птичьи хроники. 2

          .2.

я так и не ответил на свой вопрос возвращаются ли птицы в теже теплые края или ищут другие.
не  знаю, сколько человек может ждать. как долго. у каждого свой критерий времени,  у меня он,  пожалуй, слишком короткий, хотя   кажется вечностью.
  знаете, никому ничего не посвящал. не потому что некому, меня   останавливало другое – я всегда думал, зачем это человеку надо: написано неумело, не доработано и сыро. думал и оставлял желтые листы набранные на   Оливетти модели 50х годов лежать на столе. у меня были мини мегаполисы из листов пожелтевшей бумаги, скрепленные скрепками или просто разбросанные. они образовывали небоскребы, улицы, был даже самолет приземлившейся на правое крыло и метеориты скомканной бумаги. и среди всего этого притаилась моя старая добрая печатная машинка. на ней плохо работала парочка букв, если не более. к слову сказать – на улице были славные 90, так что сам факт того, что машинка печатала, был удивительным. я мог бы купить себе новую, мог бы себе это позволить, но тогда, мне казалось, я не смогу писать больше никогда. бить пальцами по заедающим кнопкам со стертыми буквами было своего рода ритуалом.
я посмотрел на свои тесный мир в котором провел большую часть своей не очень долгой жизни, чиркнул спичкой и кинул в ворох бумаг. сухие листы вспыхнули мгновенно, разгораясь все больше, захватывая целую цивилизацию. огонь добрался до печатной машинки и пластмасса стала плавится, черной струйкой дыма поднимаясь вверх.   сотни героев, тысячи мыслей и идей, миллионы эмоций беззвучно кричали в своем огненном саркофаге.
я закинул рюкзак на плечо и вышел из квартиры, которая скоро займется огнем вся. пожарные успеют приехать до того, как огонь жадно потребует другие квартиры, но после, как от моей ничего не останется.
это было мое первое посвящение. первое, что заслуживает внимание, чем я мог гордится. хотя я не уверен, что гордился тем, что спалил свою квартиру и печатную машинку оставшуюся еще от деда. я вообще так редко был в чем-то уверен. хоть в чем-то.. и этот поступок  потребовал так  много внутренних сил.
 ощущение свободы, нахлынувшее на меня когда я  выехал прочь  из   города,  было ни с чем не сравнимым.  чувствовал как ветер обтекает корпус жёлтенького доджа. я словно слился с машиной. мы стали одним целым. я стал одним целым с самим собой.
из встроенных колонок  играл Joy Division, впереди мелькали неизвестные повороты дороги судьбы, а сзади оставались ожидания, что птицы прилетят раньше, чем следующей зимой.