Оливковая роща

Мистер Пруфрок курил кальян в британском доминионе – сердце красавицы склонно к изменчивым отклонениям от оси, пигмеи несли ему сахар-сырец, он уже помышлял о короне, примерял горностай, а пигмеи твердят: «Откуси». Он доставал из ловушки безвременья только зубные протезы – память от сахарной пудры врастала в коричневый грунт, чтоб никого не забыть, он читал наставленья Терезы – вера есть мера любви, исторический бунт. Пусть все дети и дворники Британской империи читают мои сонеты, о лилии в долине и пространстве ночных дорог, пигмеи несут птифуры, по моде ночной одеты, мода есть мера вещей, исторический Бог. В классе восьмом вдохновение точит твои софиты, распоряжаться здесь как дома, как в метрополии, зря, высыпайте шашки обратно в стол – вы уже убиты, искупая чужою кровью и над добром царя – чужое добро родней своего, кто бы мог сомневаться, право, пусть все дети и дворники Британской империи учат правила нашей игры, пигмеи приносят ломберный стол, слева Бог и мое право, справа какие-нибудь неусвоенные миры. Мистер Пруфрок любит мадам Люсинду, она читает мисс Остин, раскладывает пасьянсы – то Джон выпадает, то Джим, наш общий мозг временами бывает костен, но все-таки верен и вечно нерасторжим. Пусть все дети и дворники Британской империи станут большим пигмеем, приносят сахар-сырец и варят качественный рафинад, если сгорим, то хотя бы себя согреем, рядом находится ВДНХ – безразмерный ад.