Колымский тракт

По склонам, между сопок кутерьмы,
Пульсирует от кромки океана –
Колымский тракт – аорта Колымы,
От сердца своего – от Магадана.

Путь на "Голгофы" – трасса Колымы,
Дорогами ветвясь к местам суровым,
Хранила тайны лета и зимы
Бесчисленных своих "командировок".

Кайло, лопата, тачка и ЗеКа
С худыми до костей и жил руками –
Вот крестный символ тракта, на века
Пробитого ходящими мощами.

Колымский тракт, проложенный тогда,
Стал сотням тысяч, гибнущих в те годы,
Дорогой к "светлым далям" в никуда,
И смерть была надеждой и свободой.
. . . .
Года бегут, как вёрсты Колымы,
То между сопок, то по Серпантинке...
Колымский тракт – по сути, это мы,
Мы, выжившие в центре, и в глубинке.
. . . .
Тракт летом мчит сквозь царства комарья
(Съедят живьём, – кошмар остановиться!).
Зимой скользит, морозами скрипя,
С колымских далей до своей столицы.

К нему со склонов сопок, по весне,
Кедровый стланик поднимает лапы.
Печально оголясь в осеннем сне,
Там лиственницы помнят про этапы.

Над саваном заснеженной страны
Пурги молитвы горестным распевом,
Как реквием звучат средь тишины
Оставшимся лежать в безмолвье белом.

Колымский тракт – связующая нить,
От скорбных лет до нынешних, базарных…
Забыть про всё – как Родину забыть,
Ступив опять на грабли лет "ударных".
. . . .

Сквозь время то, меж сопок "тьмы и тьмы",
Жизнь безоглядно, с грузом долгожданным,
Струится по аорте Колымы,
От сердца Колымы, – от Магадана.



Историч. справка:

«На некоторые командировки (лагерные подразделения Севвостлага) поступили значительные группы штрафников, от коих лишь позднее удалось получить некоторую производительность труда, а впоследствии некоторые группы из них организовались в примерные бригады ударников. Все указанные обстоятельства привели к тому, что до наступления зимы удалось лишь устроить зимник, который был протрассирован местами по постоянной трассе, а местами по поймам рек, главным образом там, где постоянная трасса идет по косогорам. С наступлением зимы и открытием автодвижения по зимнику (с ноября) большинство имевшейся рабсилы было занято снегоборьбой и борьбой с наледями для дачи бесприпятственного движения и только остающаяся рабсила была занята на строительстве гражданских построек».

В результате работ, проведенных летом 1932 г. заключенными Севвостлага, а также частью вольнонаемных специалистов, удалось дать проезд по строящейся Колымской трассе только до 30-го километра и проложить автозимник до 90-го. ОКОНЧАТЕЛЬНО она (протяжением 1042 км от Магадана до Усть-Неры в Якутии) БЫЛА ВВЕДЕНА В СТРОЙ В ТЕЧЕНИЕ ПОСЛЕДУЮЩЕГО ДЕСЯТИЛЕТИЯ, вписав в свою историю не одну героическую и трагическую страницу. В частности, например, газета «Колымская правда» в одном из своих номеров за 1934 г. рассказывала о «штурме» перевала «Дунькин пуп», расположенного на 218 километре тогдашней трассы.
«Сюда, - писала газета, - брошены лучшие части строителей. Рабочие коллективы «Рассвет Колымы», «Горный борец», «Вторая пятилетка» и соревнующийся с ними «Ответ второй пятилетке» показали немало образцов победы над тайгой. Их сняли с других участков и бросили на штурм «Дунькиного пупа». И дело идет. Каждый день ложатся новые десятки метров, добываемые в тяжелом труде. От 112 до 135% нормы - вот пределы, в которых колеблется производительность этих боевых бригад... Дни «Дунькиного пупа» сочтены. Четыре километра прочного дорожного полотна обовьют его в начале июля».

Под «рабочими коллективами», упомянутыми газетой, конечно, понимались бригады заключенных различных командировок Севвостлага. Они являлись основными строителями Колымской трассы. Они же строили те поселки, которые возникали вдоль нее: Палатку, Атку, Мякит и другие. Сегодня - это память о далеких 30-х гг. И, в первую очередь, о Колымской трассе, начало которой было положено во времена Дальстроя.»

(материалы Александра Козлова, старшего научного сотрудника лаборатории истории и археологии СВКНИИ ДВО РАН)