Сон разума порождает чудовищ

Хотя пол у меня мужской, к женщинам я отношусь хорошо, даже терпимо.
«Сон разума порождает чудовищ» – как говорит мой дружок, тоже Борька, грузчик со второй эстакады первой домны.
Наша домна 1 БИС была самая большая в мире – директор за неё орден Ленина получил.
Мы с Борькой тогда очень радовались.
Сейчас болеем за «Челси».
Смысл есть – они не пасут последних, и директор там наш – русский.

Нехорошо себя хвалить, но я стою за науку и прогресс.
Мы с Борькой часто вместе с работы идём, заходим к Светке пива выпить по бокальчику, когда есть с таранкой. Спорим потом. Обо всём можем спорить. Борька начитанный, но часто впадает в религию и историю.

Нехорошо о себе говорить, но я считаю, дети должны учиться.
Хотя бы техникум закончить должны.

Лорка моя женщина уважительная и с понятием – выпивши никогда меня не грызёт.

Познакомились мы – умора – на концерте поэзии. Борька затащил – любит он стихи. Пришли мы. Там главный поэт нашего завода стихи свои читал. Его, говорят, даже в министерстве знают. В конкурсах берёт призовые места. Мы с Борькой хотели за него одно время болеть, но он редко побеждает. Красиво читает, ничего не скажу. Хотя какой в стихах смысл, не могу я угадать. Потом, понятно: вопросы, записки пошли. Вот я и спросил о смысле поэзии. Борька аж подпрыгнул – не ожидал от меня, что я так могу. «Вот Вы, – говорю, – красиво читаете, а смысл какой». Он говорит: «Это голос моей души, а ваши души отзываются». Смотрю я, а девушка с переднего ряда повернулась и так на меня глядит, как в первый раз видит. Удивляется, но без насмешки. Она потом ещё два раза поворачивалась смотреть на меня. И главное, ничего подружке не шепчет на ухо, как это у них принято. Проводил я её до общежития.
Не знаю, как это вышло, но я  для Лорки потом выучил один стих. Любимый её.



Между печалью и ничем
мы выбрали печаль.
И спросит кто-нибудь "зачем?",
а кто-то скажет "жаль".

И то ли чернь, а то ли знать,
смеясь, махнет рукой.
А нам не время объяснять
и думать про покой.

Нас в мире горсть на сотни лет,
на тысячу земель,
и в нас не меркнет горний свет,
не сякнет Божий хмель.

Нам - как дышать,- приняв печать
гонений и разлук,-
огнем на искру отвечать
и музыкой - на звук.

И обреченностью кресту,
и горечью питья
мы искупаем суету
и грубость бытия.

Мы оставляем души здесь,
чтоб некогда Господь
простил нам творческую спесь
и ропщущую плоть.

И нам идти, идти, идти,
пока стучат сердца,
и знать, что нету у пути
ни меры, ни конца.

Когда к нам ангелы прильнут,
лаская тишиной,
мы лишь на несколько минут
забудемся душой.

И снова - за листы поэм,
за кисти, за рояль,-
между печалью и ничем
избравшие печаль.

Так и поженились.

А про нашего поэта Борька сказал недавно. Я даже записал.
«Главный поэт нашего завода пользовался большим успехом у читательниц, но бездарно дал растащить себя на цитаты в многотиражке и на юбилейные циклы в альманахи, но так и не издал ни одного персонального сборника».

Может же Борька сказать!

Но какой же в этом смысл я всё равно ума не приложу.



(стихотворение Бориса Чичибабина «Между печалью и ничем», 1977)