Ню2

НЮ

Целлюлит твой –жемчужней Ватто,
но зато и отлит в перламутровое
утро, на бигуди    завитОе.   
Шелковистее кокона тутового
в свете окон отливы волос,
Ренуара , поди, вернисажнее.
Получилось. Пришлось. Довелось.
И трепещет на шпильки насаженный
каждый локон, как будто крыло
шелкопряда, и каждая прядка
ткется в  ткань и блестит, как стекло-
чудо света,   шедевр беспорядка.
Ну а в нем-то, а в нем  не рискну
белым днем ослеплять себя этим,
разве ж только возьму и распну
сам себя между тьмою и светом,
чтобы взглядом входить в уголки,
в эти выемки и подколенья,
эти все волоски и соски,
чтобы трогать, как в печке поленья. 
И, как уголья, в ней распалять
все, что есть ниже нежной бороздки.
Ты, позируя, все проспала
от  античности и до  барокко. 
Сколько лака поверх ни налей—
все равно будет жить, трепыхаясь,
в   глубине бултыхась    морей,
среди лунных аллей чертыхаясь.