Про них

«Она вернется в конце осени, потому что со мной тепло и не страшно,
А она такая трусишка, словно маленькая семилетняя девочка, допустим Наташа».
«Она вернется 22-ого, ведь со мной она  купается в  блаженстве,
 Дрожит словно африканка на северном полюсе, кричит по ночам мне прямо туда. Потому что нет сильнее страсти двух женщин.
«Она вернется в четверг, ведь я дарю ей целый мир, безлимитные счета и прогулки под небом Лондона.
Я застрелюсь без нее. Она у меня одна».

Она не вернется ни к одному, ни к одной.
У нее совершенно непостижимый,  чужестранный родной,
Которому она, как водится, словно третья нога пугалу,
К которому она прижимается цепкой  кожей смуглою
И закрывает глаза, пытаясь  вдавить поглубже свое сердце его спиной,
Чтобы оно не билось, будто один за другим валятся  солдаты на лёд
 красной сухой зимой.

Она будет смеяться с ним на разные голоса,
Запутывать вокруг его шеи свои волосы,
Дышать глубоко и быстро,  прятать губы, кривить скулы.
Она никогда не скажет, господи, мой родной, куда ты. Неужели не видишь, внутри меня стоит для тебя трон, а хочешь – стул.
Неужели не чувствуешь, сколько зим я к тебе одному шла,
Меняя лицо роковой женщины на девочку, которая, не успев впервые влюбиться , по рукам пошла.

А он закрывает глаза, задыхаясь от её запаха звонкого влажного
И думает, господи, когда же кончатся эти чужие прекрасные лица, будто с футболок винтажных,
Когда же наконец я, выпутавшись из их слабых железобетонных рук,
Вернусь к своей возлюбленной подруге, которая одна на белом свете мне дорога.
Которой я с моей больной любовью 
Как пугалу четвертая нога.