами в волнах войны.
А на камнях баррикады Нимрод
В прах вакханалий ввергает народ.

Иерархия

«Я не раб» - говорит господин.               
«Я не раб!» - говорит господин над ним.
«Я не раб!!!» - говорит господин всех господ
В этом глиняном городе без свобод.

Городской натюрморт

Миллионы голов олофернов на блюде,
Блудный город, где люди и люди, и люди
Исполняют свой танец, как на сковородке,
И колышутся груди продажной красотки.

Кто глаза отведёт, кто вопьётся глазами,
А за пазухой Змей поселился и замер.
Все без имени, без языка, без призора,
Им стыда не видать и не ведать позора.

С каждым веком разнузданней всё и бесстрашней
Воздымается град Вавилонскою башней.       

Вызов брошен.

Вавилон

Мир красочный, певучий, иллюзорный,
Где время оживает, но не вечность,

Где человеческой фантазии простор
Не к Богу устремлялся, не к природе –

Был этот город лишь собою горд,
Потерянным он даровал работу,

Дорогу к мёртвым он торил,
Стуча в ворота смерти.

Пылает пурпур, огненная охра…
Нет его. Разрушен.

Urbi

Добра и зла прибежище,
Закут для мудрецов,
Которым страшно покидать пределы
Пропахших потом каменных конур,
Дорог мощёных, говорливых перекрёстков.
Хотя бы в бочке, но на площади,
Где можно
Своей неповторимостью блеснуть,

На время затеряться, чтобы вспыхнуть,
Высвечивая тень теней.
И в книгу города запишут к именам
Ещё одно бессмысленное имя.

Вот почему
Алкают пустыни
Потомки Авеля, святые старцы,      
Всё дальше забираясь в гущу леса,
Где токи неба и земные токи
Смешались в точке слова.

Рождается молитва
Не в городе,
Кишат в нём стихотворцы,
Кичатся смехотворной своей лирой,
Друг друга лавром купленным венчая,      
 Певцы добра и зла,
Временщики.

Разбита
Единственная Речь
На сотни тысяч говоров-осколков.

Мина

Часовой механизм городов заведён,             
Башни с часами,
Каинова печать.

Я прислушаюсь: тикают, тикают…
Провод какой перерезать?
Красный как кровь?
Белый как боль?
Черный как смерть?

Да и как ни хитри, не выдумывай,
Города –  лишь ловушки для времени,               

Сквозь столбы и просветы,
Сквозь щели
Разорвано солнце на части.

Идет огранка алмазов.

Гении и умельцы
Неба достичь возжелали,
Шедеврами стены украсили.

Идолы смотрят мертвыми гранями глаз.

Близнецы

Деревня гибнет – город обречён,
Несчастье в городе – боль потечёт по весям,
И вместе им исчезнуть суждено
Под весом собственных застывших пирамид.
Они обрушатся, забудется язык,
И дешифровщики, над Пушкиным корпея,
Понять волшебной речи не сумеют.
Саров и Болдино,
Моршанск и Петербург,
Москва и Погореловка –
Поэзия живет в двойном пространстве,
Художников всех тянет за ворота
В залитый светом
Первозданный край.

Дороги наши скоро зарастут
Травой, кустарником и мелколесьем.

Поклонимся и городам и весям.

Помолимся за упокой,
Прижавшись к каменной плите щекой.

В метро

Раздуло город, вынесло прибоем
К ногам моим, истерзанным ногам,
И, соблазнясь железною арбою,
Я с грохотом качу по берегам
Обетованной суши в брызгах пены
Ещё не затвердевших новых дней,
Но рушатся изъеденные стены,
И с башни перевёрнутой видней:
Втянуло в черный ход любимую, исчезла,
Поглощена, но позлащённое лицо
Мне улыбается из недр. Уж давят чресла,
Птенцом пробито времени яйцо…
И заревел подземный настоящур,
И разнесли нас электрички прочь.
Но мы остались в этом настоящем,
Чтобы друг другу встретиться помочь.

Соборы

Отрада наших городов – соборы
В зелёных кущах кладбищ у воды,
Они вдыхают дымные просторы
И выдыхают волны чистоты.

В те годы, когда храмы пустовали,
Как перевёрнутые чаши без вина,
Нас обольщали дьявольские дали,
И крепла люциферова страна.

Исчезнет всё,
Но церкви, словно зёрна,
В садах иных для жизни прорастут,
И люди вновь свободно и соборно
Продолжат Богом повеленный труд.

Так будет?

Сначала
Падут столицы,
Эти вавилоны.

К местам рождения потянется народ,
И каждый
С собой прихватит друга,
Закоренелого насельника столицы.

Затем по тропам малых рек
К истокам
Пойдут кладоискатели судьбы,
Не оборачиваясь…

В стогнах опустелых
Оставшиеся одиночки воют
На полную недоумения
Луну.
Им некуда идти.
Им оставаться, гибнуть средь развалин.

Вот памятник тебе,
Градостроитель Каин!

Новый пейзаж

Сады и парки – пятая колонна,
Лишь ждут сигнала, чтобы разрастись.
В лесах, теснящихся за поясом зелёным,
Иные люди, и иная жизнь.

К ним устремилась зелень городская,
И взломаны асфальтовые жилы,
И нежные ростки крушат бетон,
А птицы гнёзда вьют на бивнях крыш,            
Что стали остриями новых гор.

Затянуты туманами ожоги,
И раны перевязаны травой.

Покаянное

Не хочу разрушать города,
Дабы помнили имя потомки.
Безымянной явилась звезда,
Разметалась в цветные осколки.

Засиял на мгновение свет,
Загадали желанье – и славно!
И читаю я Новый Завет,
И молюсь о Любви неустанно.

Любовь

Я не домой – к тебе, любимой, еду,
И облака мне отпускают грех,
И отклоняют ангелы комету,               
Чтобы потопом не накрыла всех.