Не дай мне, Бог...

- Ату ее, держи, не упусти!
... и мелкой дрожью худенькие плечи...
Старушку ветхую у кассы средь толпы
Администратор от прилавка заприметил.
- Простить тебя? Нет, во снаглел народ!
Сегодня хлеб, а завтра что дороже!
На шум охранник поспешал востро,
Поскрипывая портупейной кожей.
... тряслась рука с зажатой в пятерне
Осьмушкой хлеба... Разносилось зычно:
-  Сажать таких! И платит пусть втройне!
Воровка, а приличное обличье!
... и снова дрожь... уже в больных ногах,
И взгляд затравленный на стоптанные боты.
И расплескались слезы на щеках
Морщинистых...  А в кассе драли глотку:
- Гони в три шеи, если денег нет!
Кормить всех нищих - не с моей зарплаты!
Давно пора все двери запереть
Перед такими – пожили и хватит!
... а ей привиделось, что сзади вырос вдруг
Сын, что давно уже лежит под Кандагаром,
В его глазах – гнев, ярость, не испуг...
А парень  из толпы  воскликнул с жаром:
- Держите деньги! Что ж за люди вы!
Удавите любого за полтину!
Тут голос стих, в нем столько теплоты:
-  Возьми же хлеб...  давай отсюда двинем...
Ты, мать, прости... черствы людские души,
А в сытости немеет доброта.
... и пара странная, шагая через лужи,
Прочь удалилась – свята и чиста...
Не дай мне Бог дожить до той минуты,
Что красть придется, чтобы дни продлить,
Не дай остаться мне без денег, без приюта,
Без теплоты людской... не дай мне Бог дожить...