Уездный город, засветло усталый

Уездный город, засветло усталый
От мелких ссор житейских мелодрам,
Безумно рад был майским вечерам,
И затихали в сумерках кварталы.

Один лишь ветер, точно полупьяный,
Шептал листвой сиреневых кустов
И отворял мой занавес стеклянный
Ночной прохладой с запахом  цветов.

Сочился свет за окнами чуть мутный.
Так неумело пряталась луна…
Часы считали ночь ежеминутно –
Едва шагнут и снова тишина.

Я вышел в сад, уже почти что летний,
И там,  припомнив маленький роман,
Что породил докучливые сплетни,
Шагнул наощупь в дымчатый туман,
Дотронулся  ствола засохшей липы
И, содрогнувшись,
                замер вдруг
                от всхлипа.

Мне чудилось, она заговорила
Сухой корой в зарубках от  ножа
И каждой раной всхлипы повторила,
Надломленными ветками дрожа.

Касаньем пальцев надписи читая
По срезам в липе,
                в полной темноте
Обрывки букв слагая, вычитая,
Я проникал в них.

                Словно на листе
Означились слова «димон + настя» -
Признание лихого паренька.

Он вырезал по дереву от счастья,
Его едва окрепшая рука
Вещала всем «Душа  моя согрета,
Вот вписана прекрасная глава!»

Ещё чуть ниже новые слова
Обвили тонкий ствол - «димон + света».

Не многое минуло с той поры,
Но острый нож вонзался, как заноза,
Так  вырезались буквы из коры,
Слагаясь в имена «димон + роза».

Он возвращался к дереву опять,
Скоблил и резал, маялся от скуки.
Терпела липа, ей ли не понять…

Засохла после слов «все бабы - с...»

Ох, как несносны!  домыслы и сплетни...
Пустое - сердце слухом истязать.
А  этот сад, уже почти что летний,
Ещё пытался главное сказать.

Я тронул взглядом брошенный цветок -
Вчера  гадала девушка под вишней,
Оставив одинокий лепесток,
Такой красивый!
                и как будто лишний…