Ерма и Кахтарма

Ерма и Кахтарма.

Живут в далеких горах Саянских две сестры – Ерма и Кахтарма.  Ерма – постарше, а шустрая Кахтарма – младшенькая. И обе они по уши влюблены в удалого красавца Агула.
Течет Агул-река посреди горной тайги, таятся в омутах его тёмные таймени, блестят серебряными чешуйками на быстром мелководье   хариусы и ленки, брызжут водой его, переходя с берега на берег, чуткие  оленьи стада.
Матушка Ермы и Кахтармы - высокая белоснежная вершина, деток своих на вольную волю отпустила, а они и рады-радешеньки: сразу к Агулу своему побежали. А по склону горному вдоль Ермы и Кахтармы тропа идет. Всё выше и выше, дальше и дальше – в самое сердце горное  Саянское.
И, говорят, что живут там, за грозным скалистым заснеженным перевалом, удивительные  люди – тофалары, которые в древности ещё приручили дикого горного оленя и ездят на нем так же, как очень далеко отсюда - на Крайнем Севере другие малые народы ездят. И каждый год собираются тофалары на большой родовой праздник – суглан, на котором не только веселятся, но и решают свои насущные и  родовые проблемы. А по тропам таким, как в междуречье Ермы и Кахтармы, стекалось  когда-то золото, намытое на бирюсинских приисках Тофаларии, пушнина и меха, добытые и вывозимые как в уплату ясака (налога), так и в обмен на разный европейский товар. 
Бегут Ерма с Кахтармой наперегонки к своенравному богатырю Агулу, не знают: чем бы ублажить красавчика, как на себя внимание обратить. Ерма в устье своё оленьи стада зазвала – на солонцы. Приходят чуткие лесные звери солью полакомиться ранним  утром, когда туман, застрявший в густой таежной поросли, не пускает к солонцам просыпающийся дневной свет. И надеются олени, что спит в такое время всё, что может таить опасность. Глянул Агул на солонцы, обратил внимание, принял Ерму в объятия на просторах своих широких. А уж та счастлива: аж волны прозрачные светятся от радости, солнечные зайчики по ней разбегаются, подрагивают…
А Кахтарма, младшенькая речка, ребенок почти – с кабарожками заигралась в прятки. Любит кабарга лесная в прятки играть, за павшими стволами деревьев прятаться, а затем выскакивать внезапно: «Ага! Не поймала! Не поймала!» . И опять – ускачет в чащу лесную, но недалеко – метров на сорок, не далее. Ну, как тут не заиграться?! Кабарга – самый маленький лесной олень, не больше дворовой собаки. А ещё у самца кабарги клыки торчат, точь-в-точь как у дикого кабанчика, только небольшие, аккуратные такие. Забавный зверь – кабарга. Нисколько человека не боится, если, конечно, тот на него не охотится.
Выскочила Кахтарма к Агулу: «Ох, заигралась! Ой, забегалась! Извини меня, любимый мой! Я ведь к тебе спешила!  Чес-слово!» Ну, Агул долго хмуриться не умеет,  прощает девчонку, куда ж тут денешься… И сливается радостная Кахтарма с Агулом, как и сестра её старшая. И течет могучий таёжный красавец Агул далее, унося с волнами своими тайну о великих сокровищах ерминских и кахтарминских, о меди, молибдене, золоте и серебре бессчетном, которыми одарила дочек своих матушка снежная гора саянская. Ну, а как же:  в Сибири да без приданого? Такого тут не бывает.